Культура Московской Руси

   Летописи, «Слово о полку Игореве» и многие другие письменные памятники XI—XIII веков  отражают этот «путешествующий характер»  культуры Древней Руси в самой  своей художественной структуре.

   «Прогрессивный  консерватизм». Если бы болгары под  турецким игом не проявляли стойкого национального консерватизма, болгары  как культурное единение не сохранились  бы. Поэтому не всякий консерватизм зло. Примеров можно было бы привести множество.

   Ренессанс — поразительный по свой культуре — одновременно ведет к образованию  тирании. Завоевания в одной области связаны с потерями в другой.

   В каждую эпоху истории культуры есть споры, разногласия, борьба, есть враги. И тем не менее, как борьба характеризует эпохи, так и между борющимися есть много принципиально общего — общего в культурном смысле. Между тем между отцами, детьми и внуками, живущими, казалось бы, в преемственной связи, больше культурных различий.

   Григорий  Палама и Варлаам\fn{Григорий Палама (1269 – 1359), византийский богослов, поборник исихазма, этико-аскетического учения о пути единения человека с Богом через «очищение сердца» и самососредоточение мысли. Известен его спор о Фаворском свете с представителем теологического рационализма калабрийским монахомВарлаамом, который переселился в Византию, будучи вначале ревностным православным. Но, ознакомившись с религиозной практикой исихастов — афонских монахов — молчальников и затворников, которые в экстатическом самопогружении стремились «увидеть Бога телесными очами», подверг их насмешливой критике. В богословском споре о природе Фаворского света победил Григорий Палама. Варлаам был предан анафеме, возвратился в Италию и перешел в католичество.} — кто из них принадлежит византийскому Предренессансу XIII века, а кто — противник Предренессанса? Оба принадлежали разным убеждениям, но одной эпохе, одному культурному типу мышления. В каждую эпоху между людьми разных убеждений больше общего, чем между людьми разных эпох, хотя бы и принадлежащих к одной традиции.

   Для эпохи  в равной мере характерны как защитники  нового, так и его противники. Савонарола — типичный представитель  эпохи Возрождения.

   Человек живет не только в определенной биосфере (термин академика В.И. Вернадского), но и в сфере, создаваемой им самим в результате его культурной и «некультурной» (более редкой) деятельности. Человек осваивает природу (иногда нарушая существующие в ней равновесия), изменяет почву, растительность, создает и свою собственную культуру, менее зависящую от природы, но чрезвычайно для него важную: поколения людей создают язык, письменность, литературу, все виды искусств, науку, обычаи. Традиции формируют его поведение, он наследует бытовые знания и бытовые материальные ценности. С момента появления своего на свет каждый человек оказывается в сфере, созданной тысячами поколений людей. Эту сферу я предложил в свое время назвать по образцу терминов, предложенных В.И. Вернадским, гомосферой («человекоокружением»). В этой гомосфере огромную роль играет литература, через которую человеку передаются нравственные и эстетические представления. Эта передача совершается непосредственно, когда человек читает, слушает или воспроизводит тексты вслух — одновременно «читая» и слушая их. Но передача совершается и опосредованно, когда человек воспринимает ценности литературы через других, через сформированные под влиянием литературы в обществе нравственные понятия, нормы поведения и эстетические представления.

   Роль  литературы огромна, и счастлив тот  народ, который имеет великую  литературу на своем родном языке. Литература обогащает гомосферу.

   У каждого  народа помимо общей гомосферы, гомосферы  человечества, существует и своя, присущая ему гомосфера, своя ее разновидность, свои источники обогащения гомосферы, национальная специфика. Поэтому можно  говорить не только о гомосфере, но и об этногомосфере.

   Чтобы воспринять культурные ценности во всей их полноте, необходимо знать их происхождение, процесс их созидания и исторического  изменения, заложенную в них культурную память. Чтобы воспринять художественное произведение точно и безошибочно, надо знать, кем, как и при каких  обстоятельствах оно создавалось. Так же точно и литературу в целом мы по-настоящему поймем, когда будем знать, как литература создавалась, формировалась, как участвовала в жизни народа.

   В видеозаписи  время отсчитывается секундами. В кинематографе время куда более  емко, чем в жизни. На магнитофоне  же время измеряется метрами: сколько  метров магнитной пленки пошло.

   Как в  оптике существует «наводка на резкость», так и филологическая интерпретация  памятников — есть своего рода «наводка на резкость» в их понимании. Без  филологии невозможно четкое понимание  словесных памятников.

   Перед культурой будут стоять особенно большие задачи в будущем. Когда  техника удовлетворит материальные потребности человечества, потребности  в комфорте и прочем, наступит век  создания культурных ценностей. Создание будет складываться в основном из двух моментов: создание нового и воскрешение  старого, введение в культурный обиход современности старых ценностей. Первое не может осуществляться без освоения старых культурных ценностей. Второе —  без продвижения вперед по пути создания новых. Роль филологической интерпретации памятников старины в этом освоении культуры прошлого станет особенно велика.

   Великие нации пишут свои автобиографии  в виде своих великих деяний, перенесенных страданий, созданных произведений искусств и, к сожалению, в произведенных  ими разрушениях — у себя и  в других странах.

   Первобытных людей безосновательно считают  грубыми, жестокими, грязными. Если потому только, что они были ближе, чем  мы, к животному миру, то ведь животные чистоплотны, обладают исключительным пониманием друг друга, приверженностью  к своим обыкновениям и т.д.

   Я думаю, что у первобытных людей был  великий фольклор, прекрасная травная  медицина, умение делать хирургические  операции, богатые обычаи и свои празднества, а между собой они  умели держать слово, были нежны  к детям и щедры. Леви-Брюль говорил, что «первобытные люди очень часто дают доказательства свой поразительной ловкости и искусности в организации своих охотничьих и рыболовных предприятий». Сказано тяжело, но верно.

   Надэтничсское сознание в средние века. Мы представляем себе культурное влияние как воздействие, как усилие со стороны влияющей стороны. Между тем общество не выносит культурного вакуума. Существует потребность в культуре. Происходит втягивание культуры, а не вталкивание ее. Культура естественна для человека: в ней потребность.

   Чем больше входишь в эпоху, изучая ее, тем  меньше она кажется прошлым. Так  бывает с настоящими пушкинистами, с исследователями первой четверти XX века.

   Талант  — это единственное в человеке, что всегда работает на своем уровне. Можно быть прилежнее или ленивее, аккуратнее или неряшливее, работать больше или меньше, но нельзя преподавать, исследовать, писать более талантливо, чем ты способен, да нельзя и на менее  низком уровне. Можно вообще не работать, но это другой вопрос. Вот почему так важно замечание В.И. Вернадского в его «Страницах автобиографии»: «Таланты редки, и их надо беречь и охранять».

   У литературоведов  и историков культуры, этнографов и т.д. существует теория первоначального мифологизма. И в общем эта теория, по-видимому, верна. Но вот что интересно. В мифах Древней Греции есть элементы (мотивы, сюжеты и пр.), противоречащие этому: остатки высокоразвитой стадии мышления, индивидуального творчества и духа индивидуализма. Не указывает ли это на то, что были раньше какие-то неизвестные нам культуры (атлантического происхождения), в которых было не домифологическое, а послемифологическое мышление. Эти культуры распались, и на их основе выросли все же гибридные греческие мифы. Ведь личностное начало в этих мифах очень сильно! Если бы такую теорию создать, она была бы сенсационной. Но дело не в том, чтобы создать сенсацию, а чтобы объяснить греческие мифы, которые отнюдь не целиком «мифологичны». Человечность греческих мифов — не их новая стадия, а пережиток культуры-субстрата.

   Нет ли в греческой культуре воспоминаний о более древней и высокой, об Атлантиде?

   Мы  напрасно ищем Атлантиду в исторических сочинениях и свидетельствах. Ее следует  искать в самом характере древнегреческой  мифологии: двухстадийной.

   Всякая  молодая и сильная культура создается  из слияния предшествующей культуры с новой, нарождающейся.

   В процессе развития культуры есть некоторая телеологичность. Она есть в процессе развития любого организма, поскольку за молодостью следует зрелость и старение. Эта телеологичность была и в развитии древнерусской культуры. Она осознавалась людьми — «новыми христианами». И замечательный представитель этого сознания и самосознания митрополит Иларион.

   Нужда в «постороннем» начале при построении своей культуры характерна для многих культур, Это черта, в частности, Средневековья, которое нуждается  в «чужом» литературном языке, в  династии властителей из «чужой»  страны, в религии из другой страны, в культуре чужой и общей для  ряда стран. Потребность в отделении  от родной почвы заставляет обращаться к соседям — за помощью и  за единением с ними.

   Великие культуры в своей начальной стадии охватывают огромные пространства, многие различные народы и перерабатывают традиции предшествующих культур, различные  по характеру.

   Центростремительные силы в периоды зарождения и развития преобладают, но, достигая зрелости, начинают распадаться, образуя многие моноязычные культуры — компактные и на строго ограниченных территориях.

   Культурный  охват при зарождении великих  культур значительно шире и больше, разнообразнее и разноязычнее, чем при последующих разделениях на строго ограниченные и национально единые культуры. Текучесть и переменчивость границ, существовавших вначале, сменяются строгой ограниченностью и плотностью отдельных вторичных культур, возникших на почве великих начальных.

   Прародина нашей восточноевропейской культуры — не только Греция и Рим, но и  та культура, которая зародилась на огромном пространстве, по определению  С.С. Аверинцева, «от берегов Босфора до берегов Евфрата», на юге она включала в свой состав Египет и Абиссинию, на севере — Армению и все Предкавказье («пред» — если подходить к Кавказу с юга, со стороны этой образующейся великой культуры).

   Перекресток Европы и Азии был очень удобен, чтобы вновь образующаяся культура включила в своей «котел» разнообразные  и разноязычные культурные традиции и многонациональные государства  — Римскую империю и персидское государство Сасанидов с общим  включением в их недра Сирии, еще  доарабской.

   Питательную сферу для нового религиозного сознания представляла собой сама неустойчивость этой сферы — с религией как  культом и религией как системой отвлеченных философских верований.

   Если  говорить о литературе как о форме  великой начальной культуры, то тут  была та же обстановка — обилие традиций, иногда очень древних, разноязычие  и разнообразие жанров. Особое значение этот византийско-ближневосточный  ареал культуры имел для литературы Древней Руси.

   Основная  задача современной жизни: сочетать развитие техники с гуманизмом. Цивилизация  без души — ужас! Вторичное варварство, по выражению Вико.

   Накопление  без цели. Гигантская мобилизация  средств для неизвестной цели. Сократов вопрос «чего ради» никогда не ставится. Технике должны быть даны не только тактические, но и стратегические цели. Всеобщая сытость и быстрота передвижения скоро будут достигнуты, но дальше что? — Развитие культуры! А мы сокращаем культуру, сокращаем преподавание гуманитарных наук в школе.

   Необходим отказ от навязчивых идей в сторону  здоровых навыков нормальной жизни.

   Прерафаэлиты  составили «Список бессмертных», в него включены: Иисус Христос, автор книги Иова, Шекспир, Гомер, Данте, Чосер, Леонардо да Винчи, Гете, Китс, Шелли, Альфред Великий, Ландор, Теккерей, Вашингтон, Миссис Браунинг, Рафаэль, Патмор, Лонгфелло, автор «Stories after Nature», Теннисон, Боккаччо, Фра Анжелико, Исайя, Фидий, раннеготические архитекторы, Гиберти, Спенсер, Хогарт, Костюшко, Байрон, Вордсворт, Сервантес, Жанна д'Арк, Колумб, Джорджоне, Тициан, Пуссен, Мильтон, Бэкон, Ньютон, По. Все! Не правда ли, любопытно? Как было бы хорошо (интересно), если бы такие списки бессмертных составлялись почаще: в разных странах и в разные эпохи. Для русских того же времени он был бы совсем иной, а в наше время особенно, Но кто-то бы оставался: Шекспир и Данте, например. А кто-то бы у всех добавлялся: Толстой и Достоевский, например, сравнительно с приведенным списком прерафаэлитов.

   Человеческое  познание позволяет проникать в  чужое сознание, не становясь этим чужим. Мы можем понимать то, что  нам несвойственно, что отсутствует  у нас самих или даже противоположно нам.

   Это свойство человеческого познания казалось всегда особенно удивительным в произведениях  искусства. Примитивное объяснение способности творца понять явления, которые он изображает, заключается  в том, что изображаемое составляет частицу души самого творца, свойственно  творцу и представляет собой результат  самопознания. Так создаются легенды  о том, что художник, проникновенно  изобразивший преступление, сам преступник, а объективное воспроизведение  какой-либо идеи принимается за убежденность в этой идее.

   Однако  в потенции познающего лежит познание всего окружающего его мира, каким  бы сложным и посторонним для познающего этот мир ни был. При этом чем глубже и шире развита личность познающего (творца-художника), тем большими способностями проникновения в личности других людей он обладает.

   Наше  понимание других культур зависит  от объема накапливаемых знаний об этих культурах. Культура движется вперед путем познавательных открытий и  путем освоения этих открытий, их осмысления в современности и для современности. Но открытия эти и их освоение не требуют перевоплощений, как их не требует и творчество отдельного художника.