Необходимая оборона

    Объединяет  все общественно опасные посягательства общая черта – их деструктивный, разрушительный характер, способность немедленного причинения вреда объекту охраны. По этой причине необходимая оборона не возникает в ситуациях, когда грозящий вред отложен во времени, например при клевете, вымогательстве и др. В этих случаях пресечь посягательство можно иным законным путем, не прибегая к немедленному причинению вреда.

    Отсутствует общественно опасное посягательство, дающее право на ответное причинение вреда в рамках необходимой обороны, при совершении преступлений путем невыполнения какой-либо обязанности (бездействия), а также при совершении неосторожных преступлений. Нет также общественно опасного посягательства при совершении действий, которые по своему характеру не могут быть опасными. По этой причине необходимая оборона невозможна от правомерных поступков, связанных с актом необходимой обороны, последовавшей со стороны другого лица, против крайней необходимости, причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление, и т.п.

    Таким образом, функциональная цель обороны  – отразить общественно опасное посягательство, до тех пор, пока она не достигнута, уместное любое насилие. Нелогично было бы отказаться от обороны и сдаться на милость преступника только потому, что он проявил упорство и продолжает свою агрессию, а его оппонент исчерпал все средства аналогичные нападению. 

    При обороне конфликт – это личное дело, интерес посягающего; отношение обороняющегося к нему как к вынужденному, навязанному помимо его воли явлению. Именно такой подход позволит решить проблему провокации и симуляции обороны.

    Посягательство  должно быть действительным, реальным, а не мнимым. Данное требование означает, что представление обороняющегося о грозящем, или осуществляемом в отношении него посягательстве должны соответствовать объективной действительности; он не должен заблуждаться на этот счет. Естественно, достоверно знать о намерениях и целях злодея жертва не может, но понимать общую направленность поведения посягающего, осознавать факт, что становится жертвой чужой агрессии, потерпевший вполне может понимать. Допустимы незначительные отклонения в отражении сознанием обороняющегося действительности (например, тяжесть грозящего вреда), но определяющие моменты нападения должны иметь адекватное отражение, в его сознании. Это в полной мере относится и к мироощущению «третьего лица», намеревающегося встать на защиту потерпевшего.

    Лицо, намеренно вызвавшее нападение, с целью использования его как повод для совершения противоправных действий и расправы над «нападающим», не может рассматриваться как находящееся в состоянии необходимой обороны. Цели подобной провокации могут быть направлены не только на расправу с «нападающим», но и на достижение других общественно опасных последствий: хулиганская драка, массовые беспорядки, акт мести лицам, находящимся вместе с провоцируемым лицом и т. д. «Ответные действия» провокатора квалифицируются как умышленное причинение вреда на общих основаниях; но привлечение к ответственности провокатора не освобождает от ответственности провоцируемого, данная ситуация приравнивается к взаимной драке.

    Следует отграничивать необходимую оборону  от так называемой «мнимой обороны» – когда лицо под влиянием фактической ошибки причиняет вред при отсутствии реального нападения. То есть нападения как такового нет, но лицо по каким-то основаниям вообразило, что становится жертвой преступного посягательства, и предпринимает меры для отражения нападения, существующего лишь в его воображении. При этом вполне могут пострадать и ни в чем не повинные люди.

    Установление  реальности или мнимости нападения – это «вопрос факта» в каждом конкретном случае, то есть решается индивидуально, с учетом анализа всех обстоятельств дела. То есть лицо предприняло оборонительные действия (и это свершившийся факт) и правоприменительным органам следует установить насколько обоснованным было его заблуждение о действительности нападения. Таким образом, понятие «мнимой обороны» адресовано не к обороняющемуся субъекту, а к правоприменителю, который оценивает его поведение.

    Следует полагать ошибочным отнесение к  понятию «мнимой обороны» ситуаций «случайного нападения», когда нападающий, действуя, в общем, на правомерных основаниях, в результате ошибки в субъекте причиняет насилие в отношении ненадлежащего лица. Последний же, защищаясь, применил к нему адекватные меры обороны. Например, работник милиции получил задание задержать опасного вооруженного преступника, но в результате внешнего сходства или неточности оперативных ориентировок, принял за злодея случайного прохожего и применил к нему интенсивное силовое без соблюдения процессуальных формальностей задержание (допустимое по Закону «О милиции» в исключительных случаях). Последний же, не чувствуя за собой вины не понимая, кто на него посягает, вполне естественно предпринимает оборонительные меры и повреждает незадачливого сотрудника милиции. Рассмотренная ситуация не может рассматриваться как мнимая оборона: обороняющийся не заблуждался относительно действительности нападения, оно объективно имело место. Анализировать же правовые основания поведения своего оппонента, во-первых, законодатель его не обязывает, во-вторых, он не имеет таковой возможности в силу скоротечности событий. Кроме того, нельзя осуществлять подмену понятий: «мнимая оборона» предполагает ошибку обороняющегося, а «случайное нападение» – ошибку нападающего; ошибочно распространять субъективные признаки одного лица на другое. В противном случае, будет иметь место попытка за ошибки одного возложить ответственность на другого. Исследуемый случай в плане ответственности обороняющегося полностью подпадает под институт необходимой обороны. Вред же, причиненный невиновно действовавшему лицу, проводящему ошибочное задержание, есть ничто иное, как естественное последствие коллизии двух субъективных прав: право необходимой обороны и право на задержание лица, совершившего преступления. В силу правомерности поведения обеих сторон конфликта, о преступности причинения вреда говорить не приходится – данные последствия безразличны для уголовного права как разновидность проявления института казуса (невиновного причинения вреда). Поиск же виноватого в каждом случае наступления общественно опасных последствий – неблагодарное занятие.

    Для мнимой обороны характерно, что она имеет место из за ошибки защищающегося (более или менее обоснованной), вызванной обстановкой и поведением «нападающего». На оценку «мнимой обороны» неизбежно влияют правила «фактической ошибки». При этом следует учитывать, что не спровоцированное насилие, вызванное исключительно повышенной мнительностью квази-обороняющегося при отсутствии реальных признаков нападения, когда с точки зрения обыкновенного разумного человека в конкретной обстановке ничего не предвещало нападения, должно оцениваться как умышленное преступление на общих основаниях. Так, если субъект А. подошел к субъекту В. неагрессивной форме попросил его дать закурить, а тот испугавшись, вообразив, что становится жертвой посягательства, нанес удары первому, то субъект В. должен нести ответственность за умышленное причинение вреда здоровью субъекту А., так как реальных оснований для заблуждения не было. Квалификация причинения вреда при мнимой обороне может иметь несколько вариантов:

    1. Причинитель вреда освобождается от ответственности, когда обстановка происшедшего и иные факторы давали основания полагать, что совершает лицо применившее насильственную не могло осознавать ошибочности. Так, если друзья с целью разыграть ли нападение на него, а тот, воспринимая посягательство реально и обороняясь, причинил им вред, ответственность «обороняющегося» исключена. Подобная ситуация юридически условно приравнивается к ситуации «необходимой обороны». Если по обстоятельствам дела субъект не должен был и не мог предвидеть, что ему не угрожает реальная опасность, то наступившие последствия явились результатом стечения непредвиденных обстоятельств.  В силу обороняющего отрицательного отношения к понятию «превышения пределов необходимой обороны»  не следует разделять позицию привлечения к ответственности за превышение пределов необходимой обороны в случае причинения чрезмерного вреда.

    2. Причинитель вреда может привлекаться к ответственности за совершение неосторожного преступления, если он не осознавал мнимости посягательства, но по обстоятельствам дела должен был и мог это понять. То есть лицо предпринимая насильственные действия против другого возлагает на себя обязанность осуществлять это с соблюдением требований закона (таким образом, он должен осознавать действительность или мнимость посягательства), эту обязанность он исполняет в пространственно временных границах конкретной  ситуации (таким образом если у него было время установить действительное положение дел и намерения контрагента, обстановка позволяла это ему сделать, то следовательно он мог осознать действительность или мнимость посягательства).

    3.  Причинитель вреда отвечает за умышленное преступление, если обстановка происшествия такова, что объективно не было оснований заблуждаться относительно характера действий оппонента¹⁰.

    Следует отметить, что отдельные авторы полагали, что требование своевременности  автоматически вытекают из требований действительности. Признак действительности полностью включает в себя и признак  наличности¹¹. С этим нельзя согласиться, так как понятие «наличность» носит временной количественный характер, а понятие «действительность» имеет характер качественный; рассматриваемые признаки характеризуют одно явление – необходимую оборону с различных сторон, каждый выполняет свою функцию.

    Наличным признается такое посягательство, которое уже начало осуществляться или непосредственная угроза осуществления которого была настолько очевидной, что было ясно: посягательство может тотчас же, немедленно осуществиться. О последнем может свидетельствовать конкретная угроза словами, жестами, демонстрация оружия и прочие устрашающие способы.

    Наличность  посягательства образует самостоятельное  условие правомерности необходимой  обороны.

    Временные границы существования права  необходимой обороны определяются временем начала и прекращения нападения. Время возникновения права на необходимую оборону по общему правилу возникает в момент начала нападения, то есть первых телодвижений преступника, направленных на причинение вреда личности потерпевшего. Таким образом, необходимая оборона во времени возможна лишь на стадиях покушения и исполнения нападения, и является недопустимой на стадиях обнаружения умысла или приготовления к преступлению. Из этого правил имеется весьма действенное исключение – «право упреждающего удара», известное отечественному праву с XVII века. Состояние необходимой обороны возникает не только в самый момент общественно опасного посягательства, но и при наличии реальной угрозы нападения¹². «Право упреждающего удара» возникает только в ситуации немедленного причинения вреда личности; таким образом, если лицо срочно не предпримет оборонительные действия, то оно подвергнется нападению. Угроза более отдаленная от нападения «права упреждающего удара» не порождает, рассматривается как преждевременная оборона и влечет ответственность как умышленное преступление на общих основаниях. Угроза со стороны нападающего причинить какой-либо вред правоохраняемым интересам вполне может рассматриваться в качестве начального временного основания для применения акта необходимой обороны. Угроза как преступное деяние обладает такими признаками, как общественная опасность, действительность и наличность. Юшков Ю.Н. высказывал вполне обоснованное мнение, что институт преждевременной обороны изначально порочен. Право граждан на необходимую оборону возникает при наличии угрозы причинения вреда их интересам. При этом временная отдаленность угрозы от планируемого момента ее реализации не должна иметь юридического значения. Обнаружение умысла на совершение нападения определяет момент, с которого нападение можно считать наличным, а применяемое насилие с целью его предотвращения – своевременным и соответствующим требованиям института необходимой обороны. Преждевременная оборона может иметь место лишь при отсутствии угрозы. Предъявление к угрозе требования немедленности носит настолько абстрактный и неопределенный характер, что исполнение его на практике весьма затруднительно. Вряд ли кто-нибудь однозначно ответит на вопрос: какой временной период охватывает термин немедленность? – минута, две, три, час..., но, по-моему мнению право на необходимую оборону возникает в момент, когда лицу становится известно о грозящей ему опасности.

    Завершающим временным моментом осуществления необходимой обороны, является момент прекращения нападения:

    - когда нападающий добровольно  прекратил его (осуществил добровольный отказ от доведения преступления до конца);

    -    когда нападение уже успешно  отражено;

    -  когда нападающий достиг своей  цели и наступательные действия естественно прекратились.

    При этом нас интересует не момент юридического окончания нападения, а время фактического прекращения действий, составляющих содержание нападения. Так, при разбое преступление считается юридически оконченным в момент начала нападения, но если оборонительные действия имели место спустя некоторое время после этого, но разбойник продолжал применять насилие и отбирать имущество, то требование своевременности вполне соблюдено.

    Следует учитывать, что момент прекращения  нападения должен сознаваться обороняющимся, если нападающий окончил нападение, но защищающийся еще не осознал это, и по обстоятельствам дела не мог осознать, и причинил вред посягающему после фактического завершения действий злодея, данная ситуация вполне соответствует требованиям института необходимой обороны. Дело в том, что преступники обычно не имеют обыкновения четко докладывать о моменте начала и прекращения нападения. Обороняющийся же корректирует свое поведение, исходя из объективных обстоятельств дела. До тех пор, пока не будет твердо уверен в прекращении посягательства, он вправе применять силу для защиты своих интересов.

    Наличие сомнения о прекращении или продолжении  нападения должно толковаться в пользу обороняющегося, все негативные отклонения от истины являются проблемой преступника. Именно из этих соображений исходил официальный толкователь закона, однозначно указывающий на «явный» для обороняющегося характер прекращения посягательства. Так, видя приостановку в действиях противника или даже попытку его удаления, обороняющийся не уверен в том, насколько окончательны и действительны эти действия: может, оппонент собирается с силами, подыскивает орудие или соучастников и т. д. Таким образом, прекращение нападения должно быть действительным, а не притворным, окончательным, а не временным, и суждение обороняющегося об этом должно быть твердым, а не предположительным.

    Недопустима оборона против заведомо оконченного преступления, подобные действия рассматриваются как акт мести, «самочинная расправа» должны квалифицироваться как умышленные преступления.