Глобальные проблемы современности

При всей важности такой работы оста­ется фактом, однако, то, что даже эти модели глобального развития ни в коей мере не могут заменить содержательного теоретического анализа глобальных проб­лем и их развития, выполняемого многи­ми дисциплинами как естественнонауч­ного и технического профиля, так и об­ществоведением, науками о человеке, причем на первый план здесь сейчас вы­двигается задача единства и взаимодей­ствия наук.

Обоснованность такого вывода косвен­но демонстрируют и те противоречия и неудачи, которые неизбежно сопровожда­ют немарксистскую и антимарксистскую мысль, обращающуюся к будущему в аспекте глобальных проблем и пытающу­юся построить его модели и сценарии на односторонней методологической осно­ве либо сциентизма и технократизма, ли­бо антропологизма и абстрактного социо­логизма. Такие попытки неизбежно со­провождаются тем, что можно было бы назвать «мифологией на глобальном уровне», то есть социальным утопизмом. На­до сказать, что эти тенденции сциентизма и технократизма, с одной стороны, и ант­ропологизма и абстрактного социоло­гизма — с другой, вообще образуют сего­дня два полюса западной футурологии, включая и те «модели будущего», кото­рые обращаются к решению глобальных проблем мирового развития. Характерно, что по большей части они как бы допол­няют друг друга, так как методология у них однотипная и основана, как правило, на метафизическом абсолютизировании и противопоставлении отдельных фактов общественного развития, их изоляции от всего контекста социальных связей, имеющих место в современном мире. В ито­ге, однако, обнаружение известной значи­мости отвергаемых в исходном пункте факторов может приводить к тому, что именно они, а не ранее абсолютизировав­шиеся факторы начинают признаваться главными, решающими.

Подобные «прыжки мысли», движу­щейся от одной крайности к другой, можно обнаружить и в буржуазно-футурологических прогнозах будущего в ас­пекте глобальных проблем. Возьмем, на­пример, последние доклады Римского клуба и сравним их с первыми глобаль­ными моделями мирового развития, пред­ложенными, в частности, Дж. Форрестером в книге «Мировая динамика» и Д. Медоузом с соавторами в книге «Пределы роста». Поразительно, как на протяжении одного десятилетия — в те­чение 70-х годов — может меняться под­ход к одной и той же проблеме! Если в первых докладах Римского клуба обна­руживался почти ничем не прикрытый технократизм, основная ставка в решении глобальных проблем делалась на научно-технические меры при условии «нулево­го» или «ограниченного роста» производ­ства, народонаселения и др., то в после­дующих докладах научно-технические предложения во все большей мере допол­нялись социально-этическими, обращен­ными как к обществу в целом, так и к от­дельному индивиду. Предложения эти, были во многом абстрактно-утопически­ми, на что уже неоднократно обращалось внимание, а позицию авторов одного из докладов рельефно выражает эпиграф к их труду: «Мир поражен раком, и этот рак — сам человек» (А. Грэгг).

Конечно, такая позиция вряд ли могла вдохновить «будущие поколения», к кото­рым обращались авторы. Однако она уже содержала в себе начало того поворота, который получил свое воплощение в по­следующих докладах Римского клуба. Этот поворот вел к отказу от технократи­ческих иллюзий и к признанию (хотя и в недифференцированной, абстрактной форме) роли и значения социальных фак­торов в решении глобальных проблем че­ловечества, регионализации мира, не учитывающей, правда, конкретных со­циально-экономических различий между капитализмом и социализмом. При этом все более обнаруживался антропологи­ческий крен, сосредоточение на вопросе о необходимости изменения самого чело­века, его сознания, морали, образова­ния как предпосылки и условия других изменений, включая научно-технические и социальные, которые позволили бы ре­шить проблемы мирового развития.При этом абстрактно-утопические построения, исходящие из антропологи­ческой абсолютизации «природы челове­ка», благополучно трансформируются в ряде докладов Римского клуба в весьма конкретные социально-полити­ческие предложения и выводы, имеющие отчетливую классовую установку (апо­логетика «реформированного» капита­лизма, идея конвергенции и пр.). И это, по-видимому, не случайно, хотя сама по себе акцентировка поли и значения «че­ловеческого фактора» в решении гло­бальных проблем человечества и выборе альтернатив будущего не имеет с этим прямой связи.

Утопизм и искусственное «соедине­ние» технократизма антропологически­ми крайностями присущи и докладу Рим­скому клубу, который опубликован в 1982 г. и называется «Микроэлектроника и общество. На радость или на горе». В нем ставятся и обсуждаются важнейшие проблемы будущего человеческой циви­лизации, но нет даже попытки определить реальные социальные пути к нему.

В  противовес абстрактному утопизму, техницизму и антропологизму, содержа­щимся во многих буржуазных «проекциях в будущее»,   марксизм  дает   последовательно   научное   рассмотрение  альтернатив будущего в аспекте глобальных проб­лем, причем делает он это, ставя человека в центр всей глобальной проблематики и вместе с тем исследуя его общественные связи,   не   выводимые   из   абстрактного анализа «человеческой природы», а обусловленные особенностями     того     или иного  периода  истории,  его  экономическими и социально-классовыми отноше­ниями,  идеологическими  и философски­ми   формами   общественного   сознания, наукой и техникой, культурой в целом. Поэтому-то К.Маркс определял сущность человека как совокупность всех общественных отношений. И в то же время он писал «…общество, то есть сам человек в его общественных отношениях»[1]. Маркс еще в ранних своих работах отмечал, что «вся история есть не что иное, как беспрерывное изменение человеческой природы»[2]. «Историческим процессом человека» назвал все это уже в зрелые свои годы.

Вот почему мы исходим из того, что глобальная проблема человека и его будущего, затрагивающая жизненно важные основы человечества, - это, прежде всего насущная общественная проблема. Ее всестороннее решение не может и опираться на целый комплекс наук о человеке, включая биологические. Без этого невозможна, в частности, и научная постановка обучения и воспитания, развития человека, начиная с ранних этапов онтогенеза человека и кончая теми, на которых совершается формирование личности.

Учение марксизма о социальной сущности человека вскрывает диалектику социального и биологического, которая заключается в опосредствовании и преобразовании  биологического социальным, поскольку «человеческие предметы не являются природными предметами в том виде, как эти последние непосредственно даны в природе»[3]. Это относится к биологическим потребностям человека, преобразование которых имеет чрезвычайно глубокий характер. И это имеет место вообще во взаимодействии человека с природой, поэтому-то мы и говорим вслед за Марксом о «второй природе». Вместе с тем «человек  живет природой. Это значит, что природа есть его тело, с которым человек должен оставаться в процессе постоянного общения, чтобы не умереть»[4].

С особой остротой это обнаружилось сегодня, в условиях глобальных проблем, когда «тело человека» уже не может ограничиваться его биологическими параметрами, а поэтому и диалектика социального и биологического предстает в более широком плане – как диалектика социального и природно-биологического, куда включается также и то, что ранее воспринималось как «внешняя природа». Человек в своем природно-биологическом качестве – это уже теперь, строго говоря, не просто «часть» природы, а ее органический элемент, находящийся во взаимодействии  и взаимовлиянии с другими элементами и частями, составляющими некоторое диалектически противоречивое единство, целостность. В этом смысле человек скорее орган такого целого, и он доказал это, может быть, пока что в большей степени деструктивной функцией в природе как в своем «теле». Деятельность человека (прежде всего производственная) – вот то, что создало возможность его обратного, в том числе и негативного, воздействия на природу. Следуя Марксу, негативное воздействие человека на природу можно воспринимать именно как неразумное разрешение своего «тела», то есть   саморазрушение и самоуничтожение.

К сожалению, последнее имеет не только, так сказать, метафорическое, но и прямое значение, когда дело касается действия на человека таких природно-биологических факторов, которые, явля­ясь побочным результатом производства, вызывают глубокие негативные измене­ния биологии и генетики человека, его психики, угрожают самому существова­нию человека и жизни на Земле. Об этом сейчас много говорят и пишут, и хорошо, что все слышнее становится тревожный голос специалистов-ученых, врачей и других, так как именно они могут и должны сообщать широкой обществен­ности правду о действительном положе­нии, в котором оказались человек и чело­вечество вследствие неразумного обра­щения с могущественными силами при­роды, составляющими «тело» человека и рода человеческого.

Выход здесь, конечно, не в возвраще­нии к допромышленной эпохе: природа не может быть возвращена в то «перво­бытное» состояние, которое она имела до того, как деятельность человека при­обрела глобальный характер. Напротив, именно в результате этой деятельности, принимающей все более организованные формы в масштабах всей планеты, воз­можна и новая форма жизни природы, как и самого человека.

Коммунистическая цивилизация, эта­пом становления которой является социа­лизм, провозглашающая гуманистиче­ские принципы разумной организации общественной деятельности человека, включая производственные, связанные с отношениями человека к природе, вы­ступает истинной альтернативой усугуб­ляющемуся отчуждению человека и при­роды, к которому ведет капитализм. Эта новая цивилизация вместе с тем в виде своей предпосылки и результата имеет нового человека, обладающего таким комплексом качеств, которые концентри­руют в себе совокупность всех обществен­ных отношений, а это значит, что сюда включаются и отношения человека с природой и с себе подобными. Ведь все это в своей диалектической целостности и характеризует коммунизм как «подлин­ное присвоение человеческой сущности человеком и для человека»[5].

Марксистский подход к проблемам будущего не имеет ничего общего с по­пытками примирить социализм с капита­лизмом, с попытками любым способом, пусть через черный ход, тайком, прота­щить в грядущее элементы или детали капиталистической структуры. Вообще победа социализма — это не увековечение каких-то сегодняшних социальных или экономических отношений, а снятие всяких барьеров на пути прогрессивного развития человечества. В самом деле, побеждая в борьбе против капитализма, рабочий класс не только не стремится увековечить свое собственное господство, но, напротив, делает все, что в его силах, чтобы приблизить рождение бесклассо­вого общества. Иными словами, наша коммунистическая концепция будуще­го — концепция динамическая, не ставя­щая развитию общества никаких преде­лов, кроме ограничений, определяемых разумом, необходимостью, понимаемой как осознанная закономерность.

В наше время, грядущее для всех нас - это не просто будущее, то есть не что-то лишь предстоящее, принадлежа­щее грядущим поколениям. Это и наш сегодняшний день и не только потому, что основы будущего закладываются сего­дня, но и потому, что само это будущее ныне все ощутимее влияет на нас.

И это не парадокс, так как, предпри­нимая какие-то действия, мы уже сего­дня должны все больше и все внима­тельнее думать о грядущем. Планируя что-то на завтра, мы должны все больше думать и о послезавтра, о предстоящих уже не годах, а десятилетиях, ибо послед­ствия наших действий должны в силу самого характера нынешней цивилиза­ции учитывать потребности не только наших детей, но и внуков и правнуков.

Так сам характер нынешнего столь стремительно текущего времени поро­ждает новые масштабы мышления, но­вые измерения принимаемых решений, новое ощущение общности судеб челове­чества не только в пространстве, но и во времени. Это, конечно, усложняет наши повседневные труды, но делает их более интересными, открывает перед нами но­вые перспективы и в огромной степени повышает нашу ответственность за все, что мы делаем.

Глава II. Человек и его будущее как глобальная проблема современности

Проблема человека и его будущего приобрела сегодня поистине глобальный характер вследствие угроз его существо­ванию и необходимой адаптации к новым условиям цивилизации. Вместе с тем является центром всей системы глобаль­ных проблем, которая имеет единую точ­ку пересечения, своеобразный фокус, где объединяются и многократно усили­ваются отдельные тенденции развития, определяющие будущее.

Сегодня уже нет в мире такой социаль­но-философской и политической доктри­ны, которая может обойти эту ключевую проблему. Такой интерес к проблеме че­ловека вызван многими причинами, прежде всего тем, что развитие мировых событий, рост производства и культуры предъявляют к нему новые, повышенные требования. Вместе с тем угроза мировой термоядерной войны, обострение других глобальных проблем ставят перед чело­веком и человечеством поистине гамле­товский вопрос: быть или не быть? Речь идет о том, быть ли нашей планете оби­таемой. От нас, сегодняшних землян, за­висит ответ на этот вопрос.

Для человечества сейчас очень важно разумно решать и проблему приспособле­ния к резко изменившейся в последние годы окружающей среде.

Это ставит большие задачи не только перед биологией человека, но и перед социологией, психологией и педагогикой, теорией нравственного воспитания и научной организации труда.

Человек будущего, безусловно, необы­чайно расширит свои возможности с по­мощью самых разнообразных средств, включая фармакологию и психотерапию, и это поможет ему полноценно и без ущерба для здоровья действовать в са­мых сложных, подчас экстремальных ус­ловиях. Уже сегодня получены серьезные данные, которые свидетельствуют о но­вых, неизвестных ранее резервах биоло­гической природы человека и его психо­физиологических возможностях. «Биоло­гическое оснащение» человека ярко об­наруживает свою универсальность. Че­ловек, как «венец природы», должен вы­свободить и новые резервы, включая биологические, направляя их по пути гармонизации с социальными, психичес­кими и нравственными силами, которые он пока еще не научился прочно удер­живать в необходимом равновесии, что приводит, например, к так называемым стрессовым состояниям, а также всякого рода психическим аномалиям, воз­никающим в экстремальных условиях эмоциональной напряженности, и т.п.