Социологический подход к исследованию типов культур

Благодаря синергетике становится очевидно, «что логическому ряду: обратимость -- детерминированность -- логика -- закон-- порядок противостоит более адекватный сегодняшней реальности ряд: необратимость -- асимметрия -- энтропия -- хаос». В статье «Философия нестабильности» И.Р. Пригожин утверждает, что нестабильность в  определенном смысле заменяет сегодня  детерминизм: «В детерминистическом мире природа контролируема, она есть инертный объект, подверженный нашим  волевым устремлениям. Если же природа  содержит нестабильность, как существенный элемент, то мы должны уважать ее, ибо  мы не можем предсказать, что может  произойти...».

Таким образом, социологи обращают внимание на внутреннюю сторону (мутацию) развития культуры как изобретения  или нововведения и внешнюю, когда  происходит воздействие в двух формах инновации - заимствование и стимулированная  культурная трансформация. К культурным мутациям обычно относят целенаправленные изобретения, отвечающие потребностям динамически развивающегося общества (возникновение металлургии, одомашнивание  животных, окультуривание растений, а  также развитие техники).

«Вильям Ф. Огберн (1886 -- 1959) доказал, что  первостепенным стимулятором социально-культурной перемены в индустриальных странах  является техника. Техника, по его мнению, развивается по своим законам. Она, как будто независимая, переменная величина, постоянные вариации которой  в ходе технического прогресса порождают  напряжение и длительные процессы приспособления в других секторах общества.

Так как техническое развитие постоянно  и быстро идет вперед, может случиться  так, что занимающий более длительное время процесс адаптации в  других областях не достигает соответствующего уровня к этому моменту. Поэтому  можно говорить об «отставании культуры»  в сравнении с техникой. Научную  мысль, технический прогресс остановить невозможно, и дело этики и морали, т. е. «культуры» вообще, использовать технические достижения позитивно. Теория «культурного отставания», предложенная В. Огберном, показывает, что культурные ценности и нормы меняются несравненно  медленнее, чем совершается технический  прогресс. Однако и техника не существует вне общества как нечто совсем не зависящее от него или стоящее  над ним. Процесс адаптации между  обществом и техникой - двусторонний.

Существенные социальные изменения  как в технике, так и в культуре - ментальной сфере - приводят к изменению  типа общества в целом.

В современной цивилизации наука  играет особую роль. Технологический  прогресс ХХ века, приведший в развитых странах Запада и Востока к  новому качеству жизни, основан на применении научных достижений. Наука революционизирует  не только сферу производства, но и  оказывает влияние на многие другие сферы человеческой деятельности, начиная  регулировать их, перестраивая их средства и методы.

Однако так было не всегда, и  не во всех культурах наука занимала столь высокое место в шкале  ценностных приоритетов. В этой связи  возникает вопрос об особенностях того типа цивилизационного развития, который  стимулировал широкое применение в  человеческой деятельности научных  знаний.

Техногенная цивилизация является довольно поздним продуктом человеческой истории. Долгое время эта история  протекала как взаимодействие традиционных обществ. Лишь в XV-ХVII столетиях в  европейском регионе сформировался  особый тип развития, связанный с  появлением техногенных обществ, их последующей экспансией на остальной  мир и изменением под их влиянием традиционных обществ. Некоторые из этих традиционных обществ были просто-напросто поглощены техногенной цивилизацией, пройдя через этапы модернизации, они превращались затем в типичные техногенные общества. Другие, испытав  на себе прививки западной технологии и культуры, тем не менее сохраняли  многие традиционные черты, превратившись  в своего рода гибридные образования. Ценности техногенной культуры задают принципиально иной вектор человеческой активности. Преобразующая деятельность рассматривается здесь как главное  предназначение человека. Деятельностно-активный идеал отношения человека к природе распространяется затем и на сферу социальных отношений, которые также начинают рассматриваться в качестве особых социальных объектов, которые может целенаправленно преобразовывать человек. С этим связан культ борьбы, революций как локомотивов истории. Стоит отметить, что марксистская концепция классовой борьбы, социальных революций и диктатуры как способа решения социальных проблем возникла в контексте ценностей техногенной культуры.

Важно зафиксировать, что сама идея экспериментального исследования неявно предполагала наличие в культуре особых представлений о природе, о деятельности и познающем субъекте, представлений, которые не были свойственны  античной культуре, но сформировались значительно позднее, в культуре Нового времени. Идея экспериментального исследования полагала субъекта в качестве активного начала, противостоящего  природной материи, изменяющего  ее вещи путем силового давления на них. Природный объект познается  в эксперименте потому, что он поставлен  в искусственно вызванные условия  и только благодаря этому проявляет  для субъекта свои невидимые сущностные связи. Недаром в эпоху становления  науки Нового времени в европейской  культуре бытовало широко распространенное сравнение эксперимента с пыткой природы, посредством которой исследователь  должен выведать у природы ее сокровенные  тайны.

Открытия подобного рода часто  знаменуют собой переворот в  науке, но на них нельзя выйти путем  целенаправленного поиска; из знания в неведение нет рационального, целенаправленного пути. С этой точки  зрения, так называемые географические открытия нередко представляют собой, скорее, выяснение или обнаружение.

Открытие - это соприкосновение  с неведением. Специфической особенностью открытий является то, что на них  нельзя выйти путем постановки соответствующих  деловых вопросов, ибо существующий уровень развития культуры не дает для этого оснований.

Кроме сферы эмпирического исследования на уровне теории- человек также  открывает новые явления. Об открытиях  такого рода можно говорить тогда, когда  построенная теоретическая модель оказывается гораздо богаче, чем  мы предполагали, и из нее следуют  неожиданные выводы.

Основанная на микропроцессорах вычислительная техника ускорила становление информационного  общества. Она открыла новые возможности  для интеграции различных действий и быстрых производственных решений. Эксплуатацию вычислительной техники  можно считать центральной движущей силой и «силой перемен» в современном  обществе. Признано, что появление  информационной вычислительной техники, основанной на микропроцессорах, по сути дела, обозначает вторую индустриальную революцию, так как никогда раньше машина не решала «умственных задач».

Потребителей вычислительной техники  и работающих в сфере знаний становится все больше и больше, и при этом каждый сталкивается с необходимостью освоения новой технологии, нового, усовершенствованного информационного оборудования. Растет не только экономическое значение информационного сектора, но и его социальное и политическое значение -- по мере того, как информация приобретает ключевые позиции в разных сферах общества. Термин «информационное общество» не гипербола, поскольку роль знания как решающего фактора развитого общества становится все более очевидной. ««Инновативность современной технологии -- сердцевина всякого развития. Объем памяти компьютеров, способность объединять «файлы», ресурсы, быстрота действий и контроль за ними допускают возможность создания информационных сетей, банков данных и массового производства информации. Подобная новая инфраструктура характеризует современное общество и становится его символом [10, с.84]».

Важной внешней предпосылкой развития культуры является социальная мобильность.

Мобильность в широком понимании - это перемещение индивидов или  групп с одного места в другое или из одного общественного класса в другой, так же как и перемещение  ценностей и товаров. Понятие  региональной мобильности включает в себя внутреннюю миграцию, эмиграцию  и иммиграцию. Внутренняя миграция, так же как и оба типа переселения - эмиграция и иммиграция, содержит компоненты социальной мобильности.

Главные формы социальной мобильности -- горизонтальная и вертикальная мобильность. Первая означает, например, переселение  из одного города в другой или переход  на новую работу, когда перемещение  не связано с переходом на неравноправную, по сравнению с предыдущей, социальную позицию. Вертикальная мобильность  означает перемещение индивида с  одной социальной позиции на другую или из одного класса в другой.

Социальная мобильность может  означать или социальное повышение, или социальное понижение, например, перемены в течение жизни одного поколения или перемещение индивида из одного общественного класса в  другой. Социологов интересует также, каков тип мобильности между  поколениями или при сравнении  социальной позиции родителей и  детей.

В связи с социальной мобильностью надо учитывать степень открытости общества или общественного класса. За исключением отдельных социальных систем, типа кастового общества, социальная открытость всегда имела место.

Социальная мобильность существует в обществе, разделенном на классы и страты. Люди группируются, на основе социальных различий или, прямо говоря, неравенства. Но этот же процесс предполагает и возможность перемещения людей  через эти разделяющие границы. Конечно, мобильность не происходит сама по себе и вне связи с другими  социальными феноменами: что-то способствует ей, что-то препятсвует, что-то является ее последствием. «Социальное неравенство, разное отношение к обладанию  экономическими ресурсами, разная степень  общественного престижа и политической власти -первостепенные стимулы или  соответственно препятствия (при их негативной характеристике) для перемещения  человека с одного слоя на другой».

В исторической практике известны и  мирные, добровольные способы культурного  взаимодействия (в этом случае принципы взаимодействия чаще всего нацелены на равноправное сотрудничество), и  принудительные или реализуемые  в результате колониального, военного завоевания формы взаимодействия (в  этом случае, как правило, доминирует стремление к односторонней выгоде в процессе взаимодействия). Практика международных отношений выступает  как особая, исторически сложившаяся  политическая форма регулирования  межкультурных контактов разных стран между собой, в процессе которых могут быть выработаны специальные  органы и объединения, осуществляющие более целеустремленную и широкую  политику взаимодействия разных стран, в т.ч. в сфере собственно культурной активности.

Таким образом, явление культуры в  его историческом развитии есть расширение сфер и областей человеческого опыта, который рефлексируется и осмысливается, закрепляясь в традиции. Однако, несмотря на всю важность традиций, которые обеспечивают устойчивость, авторитет культуры и культурных норм, нельзя себе представить развитие культуры без обновления культурного  опыта, без инноваций. Они проявляются  в изменениях, которым подвергается весь образ жизни. Изменения в  культуре происходят в результате накопления культурного опыта, они не могут  быть внезапными. Чтобы стать достоянием и ценностью человеческого бытия, им требуется определенное время  внутренние и внешние предпосылки.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Литература:

 

1. Аберкомби Н. Хилл С, Тернет  Б.С. Социологический словарь.М.  «экономика» 2004

2. Козлова О.Н. «Социология». М.  «Омега-Л», 2004

3. Культурология. ХХ век. Энциклопедия  в 2 томах, СПб., «Университетская  книга», 1998

4. Матецкая А.В. Социология культуры. Уч. пособие. Ростов. РГПУ, 2006

5. Кравченко А.И. Культурология:  Словарь. М. 2000.

6. Менгин О. Всемирная истории  каменного века. 1930.

7. Орлова Э.А. Введение в социальную  и культурную антропологию. М. 1994.

8. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок  из хаоса. М. 1986.

9. Степин В.С., Горохов В.Г., Розов  М.А.. Философия науки и техники.  М. 1995.

10. Токарев С.А. История зарубежной  этнографии. М. 1978.

11. Флиер А.Я. Культурные процессы. М. 2006.

12. Шюц А. Структура повседневного  мышления // Социолог. исследования. 1988. № 2.