Драматург Людмила Стефановна Петрушевская

Настоящая фамилия Климентов, русский прозаик, драматург. Родился 16 (28) августа 1899 в рабочем пригороде  Воронежа. Был старшим сыном в  семье слесаря железнодорожных  мастерских. Впечатления нелегкого, полного взрослых забот детства  отразились в рассказе Семен (1927), в  котором образ заглавного героя  имеет автобиографические черты. Учился в церковноприходской школе, в 1914 вынужден был оставить учебу и пойти  работать. До 1917 сменил несколько профессий: был подсобным рабочим, литейщиком, слесарем и т.п., о чем написал  в ранних рассказах Очередной (1918) и Серега и я (1921). По словам Платонова, «жизнь сразу превратила меня из ребенка во взрослого человека, лишая юности».

    В 1918 Платонов  поступил в Воронежский железнодорожный  политехникум, реализовав проявившийся  в нем с детства интерес  к машинам и механизмам. Некоторое  время, прервав учебу, работал  помощником машиниста. В 1921 написал  брошюру Электрофикация и по окончании техникума (1921) называл электротехнику своей основной специальностью. Потребность учиться Платонов объяснил в рассказе Река Потудань (1937) как желание «поскорее приобрести высшее знание», чтобы преодолеть бессмысленность жизни. Героями многих его рассказов (На заре туманной юности, Старый механик и др.) являются железнодорожники, жизнь которых он хорошо знал с детства и юности.

    С 12 лет Платонов  писал стихи. В 1918 начал работать  журналистом в воронежских газетах  «Известия укрепрайона», «Красная  деревня» и др. В 1918 в журнале  «Железный путь» начали публиковаться  стихотворения Платонова (Ночь, Тоска  и др.), вышел его рассказ Очередной,  а также очерки, статьи и рецензии. С этого времени Платонов становится  одним из самых заметных литераторов  Воронежа, активно выступает в  периодике, в том числе под  псевдонимами (Елп.Баклажанов, А.Фирсов и др). В 1920 Платонов вступил в РКП(б), но уже через год по собственному желанию вышел из партии.

    Книга стихов  Платонова Голубая глубина (1922, Воронеж) получила положительную оценку В.Брюсова. Однако в это время, под впечатлением от засухи 1921, приведшей к массовому голоду среди крестьян, Платонов решил переменить род деятельности. В автобиографии 1924 он писал: «Будучи техником, я не мог уже заниматься созерцательным делом – литературой». В 1922–1926 Платонов работал в Воронежском губернском земельном отделе, занимаясь мелиорацией и электрификацией сельского хозяйства. Выступал в печати с многочисленными статьями о мелиорации и электрификации, в которых видел возможность «бескровной революции», коренного изменения к лучшему народной жизни. Впечатления этих лет воплотились в рассказе Родина электричества и др. произведениях Платонова 1920-х годов.

    В 1922 Платонов  женился на сельской учительнице  М.А.Кашинцевой, которой посвятил повесть Епифанские шлюзы (1927). Жена стала прототипом заглавной героини рассказа Песчаная учительница. После смерти писателя М.А.Платонова много сделала для сохранения его литературного наследия, публикации его произведений.

    В 1926 Платонов  был отозван на работу в  Москву в Наркомзем. Был направлен на инженерно-административную работу в Тамбов. Образ этого «обывательского» города, его советской бюрократии узнается в сатирической повести Город Градов (1926). Вскоре Платонов вернулся в Москву и, оставив службу в Наркомземе, стал профессиональным литератором.

    Первой серьезной  публикацией в столице стала  повесть Епифанские шлюзы. За ней последовала повесть Сокровенный человек (1928). Описанные в Епифанских шлюзах преобразования Петра I перекликались в творчестве Платонова с современными ему «головными» коммунистическими проектами глобального переустройства жизни. Эта тема является главной в очерке Че-Че-О (1928), написанном совместно с Б.Пильняком после поездки в Воронеж в качестве корреспондентов журнала «Новый мир».

    Некоторое время  Платонов был членом литературной  группы «Перевал». Членство в  «Перевале», а также публикация  в 1929 рассказа Усомнившийся Макар  вызвали волну критики в адрес  Платонова. В том же году  получил резко отрицательную  оценку А.М.Горького и был запрещен  к печати роман Платонова Чевенгур (1926–1929, опубл. в 1972 во Франции, в 1988 в СССР).

    Чевенгур стал не только самым большим по объему произведением Платонова, но и важной вехой в его творчестве. Писатель довел до абсурда идеи коммунистического переустройства жизни, владевшие им в молодости, показав их трагическую неосуществимость. Черты действительности приобрели в романе гротескный характер, в соответствии с этим сформировался и сюрреалистический стиль произведения. Его герои чувствуют свое сиротство в обезбоженном мире, свою разъединенность с «душой мира», которая воплощается для них в бесплотных образах (для революционера Копенкина – в образе неведомой ему Розы Люксембург). Пытаясь постичь тайны жизни и смерти, герои романа строят социализм в уездном городе Чевенгуре, избрав его как место, в котором благо жизни, точность истины и скорбь существования «происходят сами собой по мере надобности». В утопическом Чевенгуре чекисты убивают буржуев и полубуржуев, а пролетарии питаются «пищевыми остатками буржуазии», потому что главной профессией человека является его душа. По словам одного из персонажей, «большевик должен иметь пустое сердце, чтобы туда все могло поместиться». В финале романа главный герой Александр Дванов погибает по собственной воле, дабы постичь тайну смерти, поскольку понимает: тайна жизни не поддается разгадке теми способами, что применяются для ее преобразования. Переустройство жизни является центральной темой повести Котлован (1930, опубл. в 1969 в ФРГ, в 1987 в СССР), действие которой происходит во время первой пятилетки. «Общепролетарский дом», котлован для которого роют герои повести, является символом коммунистической утопии, «земного рая». Котлован становится могилой для девочки Насти, символизирующей в повести будущее России. Стройка социализма вызывает ассоциации с библейским рассказом о строительстве Вавилонской башни. В Котловане воплощен также традиционный для Платонова мотив странствия, во время которого человек – в данном случае безработный Вощев – постигает истину, пропуская через себя пространство. В послесловии к американскому изданию Котлована И.Бродский отметил сюрреализм Платонова, в полной мере выразившийся в образе участвующего в строительстве медведя-молотобойца. По мнению Бродского, Платонов «сам подчинил себя языку эпохи, увидев в нем такие бездны, заглянув в которые однажды, он уже более не мог скользить по литературной поверхности». Выход в свет повести-хроники Впрок с разгромным послесловием А.Фадеева (1931), в которой коллективизация сельского хозяйства была показана как трагедия, сделала публикацию большинства произведений Платонова невозможной. Исключение составил сборник прозы Река Потудань (1937). Повести Джан (1935), Ювенильное море (1934), написанные в 1930-е годы пьесы Шарманка и 14 Красных Избушек не были опубликованы при жизни автора. Публикация произведений Платонова была разрешена в годы Отечественной войны, когда прозаик работал фронтовым корреспондентом газеты «Красная звезда» и писал рассказы на военную тему (Броня, Одухотворенные люди, 1942; Смерти нет!, 1943; Афродита, 1944 и др.; вышло 4 книги). После того как его рассказ Семья Иванова (другое название – Возвращение) в 1946 подвергся идеологической критике, имя Платонова было вычеркнуто из советской литературы. Написанный в 1930-е годы роман Счастливая Москва был обнаружен только в 1990-е годы. Первая после большого перерыва книга Волшебное кольцо и другие сказки была издана в 1954, уже после смерти автора. Все публикации произведений Платонова сопровождались в советский период цензурными ограничениями.

Умер Платонов в Москве 5 января 1951.

ПАСТЕРНАК, БОРИС  ЛЕОНИДОВИЧ (1890–1960)

Родился 10 февраля 1890 в Москве.

    Начиналось же  все с музыки. И живописи. Мать  будущего поэта Розалия Исидоровна Кауфман была замечательной пианисткой, ученицей Антона Рубинштейна. Отец – Леонид Осипович Пастернак, знаменитый художник, иллюстрировавший произведения Льва Толстого, с которым был тесно дружен.

    Дух творчества  жил в квартире Пастернаков  на правах главного, всеми боготворимого  члена семьи. Здесь часто устраивались  домашние концерты с участием  Александра Скрябина, которого Борис  обожал. «Больше всего на свете  я любил музыку, больше всех  в ней – Скрябина», – вспоминал  он впоследствии. Мальчику прочили  карьеру музыканта. Еще в пору  учебы в гимназии он прошел 6-летний курс композиторского  факультета консерватории, но... В  1908 Борис оставил музыку –  ради философии. Он не мог  себе простить отсутствие абсолютного  музыкального слуха. 

    Юноша поступил  на философское отделение историко-филологического  факультета Московского университета. Весной 1912 на скопленные матерью  деньги он поехал продолжать  учебу в немецкий город Марбург  – центр тогдашней философской  мысли. «Это какое-то глухое  напряжение архаического. И это напряжение создает все: сумерки, душистость садов, опрятное безлюдье полдня, туманные вечера. История становится здесь землею», – так Пастернак описывал полюбившийся навеки город в одном из писем на родину.

    Глава марбургской школы философов-неокантианцев Герман Коген предложил Пастернаку остаться в Германии для получения докторской степени. Карьера философа складывалась как нельзя более удачно. Однако и этому началу не суждено было осуществиться. Молодой человек впервые серьезно влюбляется в бывшую свою ученицу Иду Высоцкую, заехавшую вместе с сестрой в Марбург, чтобы навестить Пастернака. Всем его существом завладевает Поэзия.

    Я вздрагивал. Я загорался и гас. 

    Я трясся. Я  сделал сейчас предложенье, – 

    Но поздно, я  сдрейфил, и вот мне – отказ.

    Как жаль ее  слёз! Я святого блаженней. 

    Я вышел на  площадь. Я мог быть сочтён 

    Вторично родившимся. Каждая малость

    Жила и, не  ставя меня ни во что, 

    В прощальном  значеньи своём подымалась.

    (Марбург) 

    Стихи приходили  и раньше, но лишь теперь их  воздушная стихия нахлынула столь  мощно, неодолимо, взахлеб, что стало невозможно ей противостоять. Позже в автобиографической повести Охранная грамота (1930) поэт попытался обосновать свой выбор, а заодно дать определение этой овладевшей им стихии – сквозь призму философии: «Мы перестаем узнавать действительность. Она предстает в какой-то новой категории. Категория эта кажется нам ее собственным, а не нашим состоянием. Помимо этого состояния все на свете названо. Не названо и ново только оно. Мы пробуем его назвать. Получается искусство».

    По возвращении  в Москву Пастернак входит  в литературные круги, в альманахе  Лирика впервые напечатаны несколько  не переиздававшихся им впоследствии  стихотворений. Вместе с Николаем  Асеевым и Сергеем Бобровым  поэт организовывает группу новых  или «умеренных» футуристов –  «Центрифуга».

    В 1914 вышла первая  книга стихов Пастернака –  Близнец в тучах. Название было, по словам автора, «до глупости  притязательно» и выбрано «из  подражания космологическим мудреностям,  которыми отличались книжные  заглавия символистов и названия  их издательств». Многие стихотворения  этой, а также следующей (Поверх  барьеров, 1917) книг поэт впоследствии  значительно переработал, другие  никогда не переиздавал. 

    В том же, 1914, он познакомился с Владимиром  Маяковским, которому суждено было  сыграть огромную роль в судьбе  и творчестве раннего Пастернака: «Искусство называлось трагедией,  – писал он в Охранной грамоте.  – Трагедия называлась Владимир  Маяковский. Заглавье скрывало гениально  простое открытие, что поэт не  автор, но – предмет лирики, от первого лица обращающейся  к миру». 

В 1922 вышла книга стихотворений "Сестра моя — жизнь", сразу  выдвинувшая автора в ряд мастеров современного стиха. С этой книги  начинается Пастернак как самобытное поэтическое явление.

    В 1920-е Пастернак  примыкал к литературному объединению  "ЛЕФ" (Маяковский, Асеев, О.Брик  и др.) больше из-за дружбы с  Маяковским, но связи с объединением  оказались непрочными и закончились  в 1927 разрывом.

    В эти годы  поэт опубликовал сборник "Темы  и вариации" (1923), начал работу  над романом в стихах "Спекторский" (1925), в значительной мере автобиографическим. Создал стихотворный цикл "Высокая болезнь", поэмы "Девятьсот пятый год" и "Лейтенант Шмидт".

    В 1928 возник  замысел прозаической книги "Охранная  грамота", законченной два года  спустя. Пастернак назвал это  произведение "автобиографическими  отрывками о том, как складывались  мои представления об искусстве  и в чем они коренятся".

    В 1931 отправился  на Кавказ, в Грузию; кавказские  впечатления нашли отражение  в стихах, вошедших в цикл "Волны". Этот цикл стал частью книги  "Второе рождение", в которой  поэт приходит к классической  простоте стихотворного языка.

В военные годы, помимо переводов, Пастернак создает цикл Стихи  о войне, включенный в книгу На ранних поездах (1943). После войны он опубликовал еще две книги стихов: Земной простор (1945) и Избранные стихи и поэмы (1945).

 В 1930–1940 годы Пастернак  не устает мечтать о настоящей  большой прозе, о книге, которая  «есть кубический кусок горячей,  дымящейся совести». Еще в конце  10-х годов он начал писать  роман, который, не будучи завершенным,  стал повестью Детство Люверс  – историей взросления девочки-подростка.  Повесть получила высокую оценку  критики. Поэт Михаил Кузмин  даже поставил ее выше пастернаковской поэзии, а Марина Цветаева назвала повесть «гениальной».

И вот с 1945 по 1955 годы в  муках, не пишется – рождается  роман Доктор Живаго, во многом автобиографическое повествование о судьбе русской  интеллигенции в первой половине ХХ в., особенно в годы Гражданской  войны.

Главный персонаж – Юрий Живаго – это лирический герой  поэта Бориса Пастернака; он врач, но после его смерти остается тонкая книжка стихов, составившая заключительную часть романа.

Стихотворения Юрия Живаго, наряду с поздними стихотворениями  из цикла Когда разгуляется (1956–1959) – венец творчества Пастернака, его завет. Слог их прост и прозрачен, но от этого нисколько не бедней, чем язык ранних книг: Снег на ресницах влажен, В твоих глазах тоска, И весь твой облик слажен Из одного куска. Как будто бы железом, Обмокнутым в сурьму, Тебя вели нарезом По сердцу моему. (Свидание) К этой чеканной ясности поэт стремился всю жизнь. Теми же поисками в искусстве озабочен и его герой, Юрий Живаго: «Всю жизнь мечтал он об оригинальности сглаженной и приглушенной, внешне неузнаваемой и скрытой под покровом общеупотребительной и привычной формы, всю жизнь стремился к выработке того сдержанного, непритязательного слога, при котором читатель и слушатель овладевают содержанием, сами не замечая, каким способом они его усваивают. Всю жизнь он заботился о незаметном стиле, не привлекающем ничьего внимания, и приходил в ужас от того, как он еще далек от этого идеала».

В 1956 Пастернак передал  роман нескольким журналам и в  Гослитиздат. В том же году Доктор Живаго оказался на Западе и спустя год вышел по-итальянски. Спустя еще год роман увидел свет в Голландии – на сей раз по-русски. На родине атмосфера вокруг автора накалялась.

20 августа 1957 Пастернак  писал тогдашнему партийному  идеологу Д.Поликарпову: «Если  правду, которую я знаю, надо искупить  страданием, это не ново, и я  готов принять любое».

В 1958 Пастернак был удостоен Нобелевской премии – «за выдающиеся заслуги в современной лирической поэзии и на традиционном поприще  великой русской прозы». С этого  момента началась травля писателя на государственном уровне. Вердикт  партийного руководства гласил: «Присуждение награды за художественно убогое, злобное, исполненное ненависти  к социализму произведение – это  враждебный политический акт, направленный против Советского государства». Пастернака исключили из Союза советских  писателей, что означало литературную и общественную смерть. От почетной награды поэт вынужден был отказаться.