Процесс действия юридического закона в пространстве

     Совершенно  очевидно, что параллельное действие территориального и персонального принципов изначально содержит в себе коллизию, которая порождает двойную юрисдикцию. Вследствие этого при их реализации могут возникнуть следующие вопросы:

       а) как быть в случаях, когда  деяние, запрещенное в стране, гражданином которой является виновный, ненаказуемо там, где оно совершено, или мера наказания в стране места совершения преступления и в стране, где рассматривается дело, различны;

     б) какое законодательство следует  применять и какому суду в этом случае должно быть отдано предпочтение;

     в) имеет ли право один из этих судов  вновь рассматривать дело после  вынесения другим судом приговора.  

     В целом в указанных случаях, если участником правоотношений хотя бы с  одной стороны является национальный элемент (гражданин данного государства, его интересы или интересы данного общества и государства), то вопросов об основаниях и целесообразности применения того или иного закона не возникает.

       Проблемы появляются там и  тогда, когда выявляется наличие  иностранного элемента в национальных общественных отношениях, а именно если:

     а) субъектом уголовно-правового отношения  является иностранный гражданин  или лицо без гражданства, постоянно  не проживающее на территории данного  государства;

       б) юридические факты, с которыми связано возникновение, изменение или прекращение правоотношений, имеют место за границей;

     в) вредные последствия уголовно противоправного  деяния наступают в другой стране.  

Таким образом, с одной стороны, право каждой страны представляет собой определенную совокупность норм, необходимых и достаточных для урегулирования отношений, складывающихся в ней. С другой - ни одна страна не может игнорировать тот факт, что ее система существует параллельно с правосистемами других государств, развивающихся по своим законам и действующих в собственном социальном и правовом пространстве и времени. Исходя из этого А.А. Рубанов в 1984 г. поставил вопрос о сосуществовании и отражении национальными правосистемами друг друга в качестве общетеоретической проблемы, выделив при этом три типа юридических отношений между государствами.  

     1-й  тип отношений: в правовой системе  одной страны появляются нормы,  которые по форме и содержанию  воспроизводят нормы другой страны (рецепция).  

     2-й  тип отношений: в правовых системах  нескольких государств происходит одновременное изменение норм в процессе имплементации положений международных договоров, заключенных между соответствующими государствами, которые как субъекты международного права принимают на себя обязательство внести определенные изменения во внутреннее право по следующим основным направлениям: признание опасности определенных уголовных деяний; принятие каждым государством необходимых мер для установления юрисдикции над ними; признание приговоров иностранных судов; оказание правовой помощи, включая выдачу преступников либо передачу осужденных в государства их гражданства или постоянного места жительства для отбывания наказания; обмен правовой информацией.  

     3-й  тип отношений: это отношения,  связанные с их международным  действием и взаимодействием, при котором право одной страны в одностороннем порядке придает юридическое значение нормам права других стран.  

     Из  этого следует, что указанные  проблемы наличия иностранного элемента в национальных правоотношениях  традиционно принято решать коллизионным методом, согласно которому к таким отношениям в зависимости от различных обстоятельств должен быть применен либо отечественный, либо иностранный закон (определяется коллизионная пространственная норма), либо метод международной унификации национального законодательства (договорный метод).  

     Таким образом, персональный принцип действия уголовного закона в пространстве выражается в том, что между гражданами, находящимися за рубежом, и его отечественным  государством сохраняется определенная правовая связь, которая ограничена верховенством территориального действия закона места пребывания, так как основанная на этом принципе юрисдикция носит ограничительный характер и является лишь предписывающей. Это происходит вследствие того, что высшая власть в пределах территории государства осуществляется системой государственных органов в сфере законодательной, исполнительной и судебной деятельности. Юрисдикция государства может быть представлена по объему действия власти на трех ее срезах: предписательная юрисдикция (способность государства устанавливать правовые требования и обеспечивать их соблюдение); судебная юрисдикция (возможность осуществлять правовую оценку тех или иных фактов); исполнительная юрисдикция (обеспечение правовых предписаний через реализацию мер принуждения). Личная юрисдикция, особенно за пределами собственной территории, как правило, предписательная. Сфера предписательной юрисдикции всегда шире сферы исполнительной, так как, распространяет правовую власть на своих граждан, находящихся за границей, государство не может прибегнуть к мерам принуждения в случае нарушения этими лицами его предписаний до тех пор, пока они не окажутся в пределах его исполнительной юрисдикции. В частности, Конвенция стран СНГ о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1995 г. возложила на каждого участника обязательство реализовывать такую юрисдикцию по просьбе любого другого участника: "Каждая сторона обязуется по поручению другой Договаривающейся Стороны осуществлять в соответствии со своим законодательством уголовное преследование против собственных граждан, подозреваемых в том, что они совершили на территории запрашивающей Договаривающейся Стороны преступление" (ч. 1 ст. 72).  

     Поскольку полная юрисдикция осуществляется в соответствии с территориальным принципом, постольку конфликт этого принципа с персональным решается в пользу первого. Таким образом, отечественное государство может требовать от своих находящихся за рубежом граждан соблюдения национальных законов, но только если это не противоречит законам принимающего государства. Современное международное право не возбраняет тому или иному государству добровольно, в своих интересах признавать на своей территории силу иностранных законов. При этом для принимающего государства совершенно безразлично, соблюдают ли находящиеся на его территории иностранцы свои законы или нет. Принуждать иностранцев к этому у него нет правовых оснований, ибо иностранные законы на его территории не действуют. Подобное принуждение будет осуществлять отечественное государство путем установления в своем законе угрозы применения санкции за нарушение его законов его гражданами, находящимися за границей.  

В настоящее  время большинство национальных правосистем в той или иной мере исходят из того, что пределы их правового воздействия не безграничны. Юрисдикция этих государств признает существование определенного круга отношений, которые соприкасаются с правовыми системами других стран. Известны три формы такого взаимодействия:

1) определение  национальной правовой системой случаев применения норм иностранного права при регулировании общественных отношений;

2) регламентация  одной правосистемой отношений,  возникающих вследствие того, что  другая система наделяет индивидов  субъективными правами и обязанностями;

3) придание одной  правосистемой качеств юридического  факта правовой норме, входящей  в иностранную систему права  (наделение иностранных норм свойством  предпосылки правоприменения).  

Хотя в уголовно-правовой сфере используются нормы, регламентирующие отношения, в которых участвует и государство, являющееся носителем суверенитета и в таком качестве связанное лишь правом своей страны, немалое число государств предусматривает, что применение национальных законов к преступлениям, совершенным их гражданами за пределами своей страны, возможно лишь при условии, если соответствующие деяния являются преступными также и по праву страны, где оно совершено. Такого рода ограничения известны УК Австрии (ч. 1 ст. 5), Польши (ст. 5, 6), Швейцарии (ч. 1 cт. 6) и др.

       Во многих странах существуют  также и уголовно-правовые предписания  о "более мягком законе", блокирующие назначение более  тяжкого наказания, чем то, которое  могло бы быть назначено в  месте совершения преступления (например, УК Польши, Австрии, Дании, Швеции и других государств). Подобное решение вопроса определяется теорией общемировых связей всех правосистем, которая базируется на презумпции действительности юрисдикционных актов другого государства, не требующей их ревизии. При этом избежать двойной ответственности позволяет ограничение персональной юрисдикции за счет приоритета территориальной на базе общих принципов международного права, включая правила non bis in idem (не дважды за одно и то же) и aut dedere, aut punire (или выдай, или накажи). Это положение основывается и на международно-правовых документах. Так, в Международном пакте о гражданских и политических правах 1966 г. указано, что никто не должен быть вторично судим или наказан в соответствии с правом каждой страны.  

     В части 1 ст. 12 УК РФ установлено, что граждане РФ и постоянно проживающие в РФ лица без гражданства, совершившие преступление вне пределов РФ, подлежат уголовной ответственности по УК РФ, если совершенное ими деяние признано преступлением в государстве, на территории которого оно было совершено, и если эти лица не были осуждены в иностранном государстве. При осуждении указанных лиц наказание не может превышать верхнего предела санкции, предусмотренной законом иностранного государства, на территории которого было совершено преступление.  

     Именно  таким образом в России на законодательном  уровне был разрешен вопрос об одновременном  действии двух основных принципов (территориального и персонального), содержащих в себе изначально коллизию, которая, в свою очередь, порождала параллельную юрисдикцию и возможность двойной ответственности. Это приводит к необходимости для определения содержания пространственной коллизионной нормы сопоставительного анализа уголовного законодательства России и соответствующих государств в целях установления не только совпадений составов преступлений, но и сравнительной тяжести наказания с тем, чтобы виновный не мог быть наказан строже, чем это допустимо в месте совершения преступления.  

Надо признать, что, несмотря на все достоинства, ч. 1 ст. 12 УК РФ требует доработки. В ее содержании использовано выражение "преступление вне пределов Российской  

Федерации", и  исходя из смысла нормы под этим понимается территория иностранного государства. Однако вне этих пределов находится  не только территория иностранных государств, но и международные пространства, например, открытое море, космическое пространство, Арктика, Антарктика и др. Следует учитывать, что совершенные на них преступления подпадают под несколько иной правовой режим и рассматриваются на основе права отечественного государства. Именно поэтому, видимо, было бы целесообразнее в указанном случае говорить о "действии уголовного закона в отношении лиц, совершивших преступление вне пределов территориальной юрисдикции Российской Федерации". В данном случае экстерриториальная юрисдикция России будет реализовываться в рамках персонального, реального и универсального принципов действия уголовного закона в пространстве. Ее отличие от экстерриториальной юрисдикции, осуществляемой в рамках территориального принципа действия законов, будет заключаться в том, что в последнем случае уголовные законы России имеют силу на объектах и территориях, приравненных к территории Российской Федерации исходя из международной практики. Вследствие этого они и выделяются в особые образования, в которых реализуется экстерриториальная юрисдикция России, основанная на территориальном принципе действия закона в пространстве.  

     Кроме того, как уже указывалось, в Международном  пакте о гражданских и политических правах установлен принцип о том, что никто не должен быть вторично судим в соответствии с "правом каждой страны". Уголовный кодекс России также безоговорочно провозгласил этот принцип, но, несмотря на многие положительные моменты, его практическое применение в ряде случаев может породить определенные отрицательные явления.  

     Например, в некоторых странах это положение  было истолковано как невозможность  осуждения вторично за одно и то же преступление по закону одного и  того же государства, что не исключает  возможности его вторичного осуждения в другом государстве. Так, ст. 11 УК Италии предусматривает, что за некоторые виды преступлений по представлению министра юстиции итальянские граждане, осужденные за рубежом, могут быть судимы повторно в Италии.  

     Иными словами, ряд государств предпочитает оставлять за собой определенную возможность контролировать приговоры иностранных судов. Это делается вследствие того, что в некоторых случаях формальное осуждение в одном государстве может обеспечить иммунитет от реального наказания в другом государстве, против интересов которого и было направлено преступление. В частности, легко представить себе ситуацию, когда гражданин России, находясь за границей, совершает преступление, направленное против интересов России или ее граждан (то есть наносит урон отношениям, охраняемым российским уголовным законом). Вернее всего предположить, что в этом случае будет реализован персональный принцип действия уголовного закона в пространстве. Однако из ч. 1 ст. 12 УК РФ следует, что в данной ситуации указанному принципу реализации уголовно-правовых норм придается субсидиарное значение общего характера. Считаем, необходимым отметить, что положения ст. 12 УК искусственно ограничивают государственный суверенитет Российской Федерации и правомочия суда России. Более того, в истории российской юридической мысли уже имели место подобные ситуации. В частности, дореволюционному российскому праву была известна субсидиарность применения внутренних норм уголовного права относительно своих подданных, совершивших преступления за границей (ст. 180 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных). Однако ст. 179 этого же Уложения четко детализировала этот вопрос в случаях, если преступление было направлено против России или ее граждан: "Российские подданные, находящиеся вне пределов государства, и там или прежде отбытия за границу, учинившие преступление против прав Державной Власти своего отечества или целостности, безопасности, или благосостояния России, или же в нарушение прав одного или нескольких из соотечественников своих, подлежат действию сего Уложения".