Государство и право Великобритании в XVII-XVIII веках

Наследовавший после бездетной  королевы Анны, Георг 1, приехав из небольшого германского княжества, так и  не научился говорить по-английски. Изъяснение на плохой латыни мало помогало, и потому он счел за лучшее не являться на заседания  министров.

Возникающие из этого удобства были тотчас оценены: прецедент, сохраняющий  силу до настоящего дня, рекомендует  королю воздерживаться от посещения  заседаний кабинета министров.

По словам известного английского  политического деятеля прошлого столетия Гладстона, английский министр почтительно докладывает королю о своих планах, выслушивает критику, но может «не придавать королевскому совету решающего влияния».

Важные следствия имел принцип  несменяемости судей. Его первоначальной целью было ограничение королевского произвола. Устанавливалось, что смещение судьи может иметь место не иначе как по постановлению обеих  палат парламента.

До того судьи держали свои места, пока «будет угодно его величеству королю». Это правило открывало  неограниченные возможности для  злоупотреблений. Яков 1 и его сын  настаивали на том, что принцип целесообразности, выраженный в воле короля, должен быть признан стоящим выше закона. С  этим не соглашались судьи общего права, во всяком случае наиболее честные из них. Главный судья Королевской скамьи знаменитый Кок был смещен именно за то, что отстаивал противоположный принцип, то есть что закон выше короля.

Назначая на должность судей, корона заботилась главным образом о  том, чтобы подбирать послушных  людей, от которых можно было ожидать  требуемых приговоров.

За королем, конечно, сохранились  все внешние знаки «величия». При всякой новой коронации парламент  устанавливал размеры цивильного листа, то есть, проще говоря, жалованья, шедшего  на содержание двора. В XIX веке цивильный лист предусматривал выплату 385 тыс. фунтов ежегодно (из них 60 тыс. на личные расходы короля).

В течение того же XVIII века получает свое развитие принцип «ответственного  правительства».

Английский кабинет министров  выделился из Тайного совета, состав которого подбирался королем. Время  от времени тому или иному члену  совета поручалось руководство определенным ведомством. Совокупность такого рода министров составляла кабинет, не признаваемый, однако, ни законом, ни теорией.

Но жизнь всегда выше доктрин. Юридически кабинета министров не существовало, а на деле он не только действовал, но и укреплялся.

Происхождение его все же сказывалось. Кабинет существовал, но невидимо. Его  заседания были строго секретными. Долгое время он не имел даже определенного  помещения для своих заседаний, и только в последние годы XIX века им сделался дом на Даунингстрит. Считалось даже. что это не заседания, а «случайные совещания между некоторыми членами Тайного совета».

Премьеры пользовались всем этим для  того, чтобы не связывать себя мнением  «младших» министров или тех, кто не разделял данной политики. В  таких случаях на заседания приглашались не все министры, а только некоторые.

С помощью парламента кабинету министров  удалось довольно быстро оттеснить  короля. Но почти тотчас обнаружились противоречия между кабинетом и  парламентом. Выяснилось, что ни одно правительство не может стоять у  власти (ни провести закон, ни утвердить  бюджет, ни набрать солдат, ни объявить войну, ни заключить мир), если оно  не имеет за собой поддержки большинства  депутатов палаты общин.

Первый пример подал всесильный глава вигского кабинета Уолпол «финансовый гений», как о нем говорит историк Мортон, когда в 1742 г., потеряв доверие палаты общин, Уолпол подал в отставку.

Парламент уже не ограничивается законодательством. Он берет на себя контроль за исполнительной властью, вторгаясь в прерогативы короны.

Таким образом возникает «ответственное правительство» правительство, ответственное перед парламентом (в данном случае перед его нижней палатой).

В своей борьбе с палатой общин  правительство было не вполне беззащитно. Требованиям отставки оно могло  противопоставить указ (короля) о роспуске парламента и назначении новых выборов. Победив на выборах, правительство  оставалось у власти; в противном  случае оно уступало место своим  соперникам.

Описанная система утвердилась  далеко не сразу. Правивший в конце XVIII и начале XIX вв. Георг III пытался  с ней не считаться, но без особенного успеха.

В 1782 году, впервые в истории, ушел в отставку не отдельный министр, а весь кабинет (Норта): палата сочла его виновным в проигрыше войны с американскими колониями.

Первый роспуск палаты, совершенный  в интересах кабинета (которому угрожали отставкой), имел место в 1784 году при  известном Питте Младшем. Питт правильно оценил положение и выиграл выборы.

После этого еще два раза (в 1807 и 1831 гг.) правительство прибегало  к роспуску парламента и каждый раз  побеждало.

Отрезвление наступило в 1834 году, когда  правительство потерпело поражение  на выборах. Этот результат повторился в 1847 году. С тех пор обе стороны  и правительство и парламент научились осторожности.

Но досрочные выборы не всегда желательны и всегда рискованны. Их далеко не всегда добивается даже та партия, которая  в данный момент находится в оппозиции. Более же всего их, конечно, не хочет  правящая партия.

Принуждая к голосованию в пользу той или иной партийной политики независимо от того, нравится это члену  партии или нет, лидеры последней  не уставали напоминать, что «выборы  вещь очень дорогая и, если они  неудачны, вещь очень обидная».

Таким образом держат в узде депутатов; парламент в целом «сдерживает правительство», правительство «сдерживает» палату.

Соперничеством ториев и вигов  определяется действие английской двухпартийной  системы в течение всего XIX века: победившая на выборах партия приходит к власти, то есть формирует правительство; побежденная переходит в оппозицию.

С течением времени оппозиция становится частью английской государственной  системы. Ей присваивают странный титул  «оппозиции его (ее) величества».

Правительство составляется, как правило, из наиболее ответственных руководителей  данной партии.

Это правило выдерживается, впрочем, относительно важных постов. Английские премьеры не раз жаловались на то, что  при составлении кабинета они  вынуждены считаться не столько  со способностями министров, сколько  со всякого рода личными обязательствами, соображениями политики и пр. Одного надо сделать министром из-за его  связей при дворе, другого невозможно обойти (свой человек), третьему надо заткнуть рот (чтобы воздерживался от критики) и пр.

Мы сознательно умалчивали до сих  пор об английском избирательном  праве, средневековом по своему происхождению, отмененном при Кромвеле и вновь  восстановленном при реставрации  Стюартов.

Напрасно представлять себе старую Англию разбитой на избирательные округа, периодически призывающиеся к голосованию. Ничего подобного не было.

Основную массу депутатов нижней палаты (467 из 658) «выбирали» мелкие города и деревеньки местечки, в разное время и по разным причинам получившие соответствующую привилегию. Одни из этих местечек числились «гнилыми»  это были старые, давно оставленные  деревни; в других едва насчитывалось  несколько десятков жителей, от силы несколько сотен. Множество местечек относилось к разряду «карманных»: собственниками их были крупные землевладельцы. Пользуясь тем, что голосование было открытым, они заранее указывали избирателям, за кого те должны голосовать, и наказывали выселением за непослушание.

Считалось, пишет французский историк  Сеньобос, что из 658 депутатов 424 были заранее назначены.

«В графстве Бьюте, пишет Сеньобос, (14 тыс. душ 21 избиратель) рассказывали историю выборов, на которые явился всего один избиратель; он образовал собрание, вызывал, отвечал от своего имени и выбрал себя председателем. говорил в пользу своего избрания депутатом, поставил свою кандидатуру на голосование и объявил себя избранным единогласно».

Узким и замкнутым был круг избирателей. В некоторых местечках избирателей  было не более 3-4 человек. В других избирательное  право принадлежало мэру и его  советникам.

В среднем, писал дореволюционный  русский государствовед Градовский, на одно местечко приходилось 12 избирателей и по 2 депутата. Город Лондон со своим полумиллионным населением (конец XVIII в.) посылал четырех депутатов; в то же время графство Корнуэлле, на территории которого проживает 165 тыс. жителей, посылало 44 депутата.

В «карманных» местечках, по подсчетам, приводимым Градовским, 87 пэров назначали 218 депутатов.

Легко понять, кого устраивала эта  система. Чтобы сохранить ее в  неприкосновенности, право короля раздавать хартии на право представительства в парламенте было приостановлено. Круг замкнулся.

А между тем в Англии выросли  новые города. Их породила промышленная революция ХУШ века. Города эти  сделались средоточием буржуазии. Здесь именно она, а не земельная  аристократия, могла бы командовать  выборами и формировать угодный  парламент. Но именно города либо вовсе  не избирали, либо избирали такое число  депутатов, которое никак не соответствовало  численности населения. Компромисс 1689 года, приведший на трон Вильгельма Оранского, не соответствовал уже соотношению  сил его участников. Изменился  и характер самих этих участников: английская буржуазия 1830-х годов  сильно отличалась от буржуазии предыдущего  столетия: финансовая аристократия стала  оттесняться на задний план промышленной буржуазией. «Сохранение политической власти все еще в руках аристократии... стало несовместимым с новыми экономическими интересами».

Естественным следствием этого  противоречия было требование избирательной  реформы. Буржуазия не покушалась на палату лордов. Но нижнюю палату она  хотела видеть буржуазной.

В борьбе за реформу буржуазия обратилась к помощи рабочих. Она обещала  им законы, которые дадут дешевый  хлеб, и рабочие примкнули к  борьбе.

Имелось в виду отменить пресловутые  хлебные законы, запрещавшие ввоз дешевого хлеба из-за границы, чтобы  лендлорды имели возможность  продавать свой хлеб по достаточно высокой цене.

Хлебные законы углубляли нищету рабочих, но в то же время они раздражали буржуазию, вынужденную, как ей представлялось, «переплачивать» на заработной плате, чтобы рабочий не умер с голода раньше срока.

В 1816 году близ Лондона состоялась массовая манифестация в пользу реформы. Изданная в связи с этим прокламация  гласила: «4 миллиона людей в нужде, 4 миллиона в нищете, полмиллиона  в полунищете, полмиллиона в блестящей роскоши».

Правительство всеми средствами сопротивлялось реформе, не останавливаясь перед кавалерийскими атаками против демонстраций. Палата лордов отклоняла билли, уже принятые палатой общин.

Следуя извечной тактике правящих классов, регент Англии характеризовал английскую избирательную систему  как самую совершенную из всех возможных. Глава правительства  герцог Веллингтон возражал против реформы  с помощью пошлых аргументов насчет «человеческой природы, не способной  достигнуть совершенства», и т.п.

Борьба за реформу создавала  благоприятные условия для возникновения  разного рода рабочих союзов, и  они действительно возникали. Они  требовали реформы, но всякий разумный наблюдатель мог заметить, что  на этом дело не кончится.

Желая покончить с сопротивлением лордов, буржуазные организации обратились с призывом изымать вклады из банков.

Перед двойной угрозой рабочих  союзов и финансового банкротства  лорды сдались. Билль о реформе, предложенный правительством вигов, стал законом. Это событие, которому отводят  так много места в политической истории Англии, произошло в 1832 году.

Реформа 1832 года, как и все английские реформы, не может быть названа радикальной, о чем свидетельствуют ее главные  установления:

а) более 50 местечек из тех, что «гнилые», были вовсе лишены представительства  в парламенте;

б) еще 30 местечек должны были удовольствоваться  сокращением числа депутатов;

в) освободившиеся 143 места были отданы: 66 - новым городам, 65 - графствам, остальные  Шотландии, Ирландии, Уэллсу;

г) старинный избирательный ценз 40 шиллингов был отменен.

В средние века, когда он был  установлен, исходили из того, что именно такая сумма требовалась на содержание и экипировку солдата. В XIX веке все  это выглядело по-другому.

Городским избирателем делался  тот, кто имел в собственности  дом, приносящий не менее 10 фунтов стерлингов в год. Наниматель дома делался избирателем  в том случае, если арендная плата  достигала 10 фунтов стерлингов в год, то есть равнялась годовому доходу арендатора средней руки;

д) избирательным правом наделялись земельные собственники и долгосрочные арендаторы с доходом 10 фунтов стерлингов в год и краткосрочные с доходом в 50 фунтов стерлингов.

Таким образом, править Англией  уполномочивался собственник. Число  избирателей составило 376 тыс. человек (вместо прежних 247 тыс.). Правом голоса была наделена 1/32 часть населения (376 тыс. на 12 миллионов!).

Реформа сделала необходимой борьбу за голоса избирателей, чем раньше пренебрегала. Обе партии и тори и виги быстро это поняли. Они поспешили отбросить  свои прежние клички и обзавестись  «приличными» названиями. Тори сделались  «консерваторами», виги «либералами». Названия и на этот раз пришли из-за границы. Они возникли в Испании.

Назвав себя столь необыкновенно (по нашим нынешним понятиям), тори как  бы говорили: «Мы не зарекаемся против реформ, но в принципе за то, чтобы  все оставалось как прежде». Виги, наоборот, заявили претензию стать  руководителями прогресса.

Современник событий и внимательный наблюдатель, Генрих Гейне писал: «Привычное представление сводится к тому, что  партия тори склоняется целиком на сторону трона... партия же вигов... склоняется более в сторону народа. Однако такого рода определения расплывчаты  и ими пользуются главным образом  в книгах. На эти наименования следует  смотреть как на названия группировок. Они обозначают людей, которые в  известных спорных вопросах держатся вместе...