Эпоха Возрождения

     В “Тайней вечере” есть и красивые, импозантные фигуры, но есть и лысые, и беззубые, и помятые. А главное - нет убежденности в своей правоте, нет единства. Точнее, - единство только кажущееся, оно распадается на глазах. Рядом с отдельными смелыми, готовыми к действию - уставшие, трусливые, равнодушные, озабоченные только собой. Фреска Леонардо - это обличение рыскающего в мире зла - в лице предательства, но не менее также - и в лице того, чем всякое зло питается, - человеческого равнодушия.

     Вот почему “Тайная вечеря” - одна из главных  вех, которыми отмечено начало нового этапа ренессансной культуры - Высокого Возрождения. Леонардо первым решился  заглянуть по ту сторону этой схемы  и в своем искусстве показал  оборотную сторону медали, раскрыл  всю противоречивую сложность человека, не закрывая глаз на самые отвратительные его стороны.

     Только  в творчестве корифеев Высокого Возрождения  идеальный человек предстал сложным, неоднозначным, но таким мудрым, могучим  и прекрасным, о каком Раннее Возрождение  могло только мечтать. Такие глубокие, философски сложные образы, как Джоконда, были не по силам искусству кватроченто.

     Что бы ни говорили о “Джоконде”, несомненно, что перед нами женщина исключительная, женщина прекрасная. Нет, - не миловидностью  или броской красивостью (изображение  таких лиц Леонардо предпочитал  избегать, а если уж приходилось, большую  часть работы передавал ученикам). И юной ее не назовешь. Удивительная цельность образа, замыкаемого кольцом прекрасных рук, создает ощущение высшего совершенства. Во всем предшествующем искусстве Ренессанса не найти столь же проникновенного воплощения гуманистического идеала человека - прекрасного, возвышенного, духовно богатого.

     Магнетическая привлекательность “Джоконды” - доказательство ее глубины и, очевидно, ее верности жизни. Значит, тайна этого портрета - не надуманная, а какая-то жизненная, нужная людям - историческая и человеческая. Бесспорно, в “Джоконде” - высочайшее воплощение ренессансного идеала умного, гордого, совершенного человека. Но не только. Ее странная улыбка, одновременно и пленительная и горькая, говорит еще и о каком-то ином замысле художника, да - и об особом психологическом состоянии натуры.

     Между 1513 и 1516 гг. Леонардо да Винчи создает  картину “Иоанн-Креститель”, которая  давно обрела славу едва ли не самого загадочного из всех его творений.

     Конечно, загадочного немало во всем творчестве Леонардо. Известно, что все свои записи он вел зеркальным письмом, а  многие наиболее смелые мысли облекал  в эзоповскую форму басен, притч, пророчеств. Исключительной интеллектуальной насыщенностью отличается и искусство  Винчианца. Творения кисти этого величайшего художника-мыслителя наполнены таким глубоким, “многослойным” идейным содержанием, что при поверхностном подходе не поддаются расшифровке. Они порождают много недоуменных вопросов, а порою и прямо противоположные суждения.

             Умер Леонардо да Винчи в замке Клу, близ Амбуаза, 2 мая 1519 года шестидесяти семи лет. 

     4.2 Рафаэль Санти

     Рафаэль Санти рано достиг высших почестей. Римский папа хотел увенчать его небывалой для живописца наградой, и лишь преждевременная смерть помешала Рафаэлю стать кардиналом.

     Первую  по времени характеристику Рафаэля  мы находим в письме сестры герцога  Урбинского, которая называет художника - ему тогда был двадцать один год (1504) - “скромным и милым юношей”.

     В Рафаэле, свидетельствует Вазари, блистали “самые редкие душевные качества, с  которыми соединялось столько грации, трудолюбия, красоты, скромности и доброй нравственности, что их было достаточно, чтобы извинить все пороки, как  постыдны они ни были бы. Таким образом, можно утверждать, что те, кто  так счастливо одарен, как Рафаэль  Урбинский, не люди, но смертные боги, если только так позволено выразиться... В течение всей своей жизни он не переставал являть наилучший пример того, как нам следует обращаться как с равными, так и с выше и ниже нас стоящими людьми. Среди всех его редких качеств одно меня удивляет: небо одарило его способностью иначе себя вести, нежели это принято среди нашей братии художников; между всеми художниками, работавшими под руководством Рафаэля царило такое согласие, что каждый злой помысел исчезал при одном его виде, и такое согласие существовало только при нем. Это происходило от того, что все они чувствовали превосходство его ласкового характера и таланта, но главным образом благодаря его прекрасной натуре, всегда столь внимательной и столь бесконечно щедрой на милости, что люди и животные чувствовали к нему привязанность... Он постоянно имел множество учеников, которым он помогал и которыми он руководил с чисто отеческой любовью. Поэтому, отправляясь ко двору, он и был всегда окружен полсотней художников, всё людей добрых и смелых, составлявших ему свиту, чтобы воздать ему честь. В сущности, он прожил не как художник, а как князь”.

     Конечно, нельзя приписать одной гениальности Рафаэля подобное отношение современников. По-видимому, характер творчества Рафаэля  и в то же время сама его личность соединяли в себе все, что считалось  тогда совершенством. Поэтому он и был всем близким и понятным и казался воплощением всех человеческих достоинств.

     Рафаэль был учеником Перуджино и в юности как художник был похож на своего учителя. Однако даже в самых ранних его произведениях заметен иной почерк художника.

     В лондонской Национальной галерее висит  его очаровательная картина “Сон рыцаря”, написанная в 1500 г., т.е. когда  Рафаэлю было всего семнадцать лет. Рыцарь - мечтательный юноша изображен  на фоне прекрасного пейзажа. Он исполнен грации, может быть, еще недостаточно мужественной, но уже сочетающейся с каким-то внутренним равновесием, душевным спокойствием.

     Это внутреннее равновесие озаряет написанную годом или двумя позже знаменитую эрмитажную “Мадонну Конестабиле” (так названную по имени ее прежнего владельца). Нет образа более лирического, как и более крепкого по своей внутренней структуре.

     К флорентийскому периоду творчества Рафаэля относится его автопортрет, написанный в 1506 г. (Флоренция, Уффици) в двадцать три года. Голова его  и плечи четко вырисовываются на гладком фоне. Контур необыкновенно  тонок, чуть волнист (во Флоренции Рафаэль  уже приобщился к живописным открытиям  Леонардо). Взгляд задумчив и мечтателен. Рафаэль как бы смотрит на мир  и проникается его гармонией. Но художник еще робок, юн, ласковая кротость разлита по его лицу. Однако сквозь его неуверенность и томление уже чувствуется нарождающееся  душевное равновесие. Резко выступающая  нижняя губа, линия рта, красиво и  энергично изогнутая, овальный подбородок выдают решимость и властность.

     Примерно  в те же годы им написаны “Мадонна в  зелени”, “Мадонна со щегленком”, “Прекрасная  садовница”, отмеченные новыми, более  сложными композиционными исканиями  и высоким мастерством, идущим от четкой живописной традиции флорентийской  школы.

     За  Флоренцией - Рим. В Риме искусство  Рафаэля достигло расцвета.

     Однако  наиболее полное и органичное сочетание  духа свободы и мысли воплощено  Рафаэлем во фреске “Афинская школа” (1508-1511). На ступеньках величественного  античного здания, под сенью статуй самых творческих богов древности - Аполлона и Минервы, собрались прославленные  мудрецы античности - философы, математики, космографы. В центре, сойдясь плечом к плечу, - корифеи двух главнейших направлений философской мысли - Платон и Аристотель. Седовласый Платон, подняв руку, указывает на небо: там истина; значительно более молодой Аристотель, напротив, раскрытую ладонь в энергичном жесте обратил к земле: нет, истина здесь. Вправо и влево от этих двух отцов мудрости - их ученики и сторонники. Одни напряженно слушают, другие сосредоточенно размышляют, третьи торопливо записывают, иные не скрывают своего сомнения, горячо спорят, энергично жестикулируя, а те спешат не опоздать к ученому спору. Отдельные кружки как бы обособились, но всюду напряженно работают. Особенно выразительна группа молодых людей в правом углу картины, собравшаяся вокруг маститого ученого  склонившегося над каким-то чертежом. Они атлетически сложены, их позы, жесты полны горячей заинтересованности, лица светятся жаждой знания: они и стараются понять, и активно участвуют в решении трудной задачи.

     “Афинская школа”, быть может, самое программное  художественное творение ренессансного  гуманизма, но прежде всего это гимн свободе и могуществу человеческой мысли, безбрежности полета свободного, познающего разума. Во фреске Рафаэля  мышление представлено как высшее воплощение свободы и достоинства человека.

     Ликующую  радость непосредственного, чувственного восприятия мира, можно сказать - слияния  с ним, торжество счастливой любви, прекрасной наготы на лоне безбрежной, светлой природы с наибольшей силой выразил тот же Рафаэль  во фреске “Триумф Галатеи” (1513).

     Всё здесь дышит свободой - и самая  нагота, и бурное движение, которым  охвачены все - нереиды, тритоны, амуры, дельфины. Счастьем и волей светится лицо Галатеи, ее большие глаза. Встречный  ветер развевает ее волосы. Он подхватил  верхний край ее плаца и, взвихрив, развернул его, как знамя. Этому  доминирующему движению вторят и  развевающиеся в том же направлении  волосы другой нереиды на заднем плане  справа, и вздувшийся дугой, золотистый шелковый шарф нимфы на переднем плане  слева. Но ведущей мажорной нотой  служит все-таки отброшенный назад  в бурном порыве край пурпурного плаща  Галатеи, что полощется над головами фигур слева. Это придает всему  движению группы характер упоительного вольного полета. Дыхание ширится. Мы ощущаем “мира восторг беспредельный”.

     Обычно  отмечают, что в этой фреске Рафаэль  как никто другой, сумел постичь  и выразить античное, “языческое”  мироощущение, исполненное чувственной  радости бытия. Это в общем верно. Но едва ли где в искусстве античности можно встретить столько динамики, - не опьянения вакханалии, а здоровой жажды свободы и радости. Это больше, чем вживание в дух античности, - это воплощение кипучего духа Возрождения. Эта картина - ярчайшее выражение присущего ренессансному гуманизму свободного, радостного, пантеистического восприятия мира.

     Рафаэль - это завершение. Все его искусство  предельно гармонично, и разум, самый  высокий, соединяется в нем с  человеколюбием и душевной чистотой. Его искусство, радостное и счастливое, выражает некую нравственную удовлетворенность, приятие жизни во всей ее полноте  и даже обреченности. В отличие  от Леонардо Рафаэль не томит нас  своими тайнами, не сокрушает своим  всевидением, а ласково приглашает насладится земной красотой вместе с ним. За свою недолгую жизнь он успел выразить в живописи, вероятно, все, что мог, т.е. полное царство гармонии, красоты и добра.

     В Риме расцвел полностью гений  Рафаэля, в Риме, где в это время  возникла мечта о создании могущественного  государства и где развалины  Колизея, триумфальные арки и статуи цезарей напоминали о величии  древней империи. Исчезли юношеская  робость и женственность, эпичность  восторжествовала над лирикой, и  родилось мужественное, беспримерное по своему совершенству искусство Рафаэля.

     “Рафаэль  сознавал, - пишет Вазари, - что в  анатомии он не может достичь превосходства  над Микеланджело. Как человек  большого рассудка, он понял, что живопись не заключается только в изображении  нагого тела, что ее поле шире... Не будучи в состоянии сравняться с Микеланджело в этой области, Рафаэль постарался сравняться с ним, а может быть, и превзойти его в другой”.

     Рафаэль в отличие от Леонардо и Микеланджело не смущал современников дерзновенностью  своих исканий: он стремился к  высшему синтезу, к лучезарному  завершению всего, что было достигнуто до него, и этот синтез был им найден и воплощен.

     Флорентийские мадонны Рафаэля - это прекрасные, миловидные, трогательные и чарующие юные матери. Мадонны, созданные им в Риме, т.е. в период полной художественной зрелости, приобретают иные черты. Это  уже владычицы, богини добра и  красоты, властные в своей женственности, облагораживающие мир, смягчающие человеческие сердца. “Мадонна в кресле”, “Мадонна с рыбой”, “Мадонна дель Фолиньо” и другие всемирно известные мадонны (вписанные в круг или царящие в славе над прочими фигурами в больших алтарных композициях) знаменуют новые искания Рафаэля, его путь к совершенству в воплощении идеального образа богоматери.

     “Сикстинская  мадонна” (так названная по имени  монастыря, для которого был написан  этот алтарный образ) - самая знаменитая картина Рафаэля и, вероятно, самая  знаменитая из всех вообще картин, когда-либо написанных.

     Мария идет по облакам, неся своего ребенка. Слава ее ничем не подчеркнута. Ноги босы. Но как повелительницу встречает  ее, преклонив колени, папа Сикст, облаченный в парчу; святая Варвара опускает глаза с благоговением, а два ангелочка устремляют вверх мечтательно-задумчивые взоры.

     Она идет к людям, юная и величавая, что-то тревожное затаив в своей душе; ветер колышет волосы ребенка, и  глаза его глядят на нас, на мир  с такой великой силой и  с таким озарением, словно видит  он и свою судьбу, и судьбу всего  человеческого рода.