Договор поставки товаров для государственных нужд

          Обращая внимание на дореволюционный период России, нужно отметить, что в исследование нашей темы большой вклад был сделан такими российскими учёными, как Д.И.Мейер (1819-1859), русский юрист-цивилист, изучал поставочные отношения. Известны его труды: «О древнерусском праве залога» (1848), «О значении практики в системе юридического образования» (1855) и курс лекций: «Русское гражданское право» (1894). Г.Ф.Шершеневич (1863-1912), юрист, известен как ученый в области гражданского и торгового права. Его труды: «Система торговых действий» (1888), «Курс торгового права» (1888-1889), «Учебник торгового права» (1899), «Учебник русского гражданского права» 1995 г (по изд.1907г)., и другие.

        Правовое регулирование поставки рассматривали как русские, так и зарубежные ученые Гольмстен, Вильсон, но все-таки договор поставки считают традиционно российским предпринимательским договором, поскольку уже в середине 18 века он специально регулировался отечественным правом, практически не имея аналогов в зарубежных законодательствах того периода. По мнению А.П. Сергеева и Ю.К. Толстого «С самого зарождения этот институт использовался преимущественно для регулирования отношений государства - казны с частными лицами по поводу удовлетворения государственных нужд в тех или иных товарах» [12 c.115]. Так, в «Своде законов гражданских» общим положениям о поставке было посвящено всего 8 статей, тогда как казенным поставкам (подрядам) - более 240 статей. Таким образом, ещё с дореволюционного периода был предопределен высокий уровень заинтересованности и вмешательства государственной власти в нормирование отношений по поставкам. В современном гражданском кодексе РФ государственный контракт на поставку товаров для государственных нужд обозначен как самостоятельный договор, определение которого содержится в ст. 256. ГК РФ.

      Как и в наши дни, при исследовании купли-продажи и её вида поставки в дореволюционное время разгорались  споры. По мнению В. В. Ровного «В дореволюционной  цивилистике расхождения во взглядах исследователей на юридическую сущность купли-продажи связывались с ответом на следующий принципиальный вопрос: возможно ли вообще считать ее договором, каков ее подлинный статус и какое место занимает эта конструкция среди возмездных отчуждательных договоров»[30. С.124].

        В наши дни, ни у кого не  вызывает сомнение договорная  сущность купли-продажи, однако  отдельные авторы дореволюционного  периода не считали куплю-продажу  договором и «противопоставляли  договор о продаже (или т. н. договор запродажи, заключаемый в форме запродажной записи) купле-продаже или купчей - фактическим действиям по приеме-передаче имущества, совершаемым в форме традиции (для движимой вещи) или купчей крепости (для недвижимости) во исполнение договора запродажи».       Поставка, как и запродажа в то время тесно соприкасались с институтом купли-продажи но, тем не менее, они считались двумя автономными конструкциями, при этом поставка представляла собой договор об отчуждении имущества с отличающимися моментами его совершения и исполнения. Для обоснования автономной конструкции поставки необходимо было выделить её отличительные черты. Этот договор отличался от запродажи тем, что не содержал обязательства сторон о заключении договора купли-продажи впоследствии и тем, что по договору отчуждалась движимая вещь Мейер Д. И.: «помещик не обязывался заключить договор купли-продажи впоследствии, а по заключенному договору отчуждал несуществующую вещь»[28. С. 238-245].

        В то же время, он отличался по двум признакам от купли-продажи: во-первых, принципиальный разрыв между совершением и исполнением договора поставки не был существенным в договоре купли-продажи, во-вторых в договоре купли-продажи продавец выступал собственником отчуждаемой вещи, которым, напротив, не являлся поставщик.

          В определении места договора купли продажи, запродажи и поставки интересным является мнение Г. Ф. Шершеневича: «Совокупность юридических отношений, охватываемых на западе одним понятием купли-продажи, у нас разлагается на три вида по едва уловимым признакам, а именно: на куплю-продажу в тесном значении этого слова, запродажу и поставку. В этом случае законодатель принял бытовые понятия, не обратив внимания на то, что они не содержат в себе достаточно юридических признаков различия. С этой системой трех договоров, служащих одним и тем же юридическим средством достижения экономической цели, русское законодательство стоит совершенно одиноко среди других правильных законодательств»[40. С.327].

      По  мнению автора, обособление договора поставки от купли-продажи, которую он также считает договором, искусственно вытекает не из их существа, а из обыкновенного способа их совершения и исполнения.

         Безусловно, данный взгляд на проблему можно назвать верным, но теория не может существовать в отрыве от общественных отношений. В связи с чем, в данном вопросе было бы правильным руководствоваться позицией, которая предлагает не обращать чрезмерного внимания на искусственность разграничения однородных понятий. Такое искусственное установление отличительных признаков представляет практическую важность, потому что закон определяет различную форму для каждого из трех видов: купля-продажа движимых вещей может быть совершена словесно, а запродажа и поставка должны быть облечены в письменную форму. Так или иначе, в общественных отношениях даже дореволюционного времени, при заключении соглашений поставки, запродажи и купли-продажи были отличия не только в форме, но и порядке и целях заключения этого договора. Поэтому, в последующем доминирующим стало мнение об автономной конструкции договора поставки.

          Изучая практику, Г.Ф.Шершеневич не мог обойти данную проблему и писал о необходимости выделения признаков поставки от других договоров. Исходя из способа совершения и исполнения договоров поставки и купли-продажи, он предложил следующие отличительные признаки: а) Продавец в момент совершения купли-продажи должен иметь право собственности на продаваемую вещь, тогда как поставщик может не быть собственником в момент совершения договора поставки. б) Продаваемая вещь должна быть определена индивидуальными признаками, тогда как при поставке вещи определяются лишь количеством и качеством, поэтому недвижимость, как вещь всегда определенная, не может быть предметом поставки. с) В купле-продаже между совершением договора и исполнением его может и не быть промежутка времени, тогда как для договора поставки он представляется существенным.

          В дальнейших размышлениях Г. Ф. Шершеневича, содержится проблема, которая актуальна и по сегодняшний день: «Смешение понятий на этом не ограничивается. Законодатель не только разбил один договор на три, мало отличающихся, но еще сблизил один из них, поставку, с договором подряда, который представляет собой квалифицированный договор личного найма. Таким путем образовалось сближение ряда понятий, конечные члены которого, купля-продажа и личный наем, ясно указывают на смешение понятий, совершенно различных в бытовом и юридическом отношении» В современном гражданском праве, этот вопрос отдельные авторы предлагают решать следующим образом: если товар изготовлен из давальческого сырья - значит это подряд, если продавец изготовил товар из собственного сырья - имеет место договор купли продажи. В этом, выводе заключается проблема, которая, практически была решена советскими юристами, и которая с переходом на рыночные отношения возникла вновь. Сам Г.Ф.Шершеневич её решал путём поиска трудового элемента: «Закон наш сближает поставку с подрядом, но между ними существует различие. По договору поставки контрагент обязывается в известное время передать другому в собственность вещь, которой он в данный момент еще не имеет. Содержание обязательства, устанавливаемого договором подряда, состоит в исполнении личных действий, в личном труде нескольких лиц, соединенных под руководством и ответственностью одного лица, - контрагента по подряду». Такое разграничение отношений по передаче известных вещей в собственность другому лицу, весьма интересно, но по нашему мнению на практике может вызвать затруднения, если поставщик (подрядчик) откажется от предоставления информации о способе исполнения возложенных на него обязательств, сославшись на коммерческую тайну. В связи с этим, существующей в современной теории способ разграничения этих двух договоров, является более рациональным [40. С.350].

         На этом этапе исследования вопроса о месте поставки среди других договоров по отчуждению имущества можно сделать следующий вывод: В дореволюционных доктринальных источниках обнаруживаются две основные точки зрения по данному вопросу. В соответствии с первой из них существует два договора: поставки и запродажи, где первый используется для отчуждения движимых вещей, а второй для недвижимых. Купля-продажа это не договор, а фактические действия по приёму-передаче имущества. Согласно второй, существует договор купли-продажи, что же касается поставки и запродажи, то они не содержат в себе достаточно юридических признаков для обособления в отдельный договор, и их выделение в обособленную конструкцию носит искусственный характер.

      С момента революции, развитие договора поставки наряду с другими договорными обязательствами в народном хозяйстве страны прошло четыре основных этапа. Первый этап начался с 1917г и продолжался до начала 1-й пятилетки. В этот период договор заключался на основе свободного волеизъявления сторон, и использовались рыночно-стоимостные методы регулирования экономических отношений. С начала тридцатых годов и до экономической реформы шестидесятых годов продолжался второй этап. В этот период происходило становление и развитие системы плановодоговорных обязательств. Договор заключался на основе плановых актов, спускаемых сверху и участники договора не могли уйти от предусмотренных в этих актах обязательных отношений. С середины шестидесятых по 1985 год продолжался третий этап. Как уже было упомянуто выше, его начало было связано с проведением экономической реформы. В соответствии с этой реформой, договор из института детализации планового задания предполагалось превратить в средство планирования социалистического производства. Таким образом, был сделан шаг от административных методов хозяйствования к экономическим. С 1985 года начался последний, четвёртый этап становления договора в народном хозяйстве СССР. Его возникновение связано с решениями апрельского пленума ЦК КПСС 1985г. В этот период на первое место была поставлена хозяйственная и правовая самостоятельность предприятий, а также хозрасчётная экономика свободная от диктата министерств и ведомств. Новый этап предполагал самое широкое использование договорной формы в регулировании экономических отношений [41. С.142-150].

      В гражданско-правовой доктрине советского периода необходимость выделения самостоятельного планового договора поставки объяснялась тем, что производство на социалистических предприятиях велось в плановом порядке. Планировалось также снабжение торговой сети товарами народного потребления. Обеспечение планового характера производства и снабжения было возможным лишь при условии, если такой же плановый характер будут носить и договоры, направленные на обеспечение производства оборудованием, сырьем и на реализацию продукции социалистических предприятий. По моему мнению, О.С.Иоффе достаточно верно выделил основные этапы развития договорных обязательств в народном хозяйстве советского государства и в дальнейшем, было бы правильным, при раскрытии истории договора поставки, придерживаться этой периодизации [17. С.90].

      В первый период, о котором упоминалось  выше, при издании гражданских  кодексов союзных республик 20-х годов, была впервые произведена легальная  типизация договорных обязательств по советскому гражданскому праву. Так, ГК РСФСР 1922 г. в разделе «Обязательственное право» посвятил специальные главы десяти договорам: имущественному найму, купле - продаже, мене, займу, подряду, поручительству, поручению, комиссии.

      Во  вступившем в силу с 1922. г. гражданском  кодексе, явное предпочтение было отдано поставленному на первое место договору имущественного найма, договор же купли-продажи занял только вторую позицию. Такое перераспределение ролей между договорами, объясняется сугубо идеологическими причинами: с одной стороны и значительный удельный вес государственной собственности, имевшей тогда особый статус и режим, объективно препятствовал правовому культивированию сделок, направленных на безвозвратное отчуждение имущества, с другой - тому благоприятствовала неразвитость частнособственнических отношений, а потому неразвитость договорных форм, способствующих их развитию и динамике.

      В гражданском кодексе 1922 года не было норм, посвящённых договору поставки, однако договор поставки уже с первого периода, воспринимается советским законодательством. В начале 20-х годов были внедрены практиковавшиеся в период НЭПа частные подряды и поставки. Вслед за законом они рассматривались тогда и в цивилистической литературе как разновидность купли - продажи, причем разновидность, лишь условно отличимая от исходного для нее вида. Регулирование договора поставки осуществлялось с помощью утверждённого 3.09.1921г. положения о государственных закупках и поставках. Этот акт был издан в целях привлечения частного капитала, оказанию услуг и производству работ для государства и его органов. Нормы, регулирующие рассматриваемый нами договор были подчинены общим нормам ГК о купле-продажи. Однако, с утверждением этого положения до принятия ГК существовала некоторая неопределённость. Дело в том, что общие положения обычно принимаются вместе со специальными. Принятие же сначала положения, а после ГК в котором не содержалось отдельных норм о договоре поставки, наталкивало на размышления о полной его автономии, которой как уже выше упоминалось, не существовало [40. С.245].

      К концу 30-х, происходило постепенное  сворачивание НЭПа и постепенно вводилось  набиравшее всё более широкий  размах плановое распределение продукции  в области хозяйственных связей между социалистическими организациями. Это существенно новое экономико-правовое явление встречало неоднородную доктринальную реакцию, включая полное отрицание его приспособленности к договорному опосредствованию или, во всяком случае, к оформлению гражданско-правовым, а не административно-хозяйственным или просто хозяйственным договором. В связи с чем, уже к началу второго периода развития договорных обязательств, если не договорная, то обязательственно-правовая его сущность находила едва ли не всеобщее признание. В связи с этим, как и во времена Российской Империи, самым актуальным вставал вопрос о типовой квалификации этого обязательства. В результате его исследования в 30-х годах лишь Г.Н.Амфитеатров пришёл к выводу, что под влиянием многоотраслевого разветвления советского экономического оборота, когда-то единая купля - продажа перестала существовать, уступив место ряду самостоятельных хозяйственно-оперативных договоров, включая договор поставки планово-распределяемой продукции[1. С.49].