Социология политики Пьера Бурдье

 Можно утверждать, что позиции Бурдье и Маркса объединяет, прежде всего, искреннее возмущение существованием классового неравенства. Этим идеями проникнуты все ранние работы Бурдье. Несогласие с любыми формами господства на протяжении всей его творческой деятельности определяет направление его исследований. Но если в вопросе о возможности преодоления классового неравенства Маркса отличал исторический оптимизм, то позиция Бурдье по этому вопросу является, скорее, пессимистической, что следует из его теории самовоспроизводства практики, согласно которой индивиды объективно приспособлены к любым даже, казалось бы, невыносимым условиям их естественного существования. С моей точки зрения пессимизм Бурдье  относительно преодоления классового неравенства характеризует его «ранняя» идея о «гомологии» полей (здесь надо уточнить, что эта идея позже трансформируется в идею об «автономии поле»). Гомология полей по Бурдье – есть утверждение о том, что каждое поле есть трансформированная (инвариантная) форма всех других.  Это означает, что агенты, обладающие крупным экономическим капиталом и соответственно занимающие ведущие позиции в одном поле, будут с больше степенью вероятности занимать такие же позиции и в другом поле (например, в поле власти или политики), что объясняется конвертацией одного капитала в другой. Из конвертации капиталов Бурдье делает вывод о том, что изначальные условия определяют жизненную ситуацию агентов, а социальный класс понимается им как совокупность примерно равновероятных направлений, приводящих к примерно равноценным позициям соответствующих определенному объему унаследованного капитала. Другими словами богатые имеют все шансы таковыми и остаться, а бедным не на что особо надеяться [2, 10].

5. Политический капитал,  как форма символического капитала.

Личностный  и делегированный капитал.

Символический капитал занимает одно из ведущих  мест в объяснении тех процессов  и явлений, которые разворачиваются  в поле, поэтому чтобы более  конкретно описать механизмы  функционирования  политического поля мне представляется целесообразным рассмотреть одну из форм символического капитала –  политический капитал.

 Прежде  всего, политический капитал в  понимании П. Бурдье есть ни  что иное, как кредит, основанный  на вере и признании, кредитные  операции с помощью которых агенты наделяют человека (или предмет) той самой властью, которая признается. Таким образом, очевидно, что политический капитал существует лишь в виде и через представления, верования и послушания. Политический деятель черпает свою политическую силу в том доверии, которое группа в него вкладывает. «И именно поэтому, что его специфический капитал является в чистом виде доверительной ценностью, которая зависит от представления, мнения, верования, политический деятель, как человек чести, особенно уязвим перед подозрениями, клеветой, скандалом, короче, перед всем тем, что угрожает верованию, доверию, делая явными тайные, скрываемые акты…» [1, стр. 54]. Отсюда все предосторожности, умалчивания, утаивания. Политически капитал включает в себя личностный и делегированный капитал. Личностный капитал предстает в виде «известности», «популярности», основан на факте быть известным и лично признанным, а так же на владении определенным набором специфических качеств.  Идея конвертируемости капиталов «работает» и в этом случае, т.к. зачастую личностный капитал есть «реконверсия» капитала известности  накопленного в других областях (чаще капитала культурного). В отличие же от личностного капитала, который исчезает вместе с его носителем, делегированный капитал политического авторитета является результатом переноса  капитала принадлежащего «институции» (например, партии) и контролируемого ею.  Так, партия, как институция в процессе своей деятельности накапливает определенный капитал признания и преданности и формирует мобилизационный аппарат. «Этот мобилизационный аппарат держится одновременно на объективных структурах,   (бюрократическая организация, посты со всеми соответствующими привилегиями внутри нее самой или в государственной администрации, традиции рекрутирования, подготовки, селекции) и на диспозициях, будь то верность партии или усвоенные принципы видения разделения социального мира, которыми руководители, освобожденные работники или активисты руководствуются в своей повседневной практике и в собственно политической деятельности [1,стр.55]». Делегирование политического капитала  -  объективация этого капитала в определенных институциях, его материализация в политических «машинах», постах и средствах мобилизации, а так же его беспрерывное воспроизводство посредством механизмов и стратегий.  Суть же делегированного капитала заключается в том, что институция инвестирует в тех, кто инвестировал ее. Институция держит под контролем приобретение личной популярности, регулируя например, доступ к наиболее видным позициям или к рекламе. Из этого следует, что избранник аппарата зависит от него не в меньшей мере, чем от своих избирателей. Соответственно по мере того, как политика «профессионализируется» и партии «бюрократизируются» борьба за политическую мобилизационную власть превращается в  двухступенчатое соревнование:  изначально идет борьба внутри институции (аппарата)  и между профессионалами,  а от нее уже зависит, кто сможет вступить в борьбу за завоевание «простых мирян». 

Из анализа  политического капитала становиться  ясно, что чем более он институализируется в виде наличных постов, тем выгоднее стать членом аппарата. Чем более  развивается процесс интитуализации, тем сильнее становиться борьба «за посты», а не за «умы». «Иными словами, по мере того, как развивается процесс институционализации и возрастает мобилизационный аппарат, на практике усиливается весомость императивов, связанных с воспроизводством аппарата и предлагаемых им постов, привязывающая к себе тех, кто их занимает, материальными и символическими интересами, в ущерб императивам стремления к достижению целей, провозглашенных аппаратом. Становится понятно, что партии могут  подводиться к тому, чтобы жертвовать своей программой ради удержания власти или просто выживания». Данным образом Бурдье объясняет и описывает процесс бюрократизации и появление бюрократического капитала [1].

Бюрократический капитал (на примере СССР)

 Если переносить  данный механизм бюрократизации  на Россию, то она чаще всего  ассоциируется у нас с понятием «номенклатура», понимаемым как совокупность позиций, наделенных определенными властными полномочиями, в то время, как люди на этих позициях могут меняться.

Вспомним, что  в работе возникших после Февральской  революции 1917 г. советов могли принимать участие все без исключения. Советы представляли собой своеобразный сколок с общины, дела в которой решались собранием всех заинтересованных. Институционализация же советов, завершившаяся в целом  превратила их из органа непосредственной демократии в орган демократии представительной: во-первых, из «клеточек» самоуправления суверенного народа совет превратился в выборный орган, в собрание представителей, которые хотя и не были еще профессиональными политиками и администраторами, но работали на постоянной основе; во-вторых, в советах повсеместно возникают исполнительные комитеты — «бюро» — с их специфической политико-административной компетенцией и специализированным языком, состоящие из освобожденных работников и избираемые не непосредственно доверителями (рабочими, солдатами, крестьянами), но самими членами совета — доверенными лицами. Агенты (народ) же посредством делегирования советам полномочий решать свои проблемы создали новую социальную реальность — советскую власть, государственную силу, стремившуюся к монополии легитимного физического и символического насилия. Власть советов заключается с этого момента в том, что освобожденные работники как доверенные лица доверенных лиц, действуют в качестве «трудящихся» (своих доверителей) и вместо них. Механизм делегирования и представительства, лежащий в основе этой власти (в той же мере, в какой на нем основаны все западные демократии), не только не ведет к социальной однородности, но напротив, в расширенном виде воспроизводит неравенство агентов, с которым советы (по мысли российских теоретиков коммунизма) призваны были бороться. Советы, по сути дела воспроизводили неравномерное распределение капиталов среди граждан. Во-первых, они интегрировали в себя в качестве непосредственной демократии лишь тех, кто имел необходимый культурный и экономический капитал, чтобы заниматься политикой. Во-вторых, в качестве представительной демократии советы, на словах декларируя необходимость привлечения к управлению государством «широчайших народных масс», на деле способствовали формированию социального корпуса профессиональных политиков и администраторов — номенклатуры.  Отсутствие же у доверителей ресурсов, необходимых для самостоятельного производства политических практик, наделяло доверенных лиц совершенной свободой действий, которой они в полной мере воспользовались.

К моменту начала «перестройки»  характер делегирования существенно  изменился в силу того, что значительно  вырос уровень образования, как  доверителей, так и доверенных лиц. Партия перестала быть монопольным  собственником политического и культурного капитала, буквально «из ничего» создающим своих освобожденных работников с помощью системы партийного образования.

Если рассмотреть характерные  для постсоциалистического общества принципы дифференциации, то можно  увидеть, что одно из главных различий между социальными пространствами капиталистического и социалистического типа заключается в том, что экономический капитал официально (а во многом и действительно) не имел большого значения. В такой ситуации относительный вес культурного капитала в общем объеме капитала сильно возрастает, но различия в шансах присвоить редкие блага или услуги не могут соотноситься только с различиями в нем. Следовательно, нужно предположить, что существует другой принцип дифференциации, другой вид капитала, неравное распределение которого лежит в основе обнаруживаемых различий, в частности, в качестве и уровне потребления, в стиле жизни. Этот принцип дифференциации можно было бы назвать распределением бюрократического капитала (выступающего иногда в виде политического или партийного), обладание которым обеспечивает своим владельцам частную форму присвоения общественных благ и услуг (госдачи, квартиры, машины, больницы и т. д.).

Соответственно резюмируя  вышесказанное можно отметить, что  бюрократический капитал — это очень неустойчивый вид капитала, трудно поддающийся управлению, что объясняется главным образом тем, что он не гарантирован юридически. Он формируется в практике и накапливается практически, за годы работы. Этот вид капитала непередаваем, его невозможно унаследовать. В этом смысле бюрократический капитал сходен с социальным, с той разницей, что первый действует от имени государства,  в то время как второй есть признание личной принадлежности к некой группе. Неустойчивость и особенности бюрократического капитала таковы, что как только бюрократ покидает свой пост, он не имеет более возможности ни сохранять, ни аккумулировать этот вид ресурсов.

Заключение

Подводя итог данной работы хочется отметить,  что Бурдье рассматривает поле политики, как рынок, в котором существует производство, спрос и предложение.  После ознакомления с теорией  символических обменов, капитала, делегирования, легитимизации, следует, что поле политики, рассмотрение которого было основной целью данной работы, становиться в настоящее время самостоятельной  и обособленной сферой общественной жизни – отношений, которые складываются между агентами и системой политического производства, конкурирующими за политическую легитимность. Несомненной заслугой Бурдье является то, что он изучает механизмы и динамические процессы социально-политической сферы: формирование политических партий, навязывание общественного мнения, распределение позиций, навязывания видения распределения политических сил. Словом, нет такой области общественной жизни, которая не вписывалась бы в его основополагающие понятия «габитус», «поле», «капитал». Эти центральные категории в своем роде является тем фундаментом, на котором могут строиться феномены и явления определенного «социального поля», той основой, которая может применяться к конкретным объектам исследования. Бурдье, хотя и сторонился политики, тем не менее всегда  выступал за активную роль социолога в политическом процессе, за то что ее необходимо анализировать, не оставлять область производства политического продукта на одних лишь политиков, ради избегания манипуляции и навязывания доминирующих точек зрения. Основной отличительной чертой подхода Бурдье в рассмотрении поля политики является то, что он не считал его, как нечто данное объективно и независимо от нас,  то, что мы не можем изменить, напротив, для него оно является условием и результатом политической практики.   Идеи Бурдье, несомненно, внесли большой вклад в развитие социально - политических идей.

Литература:

1. Бурдье П. «Социология политики». М.,1993 г.
2. Бурдье П. «Начала». М., 1994 г.
3. Бурдье П. «Дух государства: генезис и структура бюрократического поля»/ Альманах Российско-французского центра социологии и философии Института социологии Российской Академии наук. ¾ М.: Институт экспериментальной социологии, СПб.: Алетейя, 1999г.
4. Бурдье П. «Мужское господство», сайт – www. narod. ru.
5. Качанов Ю.Л., Шматко Н. А «Как возможна социальная группа?» / Социологические исследования. 1996. № 12.
6. Качанов Ю.Л. «Практическая топология социальных групп» /Sociologos М., 1996 г.
7. Качанов Ю. Л. «Производство политического поля в современной России» / Журнал социологии и социальной антропологии. 1997 г.
8. Ю.Л. Качанов «Опыты о поле политики». М., «институт эксперементальной социологии», 1994 г.
9. Монсон П. «Современная западная социология». СПб., 1992 г. / статья Карле Я. Пьер Бурдье и воспроизводство классового общества.
10. Пьянкова И.Г. «Социальная теория Пьера Бурдье»/ диссертация на соискание ученой степени/ Москва, МГУ, 1996 г.
11. Шматко Н.А. «Феномен публичной политики» / Социологические исследования №7, 2001 г. сайт: www. sociologos.narod.ru
12. Шматко Н. А «Очерки по истории теоретической социологии XX столетия»/ под ред. Давыдова Ю.Н. М., 1998 г.
13. Шматко Н.А «Структура, габитус, практики»/ Журнал социологии и социальной антропологии. СПб., 1998 г., №2.
14. Шматко Н. А «Анализ культурного производства П. Бурдье» / Журнал социологии и социальной антропологии. М., 2003 г.
15. Н. А Шматко «Габитус в структуре социологической теории»/ журнал социологии и социальной антропологии. М. 1998 г.
16. Большой толковый социологический словарь под. ред. Джери Д., Джери Дж. Москва «ВечеАст», 2001 г. 

¹ Статья «Введение в социоанализ».

² Статья «Вопрос о политическом и анализ поля политики».

³ Идея о «автономии полей» или несводимости друг к другу логик различных социальных порядков является ядром концепции Бурдье и вносит наибольший вклад в развитие его коструктивистких взглядов.

⁴ Статья «Социальное пространство и символическая власть».

⁵ Статья «Физическое и социальное пространство»/ Социальное пространство и генезис «классов».