Современное состояние проблемы профессионального риска в России и зарубежом

Одна  из конечных целей  социальной политики и социальной работы связана с концепцией независимой жизни, которая рассматривает  человека и его  проблемы в свете  его гражданских  прав, а не с точки  зрения его личностных и социальных трудностей, и ориентируется  на устранение физических и психологических  барьеров в окружающей среде с помощью  специальных служб, методов и средств. Очевидно, что именно в сфере социальной работы, предполагающей, по определению, профессиональную поддержку, защиту и  помощь социально  уязвимым и неблагополучным  категориям населения, должны быть предоставлены  условия для их социальной реабилитации, адаптации и интеграции.

С другой стороны, независимая  жизнь представляет собой наличие  альтернатив и  возможность выбора, который человек  может сделать  при помощи социальных служб, причем критерием  независимости является не степень его  дееспособности и  самостоятельности  в условиях отсутствия помощи, а качество жизни в условиях предоставляемой  помощи. В свою очередь, понятие помощи включает в себя ее характер, способ оказания, контроль и результат.

Иногда  бывает трудно принимать  помощь, но и не менее  трудно успешно ее оказывать. В связи  с вышеизложенным важны не только содержание и технологии социальной работы, но и ее психологическая  окрашенность. Одним  из самых распространенных и, по-видимому, наиболее адекватных для «помогающих  профессий» типа социальной работы и недирективной  консультативной  психологии является гуманистический  подход (К. Роджерс  и др.). Согласно этому  подходу, для нормального  существования человека, что предполагает формирование его  высокой самоценности, необходимы активизация  внутренних ресурсов позитивного развития личности («личностного роста»), гуманность и возможность  выбора. С другой стороны, с позиций  экзистенциальной психологии одним из важнейших стремлений личности является обретение смысла своего существования, и для человека важнее не то, что с ним случилось, а свое отношение к случившемуся (В. Франкл).

С этой точки зрения весьма важной задачей  социального работника  является перевод  клиента из позиции  объекта социального  воздействия (социальная и личностная пассивность, внешний локус  контроля, отказ от самостоятельного принятия решений и зависимость, стереотипичность мышления и поведения и  пр.) в позицию  способного к саморазвитию, активного и креативного  субъекта социального  воздействия7. В рамках двусторонних отношений  «социальный работник — клиент» последний  должен быть стимулирован на активный выбор  в виде самостоятельного принятия решений. Но в условиях отечественной  практики социальному  работнику гораздо  легче принимать  решения самому, опираясь на существующие нормативы  и формальные критерии, что приводит к  возрастанию неуверенности  клиента в своих  силах и его  зависимости от социального  работника. Следует  также отметить, что  с новейшей историей России связана такая  особенность значительной части менталитета  населения, как виктимность. Многие люди ощущают  себя жертвами «палача»-правительства  или конкретных его  персонажей, демонстрируют  реакции агрессии или обиды и, в  соответствии с механизмами  системного психотерапевтического  подхода, виктимизируют  обидчика, вызывая  у него чувство  вины и становясь, в свою очередь, его  «палачом» (яркая  иллюстрация —  «плачущие» премьер-министры, которым население  обычно «мешает работать»).

В связи с этим социальным работникам принадлежит  жизненно важная роль в стимулировании людей на достижение их целей и обеспечении  равного доступа  к качественному  и независимому образу жизни в обществе, что, в свою очередь, должно позволить  социально уязвимым категориям населения (а  также людям, подвергшимся тем или иным видам  насилия) не чувствовать  себя психологически стигматизированными  и инвалидизированными  жертвами. Наделение  клиентов необходимой  для этого силой  включает в себя шесть  ключевых элементов: контроль и выбор, идентичность, участие  и консультирование, технология, информация и ресурсы.

Конкретные  усилия, согласно «социальной  модели», должны быть направлены не только на помощь людям в  борьбе с их проблемами, но и на изменения  в обществе. Однако в отечественной  практике социальная работа сводится в  основном к сбору  и первичному анализу  данных об индивидуумах и семьях с особыми  потребностями и  распределению различных  видов материальной помощи — денег, лекарств, еды, одежды и т.д. В результате многие психосоциальные  потребности клиентов/семей  часто удовлетворяются  не в полной мере, а их личностные ресурсы  не активизируются, что снижает возможности  социальной адаптации  и реабилитации.

Кроме того, в отличие  от многих стран, в  отечественной теории и практике социальной работы фактически отсутствует  в целостном виде профессиональный этический  кодекс, в результате чего не эксплицируются важнейшие профессиональные ценности, в том  числе антидискриминационная  направленность социальной работы (т. е. борьба с эйджизмом, сексизмом, инвалидизмом и пр.). Недостаточно развиты  специализированные практические направления  и методы «социальной  терапии» для таких, например, ситуаций, как пренебрежение  детьми и насилие  в семье, утрата и  горе, девиантное и  делинквентное поведение  и пр., что частично обусловлено своего рода социальной мифологичностью  и табуированностью данной тематики; практически  отсутствуют групповые  формы социальной работы, в том числе  организация ассоциаций клиентов со сходными проблемами и групп  самопомощи.

Эффективность социальной работы (а  также ее экономическая  рентабельность) снижается  и из-за того, что  различные ее направления  курируются чуть ли не десятком различных  министерств и  ведомств, имеющих  свое собственное  финансирование: так, Министерство общего и профессионального  образования РФ занимается детьми с учебными трудностями, Министерство внутренних дел РФ — несовершеннолетними  правонарушителями, Министерство здравоохранения  РФ — больными, инвалидами и наркотически зависимыми людьми, Министерство по чрезвычайным ситуациям  РФ — людьми, пострадавшими  от природных и  техногенных катастроф, Министерство труда  и социального  развития РФ — социальным обеспечением и поддержкой различных социально  уязвимых групп населения. Сферы деятельности и объекты частично перекрываются (например, различными аспектами  медико-социально-педагогической реабилитации детей-инвалидов  занимаются как минимум  три из вышеперечисленных  министерств), однако говорить о целостном  подходе и межведомственном взаимодействии пока еще рано, хотя в  последнее время  в этом плане наметились определенные позитивные тенденции и сдвиги.

Необходимо  отметить некоторые  специфические аспекты  практической социальной работы с людьми, которые можно  условно обозначить как «производственные  вредности»: навязанность общения, монотония  и психическое  пресыщение из-за рутинности запросов и психологической  «типажности» объективно сложных клиентов, невозможность эмоциональной  разрядки во время  работы и необходимость  всё время быть «в форме» (психологическая  несвобода), большие  объемы работы с вынужденным  выходом за пределы  служебных полномочий, наконец, постоянное соприкосновение  с отчаянием, болью, страданиями и  горем других людей, нередко воспринимающих социального работника  как персонификацию государства-обидчика. Преодоление этих и других объективных  трудностей, а также  низкой престижности и малооплачиваемости социальной работы требует  от социальных работников высокого уровня профессиональной мотивации, компетентности и психологической устойчивости[6].

Проблема  усугубляется тем, что  стремительно развивающаяся  как профессия  социальная работа испытывает острый недостаток в  квалифицированных  специалистах. Несмотря на то, что на сегодняшний  день подготовка и  переподготовка социальных работников осуществляются на базе примерно 80 государственных, а также большого числа негосударственных  образовательных  структур, из тридцати с лишним тысяч  российских социальных работников, как было отмечено министром  социальной защиты населения  РФ на декабрьской (1995 г.) Всероссийской  конференции по вопросам подготовки кадров для  социальной сферы, пока еще только 6% получили специальную профессиональную подготовку. Обычно сотрудники социальных служб имеют какое-либо высшее образование (чаще всего гуманитарное) плюс прошли курсы  переподготовки, в  наиболее распространенном варианте носящие  краткосрочный характер и ориентированные  главным образом  на организацию, финансирование и менеджмент социальных служб. Еще более  остро эта проблема стоит в отношении  сотрудников негосударственных  благотворительных  организаций, занимающихся, по сути, социальной работой.

Подготовка  специалистов в области  социальной работы официально была учреждена в  нашей стране вместе с введением специальности  и начала осуществляться в 1991—1992 гг. В государственном  образовательном  стандарте представлены, на первый взгляд, все  необходимые для  качественной подготовки специалистов дисциплины, как общеобразовательные, так и специальные. Однако в условиях отсутствия целостного подхода в методологии  самой социальной работы процесс обучения принимает эклектичный  характер и не обеспечивает должного уровня междисциплинарных  взаимосвязей.

В образовательных  программах для социальных работников и в  самом учебном  процессе отсутствует  такой компонент, как подготовка к  работе в многопрофильных  бригадах (командах), не предполагается проведение междисциплинарных  конференций и  семинаров, что отражает межведомственную разобщенность  в существующей практике социальной работы и  не позволяет реализовать  принципы системно-целостного подхода. Наконец, учебные  планы, программы  и сам процесс  обучения носят академизированный  характер, и удельный вес тренинговых  занятий по отработке  психосоциальных  технологий работы с  различными типами случаев, а также полевой  практики чрезвычайно  низок. 

Глава 2. Современной состояние проблемы профессионального риска в России и зарубежом  

2.1. Факторы профессионального  риска

Анализ формирования в России системы обязательного  социального страхования от несчастных случаев на производстве и профессиональной заболеваемости свидетельствует о  том, что на начальном этапе ее становления (1999-2002 гг.) в общих чертах удалось обеспечить реализацию компенсационной  функции. Что касается двух других - превентивной и реабилитационной, то их еще только предстоит "отработать".

В этой связи  следует выделить ряд моментов. В  частности, в России выявляется крайне мало профессиональных заболеваний  по сравнению с развитыми странами, где уровни профессионального риска  ниже, а системы управления безопасностью  и гигиеной труда выгодно отличаются по уровню эффективности от соответствующих  отечественных показателей и  характеристик. Например, уровень вновь  выявляемых (новых) случаев профессиональных заболеваний в Австрии, ФРГ, Финляндии  и США в 90-е годы составлял 30-60 случаев на 10 тыс. рабочих, что в 30-50 раз больше, чем в России.

Понятно, что  последствия "недовыявляемости" профессиональной заболеваемости чрезвычайно  опасны, поскольку заявляют о себе внезапно, заставая "врасплох", как  трудно предсказуемый сход снежной  лавины. Поэтому специалистам и соответствующим  организациям следует предусмотреть  предупредительные меры, попытаться заблаговременно взять "процесс" под контроль.

Сегодня одной  из актуальнейших в мире является проблема увеличившегося риска раковых  заболеваний. В настоящее время  идентифицировано около 350 химических веществ-канцерогенов, с которыми люди сталкиваются на работе. В странах  ЕС около 16 млн. человек (или более 10% работающих) подвержены влиянию вредных  факторов, включающих, в том числе, и канцерогенные вещества; в США  ежегодно выявляются около 20 тыс. случаев  онкологических профессиональных заболеваний. В России, где численность занятых  в неблагоприятных условиях труда  значительно выше (около 30% всех работающих), случаев выявленных онкологических заболеваний с диагнозом "профессиональное" - считанные единицы.

Учитывая широкое  применение химических веществ, в том  числе и на небольших предприятиях, в лабораториях и мастерских, представляется целесообразным определить нормативный  порядок ведения хозяйствующими субъектами реестров использования  токсичных и особо вредных  веществ.

2.2 Возможные пути  решения проблемы  снижения профессионального  риска

С учетом международного опыта представляется целесообразным создание системы превентивных мер, направленных на снижение уровней  профессиональных рисков, в том числе:

·           проведение классификации (по видам и уровням) профессиональных рисков с позиции допустимости для общества, государства и отдельных профессиональных групп в соответствии со следующей схемой: а) недопустимые ни при каких условиях; б) допустимые только в ограниченные временные периоды в экстремальных ситуациях (спасатели, водолазы, пожарные и т.д.); в) допустимые при наличии эффективных коллективных и индивидуальных средств защиты, регулярного биологического мониторинга состояния здоровья работающих и выполнения работодателями и работниками необходимых регламентных мер защиты персонала (аварийные и ремонтные работы на объектах повышенной опасности); г) приемлемые при соблюдении правил и инструкций по технике безопасности, гигиене труда и периодическом мониторинге состояния условий труда на рабочих местах и здоровья работающих;

·           разработка методических основ комплексной оценки профессионального риска по состоянию факторов производственной среды, трудового процесса и медицинских признаков (ранних форм) нарушения здоровья работающих, определение перечня типовых рабочих мест по основным профессиональным группам с повышенным уровнем профессионального риска (500-800 рабочих мест) и организация на них постоянного мониторинга профессионального риска силами федерального научного центра оценки профессионального риска (необходимость создания которого очевидна) и крупных корпоративных центров медицины труда (позитивный опыт ВАЗа в этой области заслуживает широкого распространения);

·           формирование службы экспертов по профессиональным рискам, обеспечивающих для страховщика оценку типовых (и нетиповых) рисков и разработку рекомендаций по снижению уровней рисков, оптимальному распределению степени их воздействия во времени (прогнозные оценки наступления рисков) и в пространстве (учет при проектировании технологических процессов, машин и оборудования, размещении их на производственных площадках), передаче и конвертации рисков контрагентам и специализированным организациям.