Криминальная субкультура
базируется на дефектах правосознания,
среди которых можно выделить
правовую неосведомленность и дезинформированность,
социально-правовой инфантилизм, правовое
бескультурье, социально-правовой негативизм
и социально-правовой цинизм. При
этом дефекты правосознания усугубляются
дефектами нравственного сознания,
пренебрегающего общечеловеческими
принципами морали.
Однако этические воззрения
уголовного мира неоднородны. В них
проявляется ряд как бы противоположных
тенденций, влияющих на установки личности
и группы:
- возврат к классическим
“воровским традициям” (тенденции
традиционализма); к “законам нэпманских
воров”;
- обновление воровских
“законов” в связи с изменениями
в обществе (тенденции модернизма);
- ужесточение нравов преступного
сообщества (тенденция вульгаризации
криминальной субкультуры, так
называемый “беспредел”);
- копирование норм и
законов жизни общества в связи
с его демократизацией (тенденция
демократизации).
Важное место в криминальной
субкультуре занимают “мифы” (уголовная
мифология), насаждающая образы “удачливого
вора”, “смелого разбойника”, “несгибаемого
парня”, культивирующие “воровскую романтику”,
“идею воровского братства”, “воровскую
честность” и тому подобное, способствующие
сплочению преступных групп, возникновению
определенных уголовных традиций.
Функции криминальной субкультуры.
Все структурные элементы криминальной
субкультуры взаимосвязаны, взаимопроникают
друг в друга. Однако в зависимости
от выполняемых функций их можно
классифицировать на следующие группы:
1. Стратификационные (нормы
и правила определения статуса
личности в группе и уголовном
мире, клички, татуировки, привилегии
для “элиты”);
2. поведенческие (“законы”,
“наказы”, правила поведения для
различных классификационных каст,
традиции, клятвы, проклятия);
3. пополнения уголовного
сообщества “кадрами” и работа
с новичками (“прописка”, “приколы”,
определение сфер и зон преступного
промысла);
4. опознания “своих”
и “чужих” (татуировки, клички, уголовный
жаргон);
5. поддержания порядка
в уголовном мире, наказания провинившихся,
избавления от неугодных (“разборки”,
стигматизация, остракизм, “опускание”);
6. коммуникации (татуировки,
клички, клятвы, уголовный жаргон, “ручной
жаргон”);
7. сексуально-эротические
(эротика как ценность, “вафлерства”,
“парафин”, мужеложство как способы
снижения статуса неугодным лицам
и др.);
8. материально-финансовые (изготовление
и хранение орудий совершения
преступлений, создание “общей кассы”
для взаимопомощи, аренда помещений
под притоны и др.);
9. досуговые (извращенная
культура отдыха и развлечений);
10. функция специфического
отношения к своему здоровью -
от полного пренебрежения им:
наркомания, пьянство, членовредительство
- до культуризма, активных занятий
спортом в интересах криминальной
деятельности.
Практическое значение причинного
объяснения в криминологии заключается
в отыскании возможности влиять
на состояние и динамику преступности.
Под причиной в философии понимается
“явление, действие которого вызывает,
определяет, производит или влечет
за собой другое явление (следствие)”.
В литературе термин “фактор”, выступает
как причина или условие преступного
поведения, называется криминогенным.
Фактор, препятствующий действию причины
или условия, называют антикриминогенным.
Различие между условием и причиной
относительно. Поэтому нередко их
объединяют термином “детерминанты”.
В некоторых случаях причины
могут играть роль условии и наоборот.
Категория причинности имеет
первостепенное значение в недостаточно
развитых дисциплинах. Выделяются два
основных понятия причины: Совокупность
всех необходимых условий, без которых
определенное явление наступить
не может. Современным научным представлениям
больше соответствует идея о выделении
в комплексе необходимых условий
главного явления, порождающего другое
явление (следствие). Это явление, связанное
со следствием, называется специфической
причиной. Главная его задача заключается
в “отсечении” от причины других
факторов. Концепция специфической
причины предполагает разграничение
причин и условий в генезисе того
или иного явления. Философское
осмысление категории причины указывает
на нее как на наиболее активный
фактор, тяготеющий к сущности явления.
Профессор С. Яковлев ссылкой
на Учебное пособие:Вицин С.Е. Системный подход
и преступность. М., Академия МВД СССР,
1980, с.с.27-51;
Статьи: Резник Г.М. Криминологическая
типология преступности. Сб. статей “Криминология
и уголовная политика”, М., Институт государства
и права”, 1985, с.с.39-42.
Специфика причинности к
социальной сфере. Причинность в
сфере общественной жизни имеет
существенную специфику по сравнению
с причинностью в природе. Говоря
о специфике, прежде всего, необходимо
указывать на статистический, вероятностный
характер социальной причинности, т.е.,
указанное положение, имеет общий
характер и не вскрывает специфики
социальной причинности как самостоятельного
явления. Главная особенность социальной
причинности, состоит в том, что
объективные социальные закономерности
действуют через сознание людей.
В основе концепции причинности
в социальной сфере лежит положение
об общей ведущей роли бытия в
его взаимодействии с сознанием.
В криминологии данное положение
следует интерпретировать таким
образом, что причины преступности
кроются, прежде всего, в сфере общественного
бытия, В объективных условиях жизни
людей. Субъективные факторы, включаются
в причинную цепь. Отрицание причины
субъективных факторов ведет, к фатализму
и бихевиоризму. Преступность, непосредственно
порождаемая антиобщественной психологией
людей, имеет и более глубокие
“базисные” причины. “'Гак как криминальное
поведение,-- следствие не только внешней
причины, но и внутреннего отражения,
то, очевидно, что объяснить, почему
совершаются преступления, можно
лишь с помощью такой категории,
которая диалектически связывала
бы роль причины и роль отражения”.
Что категория причины недостаточна
для объяснения преступного поведения.
Считает Л. И. Костенко. Это объясняет
преступное поведение не только с
точки зрения действия внешних причин,
но и их взаимодействия в рамках
причинного комплекса. Поэтому, отрицать
причинную роль “идеальных побудительных
сил” на том только основании, что
они сами имеют внешние причины,
было бы неправильно.
Системный анализ негативных
процессов в общественном бытии,
детерминирующих правонарушения и
преступность, привел к социальными,
противоречиями. При системном подходе
причины правонарушений, выступают
как социальные противоречия. В основе
теории причин преступности, как уже
отмечалось, может служить категория
социального противоречия. Поиск
причин исследуемого явления лежит
в проникновении познания в их
сущность. Как указывал В. И. Ленин, “...действительное
познание причины есть углубление познания
от внешности явлений к субстанции”.
Представление о причине должно
быть на основе более общей категории
“взаимодействия”. С точки зрения
диалектического подхода, всякое взаимодействие
включает в себя две противоположные
стороны -- единство (тождество) и противоречие
(борьба). Именно противоречие является
источником всякого движения, развития
и изменения. С точки зрения определенных
социальных противоречий, обнаруживать
причины преступности можно не только
в социально негативных явлениях,
но и в позитивных явлениях. В
этом плане основной смысл предупреждения
общественно опасных форм поведения
заключается в обеспечении гармонического,
сбалансированного и пропорционального
развития всех сфер общественной жизни.
Логический путь познания
причин преступного поведения. Традиционно
в криминологии следовали по пути.
Однако в дальнейшем становилось
все более ясно, что выяснения
причин конкретных преступлений, которые
усматривались в антиобщественной
установке, антиобщественной мотивации
или взаимодействии нравственных дефектов
личности с конкретной жизненной
ситуацией, а затем на этой основе
делались обобщающие выводы - ложный, недостаточно
методологически обоснованный способ
познания. Развитие общества подчиняется
объективным социальным законам. И
эти законы определяют развитие конкретных
людей, их психологию. Сложнейшая система
общественных отношений, развивающаяся
по объективным законам, образует “социальный
контекст”, в котором живет и
действует индивид. Именно она, в
конечном счете, определяет его развитие
как личности. Следовательно методологически
правильнее изучать причины конкретных
преступлений лишь на основе познания
причин преступности в целом, применяя
метод восхождения от абстрактного
к конкретному. Суть применения метода
восхождения от абстрактного к конкретному
заключается в первоначальном выделении
в ходе исследования основной абстракции,
выражающей главную связь изучаемого
предмета. Такой абстракцией служит
категория социального противоречия.
Не случаен, поэтому вывод о том, что через
познание причин индивидуального противоправного
поведения невозможно объяснить причины
правонарушений в целом; наоборот, только
совокупность общественных условии жизни
людей дает понимания поведения отдельных
личностей.
Причинный комплекс преступности
представляется - как комплекс наиболее
глубоких и острых деформаций, которые
препятствуют экономическому, социальному
и духовному развитию субъектов
общественной жизни, ущемляют свободу
граждан, вызывают социальную несправедливость
и отчуждение граждан от господствующей
ценностно-нормативной системы общества,
их деморализацию. В свою очередь, отсутствие
реальных свобод, несправедливость, отчуждение
провоцируют нарушение уголовного
закона. См. Номоконов В.А. “Преступное
поведение: Детерминизм и ответственность”,
Вл., 1989г. И именно деформация государства
ведет к противоправному поведению. Ведь
государство это система, в которой скооперированы
рычаги управления жизнью целого (в нашем
случаи “больного”) общества, такие как
- государственная власть, экономика, духовные,
нравственные ценности.
3. Уголовно-правовая политика:
проблемы криминализации и декриминализации
в новейшем уголовном законодательстве
РК
Как известно, центральным
направлением разработки и осуществления
уголовно-правовой политики РК является
процесс выявления и обоснования
социальной обусловленности проектируемых
и действующих уголовно-правовых
норм, установление в системе законодательства
таких статей, которые в современных
условиях фактически утратили свое предназначение,
практически не применяются и
в силу этого не могут выполнять
поставленной перед законом задачи.
Речь, следовательно, идет о путях
формирования системы уголовно-правовых
норм, ее оптимизации, т. е. о приведении
данной системы в максимальное соответствие
с реальными потребностями общества
в уголовно-правовом регулировании.
Уголовный закон социально
обусловлен. Закон создается не «на
всякий случай», не «про запас», он продуцируется
реальными потребностями общества
в уголовном запрете и более
или менее адекватно отражает
их в уголовно-правовой норме. Можно
все же предположить, что в силу
сложности законотворческой деятельности
среди принимаемых новелл некоторые
недостаточно полно отражают нужды
общества в уголовно-правовом регулировании.
Дефекты норм могут заключаться
и в отсутствии необходимой четкости,
устойчивости и определенности правовых
предписаний. Отсюда их низкая эффективность
даже в условиях безукоризненной
работы правоприменительных органов.
То, что это действительно так,
косвенно подтверждается определенной
нестабильностью современного уголовного
законодательства.
Можно представить себе и
обратную ситуацию, когда причины
слабой «живучести» норм кроются
не столько в издержках самих
норм, сколько в недостатках практики
их применения. В результате взаимодействия
обоих факторов имеют место либо
низкая применяемость отдельных
норм, либо ошибки в квалификации. Сошлемся
хотя бы на практику применения ст. 257 УК.
По делам о хулиганстве ошибки
в квалификации фиксируются иногда
в 46,8% случаев.
Социологические исследования
показывают, что среди всех причин
и условий совершения правоприменительными
органами ошибок четвертое место
по степени субъективной значимости
занимает такой фактор, как неясность
и противоречивость законодательства.
При опосредованном характере
законотворчества, его известной
самостоятельности и неизбежной
неполноте субъективного отражения
объективной действительности в
принципе не исключена опасность
волюнтаристского подхода к процессу
принятия уголовно-правовых норм. На эту
опасность обращал внимание еще
К. Маркс, когда писал, что «само
по себе право не только может наказывать
за преступления, но и выдумывать их».
Современное уголовное законодательство
многих стран (и мы здесь не исключение)
дает немало примеров такого рода субъективизма
в праве. Даже в новом УК РК 1997
г. можно встретить законодательные
пассажи, которые иначе, как «псевдопреступлениями»,
назвать нельзя: например, незаконное
использование товарного знака, незаконное распространение
порнографических материалов или предметов;
регистрация незаконных сделок с землей;
производство, приобретение, хранение,перевозка или сбыт немаркированных товаров
и продукции; фиктивное банкротство; прекращение
или ограничение подачи электрической
энергии либо отключение других источников
жизнеобеспечения; подделка или уничтожение
идентификационного номера транспортного
средства; изготовление, сбыт поддельных
марок акцизного сбора, специальных марок
или знаков соответствия либо их использование
и др.
Разрыв между содержанием
подобных запретов и реальными потребностями
современного момента более, чем
очевиден. Он может быть преодолен
только путем отмены уголовно-правовых
норм, переставших соответствовать
социальным ожиданиям. Сохранение в
уголовном законодательстве таких
норм неоправданно и даже вредно, ибо
порождает у населения отношение
к уголовному закону, как к нереальному.
Если верно, что практика - критерий
истины, то следует признать и то,
что массовое неприменение на практике
отдельных уголовно-правовых норм означает
их несостоятельность, ненужность, криминализационную
избыточность.
В целом УК РК 1997 г. страдает,
на наш взгляд, ярко выраженной криминализационной
избыточностью. Концептуально это
было обусловлено восприятием проектантами
нового УК идеи не «маленького и
жестокого», а «большого и мягкого»
Уголовного кодекса. Однако в еще
большей степени дефектность
действующего УК проистекает от того,
что в процессе его разработки
и принятия практически почти
полностью была проигнорирована
теория криминализации и декриминализации.
Без особого риска ошибиться,
можно утверждать, что за исключением
деяний, относящихся к так называемому
«ядру преступного» (убийства, кражи,
грабежи, разбои, изнасилования), многие
новеллы вводились в УК без
какого бы то ни было учета всей суммы
факторов, обусловливающих допустимость,
возможность и целесообразность
установления уголовно-правового запрета.
Процесс законотворчества в этой
части носил почти исключительно
умозрительный характер. Особенно наглядно
это видно на примере норм, «поселившихся»
в разделе уголовного кодекса
«Преступления в сфере экономической
деятельности».