Юридическая характеристика составов преступлений, связанных с незаконным оборотом, хищением и вымогательством огнестрельного оружия

Нельзя согласиться с Дикаевым С.У., что «не образует состава преступления передача предметов вооружения из рук владельца, если при этом он не лишился возможности контроля за ним», поскольку оно внутренне противоречиво: как можно таким образом передать предмет? Даже если лицо дает другому подержать предмет вооружения, то теряет над ним контроль. Тот может его использовать против владельца и других лиц как оружие и как инструмент удара, выбросить в окно сообщникам, застрелиться и т.д.

Не представляется бесспорной точка зрения, что «передача оружия предполагает действия посредника при отчуждении (продаже и др. операциях) оружия его собственником, а равно передача оружия самим собственником в чужое владение (например, для хранения, во временное пользование)». Дело в том, что непонятна мотивация такого решения, генезис подобного вывода, а также чем передача предметов вооружения отличается от их сбыта.

Какую же цель преследовал законодатель, различая незаконную передачу и сбыт? Ведь санкция за оба деяния одна и та же. По логике, целесообразно и оправданно с точки зрения оценки общественной опасности было выделить незаконный сбыт предметов вооружения в отдельную норму со значительным повышением размера наказания по сравнению с санкцией за незаконную передачу, ибо общественная опасность торговли оружием намного больше. Ответственность за незаконный сбыт огнестрельного оружия и других предметов преступления, как нам представляется, необходимо усилить, сделав это деяние малопривлекательным по сравнению с другими незаконными действиями, предусмотренными ст. 222 УК РФ.

Приобретение предметов вооружения – следствие его сбыта или передачи. Эти понятия неразрывно связаны между собой. Приобретение указанных предметов – это получение их в постоянное или временное владение, возмездно или безвозмездно.

Причем выражаться оно может в самых разных способах: путем покупки, мены, в качестве   подарка,   вознаграждения   за   услугу,   в   уплату   долга,   в   присвоении найденного и т.п. Как представляется, это деяние может быть совершено как в форме действия, так и бездействия. В. П. Тихий по всем деяниям, указанным в статье 222 УК РФ, настаивает исключительно на первой форме. Это не верно. Вторую возможность  проиллюстрируем следующим примером. Проигравшийся в карты преступник в счет уплаты долга приносит другому пистолет и кладет тому в ящик письменного стола. «Счастливчик» и бровью не ведет, как будто ничего не видит: ни да, ни нет. К оружию он и не притрагивается, согласия на переход не дает, но и в милицию   не   заявляет,   а   спокойно   оставляет  его   у   себя.   Думается,   что   это приобретение вооружения. Примерно то же можно сказать и о хранении вооружений: оно может быть  как в  форме действия, так и в  форме  бездействия.  Пример бездействия аналогичен: сосед приносит другому гранату, кладет в шкаф и просит подержать у себя три дня. Тот не показывает никаких эмоций, но все три дня оберегает названный боеприпас. На наш взгляд, это тоже хранение.

В. Даль определяет хранение как существительное от «хранить – беречь, сберегать, прятать, содержать в целости»[120]. Пленум Верховного Суда РФ в постановлении «О судебной практике по делам о хищении и незаконном обороте оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ» от 25 июня 1996 года разъясняет, что «незаконное хранение – нахождение указанных предметов в помещении, тайниках, а также в иных местах, обеспечивающих их сохранность». Представляется, что это разъяснение не соответствует сути деяния: хранение получается безотносительным к воле и сознанию лица. Следует исходить из толкования В. Даля, как более соответствующего принципу субъективного вменения. На наш взгляд, хранение – это форма владения предметом вооружения, заключающаяся в его сбережении, содержании в целости и неподвижности. Как правило, хранение позволяет либо предполагает сохранить в будущем возможность использования данного предмета по целевому назначению. Поэтому предпринимаются какие–либо меры по сохранению его качества (смазка, хранение в непромокаемом футляре и т.д.).

Не основанной на законе представляется точка зрения С. У. Дикаева, что незаконное хранение предполагает в качестве обязательного признака сокрытие предмета вооружения от органа власти337. Сокрыть означает скрыть, спрятать. Между тем, виновный может и не прятать оружие, а держать, допустим, его на стене, демонстрировать гостям и т.д.

Теперь о незаконном ношении предметов вооружения. СИ. Ожегов указывает, что ношение – это существительное к глаголу «носить» – то же, что нести (взяв в руки или нагрузив на себя, перемещать, доставлять куда-нибудь), но обозначает действие, совершающееся не за один прием или не в одном направлении, Литвин А.П. указывал, что под ношением подразумеваются случаи, когда оружие находилось при виновном. Пленум Верховного Суда РФ в вышеназванном постановлении от 25 июня 1996 г. разъяснил, что незаконное ношение – это «нахождение ... в одежде или непосредственно на теле обвиняемого, а равно переноска... в сумке, портфеле и т.п. предметах». Налицо расхождение между смысловым значением русского языка и смыслом судебного толкования уголовно–правовой нормы. Первый под ношением понимает постоянное или блоковое перемещение предмета личными физическими усилиями виновного, второй – нахождение при человеке или переноску им. Определение, данное Пленумом Верховного суда, шире того понимания, что вкладывает в понятие «ношение» русский язык. Это весьма нежелательно, так как возникают спорные вопросы. Например, как расценить поведение лежачего больного, который держит при себе оружие? Если следовать Пленуму, то это ношение. И другой вопрос: что, если перемещение носило разовый и целенаправленный характер? Мнение толкователя опять шире русского языка: это ношение.

Получается, что Пленум Верховного Суда РФ допускает расширительное толкование, а это представляется недопустимым применительно к установлению оснований уголовной ответственности. Думается, что при подобных обстоятельствах необходимо следовать смыслу языка. Это справедливо. В случае же, если законодатель желает вложить тот смысл, который сформулировал Пленум, то, на наш взгляд, в зависимости от требуемого объема термин «ношение» следует заменить на «перемещение» (это поглотит транспортировку на автомобилях и т.д.) или термин «держание при себе».

На наш взгляд, незаконное ношение предметов вооружения – это перемещение их при себе либо в переносимых лицом предметах. Кроме ношения оружия лицом, которое не имеет права на владение им, незаконным будет ношение гражданами оружия при проведении митингов, уличных шествий, демонстраций, пикетирования и других массовых публичных мероприятий, а также ношение гражданами в целях самообороны огнестрельного длинноствольного оружия, за исключением случаев перевозки или транспортирования указанного оружия. В силу этого верным представляется мнение С. У. Дикаева, что для квалификации не имеет значения, кому принадлежит предмет вооружения – самому виновному или другому лицу.

Незаконные ношение и хранение оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств – длящиеся преступления, характеризующиеся непрерывным осуществлением состава. Они начинаются с того момента, когда данные предметы оказались в незаконном владении виновного, и длятся на стадии оконченного преступления до наступления событий, препятствующих дальнейшему совершению преступления,  или до тех пор,  пока  виновным  не будет  совершено действие, направленное к прекращению преступления.

К событиям, прекращающим совершение преступление, относятся добровольная сдача этих предметов органам  власти, вмешательство органов власти, хищение оружия у виновного, утрата боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств, сбыт или приведение их в негодное состояние и т.п.

Представляется небесспорным проведенное в УК РФ 1996 г. выделение незаконного изготовления оружия в качестве самостоятельного состава преступления (ст. 223). УК РСФСР 1960 г. называл преступным незаконное изготовление предметов вооружения в качестве альтернативного признака объективной стороны состава, предусмотренного ч. 1 ст. 218, наряду с незаконным ношением, хранением и т.д. Санкция за все эти деяния была одна и та же. Выделение незаконного изготовления в самостоятельную норму удачно с точки зрения дифференциации уголовной ответственности. Но это не оправдано с позиции экономии текста уголовного закона, поскольку наказание за незаконное изготовление лишь ненамного, почти не различимо выше, чем за незаконные ношение, хранение, приобретение и др. Представляется, что незаконное изготовление предметов вооружения имеет гораздо большую общественную опасность, чем незаконное приобретение, передача, хранение, перевозка или ношение: оно как бы «открывает ворота» всем другим преступлениям рассматриваемой группы. Все это должно быть весомо отражено в санкциях ст. 223 УК РФ 1996 г. либо можно будет заключить, что целая статья уголовного закона занята «вхолостую».

По мнению Пленума Верховного Суда РФ, изготовление оружия и других предметов есть их создание в готовом виде, а также переделка каких–либо предметов (например, ракетниц, газовых, стартовых и строительно–монтажных пистолетов, предметов бытового назначения или спортивного инвентаря), в результате которых они приобретают свойства огнестрельного оружия и иных предметов данного назначения. Нельзя согласиться с Л.Ф. Рогатых, что изготовление оружия не следует  смешивать  со  сборкой  его  из   готовых деталей,   которая  уголовно  не наказуема. Русский язык, как уже было отмечено выше, рассматривает изготовление и как создание и как подготовку к чему–либо, в данном случае к использованию по целевому назначению. Поэтому, на наш взгляд, изготовление – это любое волевое действие по первоначальному физическому созданию оружия как комплекса, направленного на поражение цели.

Ремонт огнестрельного оружия и комплектующих деталей к нему предполагает восстановление их утраченных поражающих свойств (по смыслу п. 7 указанного постановления Пленума Верховного Суда РФ). Ремонт огнестрельного оружия есть приведение в годное состояние неисправного оружия. Приобретение деталей для изготовления и ремонта огнестрельного оружия и компонентов для изготовления боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств является приготовлением к данному преступлению.

Преступление, предусмотренное ст. 223 УК, традиционно считается оконченным с момента создания предмета вооружения в законченном виде (при изготовлении) либо восстановления его утраченных поражающих свойств (при ремонте). На наш взгляд, более точна научная позиция Соколова Л.Ф., согласно которой изготовление предполагает не только результат, но и сам процесс создания. Эта точка зрения более соответствует смыслу, используемому для обозначения термина «изготовление» в русском языке, а также контексту федерального закона «Об оружии» 1996 г. Аналогичное положение возникает при анализе термина «ремонт». Поэтому считаем, что изготовление и ремонт являются длящимися преступлениями, которые следует считать оконченными с момента начала физического создания или восстановления предмета вооружения.

Примечания к ст. ст. 222 и 223 УК содержат правило, согласно которому лицо, добровольно сдавшее предметы, указанные в названных статьях УК РФ (оружие, боеприпасы   и  т.д.),   освобождается  от уголовной  ответственности,   если  в  его действиях не содержится иного состава преступления. Указанное правило не может быть признано частным случаем добровольного отказа от совершения преступления, 1 поскольку последний возможен лишь на стадии приготовления к преступлению или покушения на преступление (ст. 31 УК).

Добровольная сдача оружия – это разновидность освобождения от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием (ст. 75 УК). В данном случае применяется так называемое «дискреционное основание освобождения от уголовной ответственности», которое основано на праве компетентных государственных органов отказаться от уголовного преследования при соблюдении подозреваемым некоторых условий, в частности, примерного поведения, выплаты денежных сумм государству, компенсации потерпевшему причиненного вреда, прохождения испытательного срока и т.д.

Буквальное толкование ч.1 ст.75 УК РФ позволяет сделать вывод, что только совокупность всех перечисленных здесь действий (явка с повинной, способствование раскрытию преступления, возмещение причиненного ущерба) свидетельствует о деятельном раскаянии. В соответствии с ч. 2 той же статьи освобождение от уголовной ответственности при наличии указанных в ч. 1 условий возможно и в случаях, специально указанных в Особенной части Уголовного кодекса. Получается, что кроме сдачи предметов вооружения для освобождения от ответственности необходимо и наличие остальных указанных в ст. ст. 75 УК действий.

Заключение

Завершая дипломный проект, сформулируем основные достигнутые в нем выводы:

1)              Объект преступления – это признанное в данном обществе ценностью (социально–полезное) благо (материальные предметы и общественные отношения), на которое посягает преступное деяние и которое охраняется уголовным законом.

2)              Общественная   безопасность   является   общим   объектом   всех   преступлений, предусмотренных действующим УК РФ.

3)              Уголовно–правовые      нормы      обеспечивают     указанную      в     Конституции государственную обязанность защиты прав и свобод человека и гражданина, то есть утверждают и закрепляют его право на безопасность.

4)              Общественная   безопасность   –   это   состояние   общества,   при   котором   не причиняется    ущерб    его    важнейшим    ценностям    преступными    и    иными противоправными деяниями.

5)              Поскольку    все    преступления    посягают    на    общественную    безопасность, некорректно выделение из их общей совокупности преступлений собственно против общественной безопасности, что осуществлено в действующем УК РФ (глава 24).

6)              Родовым объектом предусмотренных в разделе IX УК РФ преступлений в силу того, что большинство их создает угрозу причинения вреда неограниченному кругу лиц, а некоторые затрагивают и иные охраняемые законом ценности, предлагается считать безопасность населения, то есть состояние защищенности населения от преступлений, угрожающих, прежде всего, правам и интересам неопределенного   круга  лиц  либо  социальному  укладу   и   жизнеспособности общества в целом.