Судебный контроль в системе уголовного судопроизводства в России

     Между тем, комплексный, межотраслевой характер данного института более чем очевиден, в силу чего он не является ни чисто конституционным, ни сугубо уголовно-процессуальным.

    Есть различие взглядов и в определении характера деятельности, относящейся

к судебному контролю. К примеру, А.В. Ленский, Т.В. Трубникова, Ю.К. Якимович прямо указывают на то, что в основе судебного контроля лежат отношения административно-правового характера, основанные на властных полномочиях следователя, прокурора, предоставленных им для обеспечения процесса расследования. Вместе с тем, они отчетливо осознают, что это производство все же носит уголовно-процессуальный характер, т.к. оно неразрывно связано с производством по уголовному делу и не может возникнуть в отсутствие последнего.[25,40]

    Куда как более категоричен в этом отношении В. Джатиев. Рассматривая во-

просы подсудности дел  о судебном контроле, он также приходит к выводу о том, что эта деятельность носит чисто административный характер. Административные же дела, по его мнению, должны рассматриваться исключительно в порядке гражданского судопроизводства. Поэтому, если наличие в УПК статей 220/1 и 220/2 УПК и является хоть каким-то (пусть алогичным) оправданием практики рассмотрения дел о законности и обоснованности процессуальных решений, то другим формам контроля в уголовном процессе нет вообще никакого оправдания[17,40]. Автора данной позиции никак не смущает то обстоятельство, что нормы, регламентирующие порядок судебного контроля и процессуальную правосубъектность его участников, цели, предмет и пределы изначально включены законодателем в предмет регулирования уголовно-процессуального права, что реализуются названные правомочия исключительно в рамках и на основе уголовно-процессуальных отношений, что вне уголовного процесса и мер уголовно-

процессуального принуждения  сам подобный контроль невозможен.

     О непонимании сущности судебного контроля (как особой формы судебной

деятельности) свидетельствует и  статья А. Галкина и Н. Богатырева[16,40], которые, анализируя, безусловно, положительный опыт работы Саратовского областного суда в плане контроля за сроками назначения судебного заседания в судах первой инстанции, сроками нахождения дела в суде, производства экспертизы или сроками приостановления дела и т. п., почему-то относят эти направления (чисто надзорной, управленческой) деятельности вышестоящего суда к процессуальному судебному контролю.

     Не до конца обоснована и позиция А.Фокова, который, полагаем, без доста-

точных к тому оснований, относит судебный контроль к самостоятельным стадиям уголовного процесса.[37,41]

     Подобное различие взглядов и мнений не может не сказаться как на эффектив-

ности указанной деятельности, так  и на методологии дальнейших научных  исследований, т.к. только правильное понимание ее характера, сущности, цели служит надежной гарантией адекватного правового регулирования и практической реализации. В данной связи, полагаем, что высказанные нами суждения о судебном контроле, как особой форме осуществления правосудия по уголовным делам, основаны на реальном анализе признаков этого вида судебной деятельности, практически полностью совпадающей в своих сущностных чертах с признаками, которыми в нашем уголовном процессе традиционно характеризуется правосудие.

     К признакам последнего, как известно, относят то, что: 1) этот вид государ-

ственной деятельности осуществляется только судом; 2) законом предусмот-

рен особый процессуальный порядок ее осуществления; 3) способ осуществления

правосудия определен  законом; 4) этот вид государственной деятельности за-

вершается принятием особого  судебного решения — акта правосудия .[32,40]

     Сформулированные в своих сущностных признаках более чем полвека назад [51,41] названные признаки правосудия с тех пор практически не менялись, выступая в качестве непреложной аксиомы для целых поколений советских, а затем и российских, юристов. Более того, несмотря на очевидную устарелость законодательных формулировок способов осуществления правосудия (ст. 4 Закона о судоустройстве), совершенно не учитывающих реалий судебно-правовой реформы в стране и связанного с этим кардинального изменения отраслевого законодательства, ряд авторов продолжает отстаивать тезис о том, что и в настоящее время правосудие может быть реализовано исключительно в двух, указанных в ст. 4 Закона о судоустройстве, способах.

1.3 Дифференциация понятия правосудия

     Между тем, реалии таковы, что уже сегодня можно и нужно говорить о диф-

ференциации единого понятия правосудия на его отдельные виды [35,41]. Так: а) правосудие по уголовным и гражданским делам — нормативно закреплено в статье 4 Закона о судоустройстве; б) на арбитражное правосудие, как на свершившийся(законодательный и правоприменительный) факт, — указывают ст. 4 ФКЗ "Об арбитражных судах в Российской Федерации" и ст. 1 Арбитражного процессуального кодекса РФ; в) на конституционное правосудие, как форму деятельности этого суда, опосредованно указывают нормы ФКЗ "О Конституционном суде Российской Федерации"; г) наконец, ст. 1 Закона "О мировых судьях в Российской Федерации" положен конец дискуссии о возможности отнесения к правосудию деятельности суда по разрешению дел об административных правонарушениях, т.к. теперь на самом высоком законодательном уровне определено, что порядок осуществления правосудия по делам об административных правонарушениях отнесен к компетенции мировых судей.

     Таким образом, на уровне общего следует различать (дифференцировать) не

два, а именно пять самостоятельных  видов осуществления правосудия.

Полагаем, понятие (и формы реализации) правосудия могут быть дифферен-

цированы не только на уровне общего, но и на уровне: особенного и единичного.

     Именно в данной связи в юридической литературе все чаще отстаивается тезис о том, что судебный контроль — есть форма осуществления правосудия по уголовным делам. Однако высказанные в отдельных работах мнения о правовой природе судебного контроля, как особой форме осуществления правосудия, либо крайне противоречивы, либо просто декларативны, поскольку надлежащим образом не обоснованы.¹

     Не вызывает сомнений и тот факт, что конечной целью того или иного вида

судебного контроля (в  зависимости от его предметного  признака) является все же: защита личности, ее прав и свобод, обеспечение торжества законности и правопорядка в стране, т. е. и для правосудия, и для контроля приоритетным направлением деятельности является реализация именно правозащитной функции, что полностью соответствует ст. 2, 18, 46 и 52 Конституции РФ.

      Сущность (суть, основу) контроля составляет самостоятельное исследование

(познание, доказывание) судом фактических обстоятельств дела (спора сторон) по определенному кругу вопросов, формирование собственного внутреннего убеждения о фактической и юридической стороне этого спора, как основы принятия соответствующих процессуальных решений, призванных к его разрешению.

     Содержание составляет (должна составлять!) — система предусмотренных

законодателем и осуществляемых в строгой процессуальной форме действий (процедур) и решений суда (отчасти, сторон) по рассмотрению и разрешению предмета контроля в целях:

а) предупреждения незаконного  нарушения или ограничения прав граждан (предшествующий контроль; ст. 23-25 Конституции и др.);

б) восстановления нарушенных прав (последующий контроль; ст. 133, 168, 175,

209, 220/1-220/2 и др. УПК); в) отмены (или признания не имеющими юридиче-

ской силы) незаконных актов, вынесенных или полученных с  нарушением уста-

новленной законодателем  уголовно-процессуальной формы (ч. 3 ст. 69 УПК), либо несоответствующих требованиям законности и обоснованности процессуальных решений.

     Процессуальным результатом судебного контроля является — вынесение об-

щеобязательного, законного, обоснованного и справедливого  судебного акта, обеспеченного принудительной силой государства, который вполне может рассматриваться как акт правосудия, ибо им спор разрешается по существу, с применением нормы материального права, либо ее предельной конкретизацией (уточнением) к данному (спорному) случаю.

Материальный результат  проявляет себя в виде эффективной  и реально дейст-

вующей процессуальной гарантии, обеспечивающей конституционные  права,

свободы и законные интересы граждан; справедливое разрешение спора; опти-

мальное достижение цели уголовного процесса и решение его  задач.

     Известны и отраслевые процедуры (способы) осуществления этого вида су-

дебной деятельности: а) только судом;

б) в специальном судебном заседании;

 в) в строго установленной законодателем процессуальной форме.

     Конечно, каждый из названных признаков судебного контроля (как формы от-

правления правосудия) нуждается в более основательном обосновании и законодательной проработке. Это объективно необходимо и должно стать предметом серьезного научного исследования. Но сама постановка вопроса о судебном контроле, как самостоятельной форме осуществления правосудия в судах общей юрисдикции, представляется, в принципе, верной.

     Сфера действия судебного контроля сегодня ничем не ограничена. УПК РФ допускает возможность судебного обжалования практически любого решения и действия следователя, дознавателя, прокурора, что вряд ли отвечает публичным интересам. Во многом это результат деятельности Верховного Суда РФ, Конституционного Суда РФ. В свое время не была дана решительная и отрицательная оценка фактам обжалования в суд постановления о возбуждении уголовного дела. Затем наступил черед обжалования в суд постановления о привлечении в качестве обвиняемого. Следуя логике ряда решений   Конституционного Суда РФ, суды общей юрисдикции принимали к рассмотрению подобные жалобы и рассматривали их по существу. [12,40]

Безусловно, введение судебного  контроля, расширение сферы его действия на предварительном следствии являются позитивными моментами с точки  зрения обеспечения личных (частных) интересов тех или иных участников расследования.

       Однако за более чем десятилетний период его существования мы подошли к той опасной черте, когда в ряде случаев речь идет об ограничении посредством судебного контроля свободы органов предварительного расследования распоряжаться своими процессуальными правами по ведению следствия и это следует считать[11,39].

Думается, что ограничение  пределов судебного контроля возможно и необходимо, но наоборот - путем  закрепления в законе перечня  не подлежащих обжалованию действий и решений органов расследования. Такой подход представляется мне более предпочтительным. Законодательное закрепление не подлежащих судебному обжалованию действий и решений следователя будет в интересах в первую очередь органов расследования, то есть в публичных интересах. В силу этого органы расследования получат возможность для нормального осуществления своих функций.

В этой связи необходимо законодательно:

1) определить перечень  конкретных решений и действий, которые не подлежат судебному  обжалованию;

2) ввести некоторые  дополнительные ограничительные условия (например, что жалоба защитника подается в суд с согласия обвиняемого, и некоторые другие).

На наш взгляд, не должны быть обжалованы в суд основополагающие решения по делу:

- постановление о возбуждении  уголовного дела;

- постановление о привлечении в качестве обвиняемого;

- обвинительное заключение  и обвинительный акт.

Обжалование в суд остальных  решений и действий (бездействия) дознавателя, следователя и прокурора  не исключается.

Отдельного обсуждения требует  вопрос о возможности судебного  обжалования первого, пожалуй, одного из главных решений следователя, дознавателя, прокурора - постановления о возбуждении уголовного дела.

     И. Петрухин считает, что можно и нужно обжаловать в суд постановление о возбуждении уголовного дела. По его мнению, постановление о возбуждении уголовного дела «требует немедленного судебного контроля с тем, чтобы не допускать необоснованного выдвижения обвинения (подозрения) против лиц, вина которых еще не установлена, «когда существуют лишь» признаки преступления». [31,40]

      В то же время в статье И. Петрухина речь идет только о случаях возбуждения уголовного дела в отношении конкретного лица, потому что, как обоснованно считает автор, незаконное возбуждение уголовного дела причиняет моральный вред лицу, против которого оно возбуждено. Естественно, вряд ли кому придет в голову обжаловать в суд постановление о возбуждении уголовного дела по факту, например, нераскрытой кражи. Правда, такая возможность не исключается для потерпевшего, когда он не согласен с возбуждением дела и просит расследование не проводить.

     Точка зрения уважаемого автора представляется уязвимой. Если следовать его логике, то для возбуждения уголовного дела в отношении конкретного лица недостаточно только наличия отдельных признаков преступления. Значит, нужна совокупность всех признаков преступления, всех его обстоятельств (объект, субъект, объективная и субъективная стороны). Но в большинстве случаев это невозможно.

     При этом многие предпочитают не вспоминать о принципиально важной позиции Конституционного Суда РФ, выраженной в решении от 23 марта 1999 года, о том, что нельзя обжаловать в суд постановление о возбуждении уголовного дела. При этом обоснованно было указано, что само по себе возбуждение уголовного дела не приводит к ущемлению прав и интересов участников уголовного процесса. [6,39]

     Добавлю, что УПК РФ ввел требование о согласовании с прокурором каждого постановления о возбуждении уголовного дела. Тем самым усилен надзор со стороны прокурора за законностью возбуждения уголовных дел. Это привело к тому, что уже в первые месяцы применения нового УПК РФ количество возбужденных уголовных дел уменьшилось в полтора раза. При таких обстоятельствах следовало бы законодательно закрепить правило о невозможности судебного обжалования постановления о возбуждении уголовного дела либо ограничить такое право, определив его точные рамки и пределы.