Н.Я.Данилевский как ученый, социолог

Друзья продолжили свою экспедицию. На первом же привале их встретил жандармский полковник и объявил Николаю Данилевскому, что он арестован. Все бумаги, отчет о проделанной работе и даже черновики его были отобраны и затем безвозвратно исчезли. Арестованного немедленно доставили в Петропавловскую крепость.

Во время следствия Н.Я.Данилевский вел себя безукоризненно: он держался с достоинством, никого не оговорил, старался доказать, что ничего противогосударственного в деятельности его и его товарищей не содержится. Основной пункт предъявления ему обвинения касался пропаганды учения Ш.Фурье. Н.Я.Данилевский невольно и подтвердил это своими ответами на допросах. Более того, он представил подробную справку об учениях Ш.Фурье. Написанное по памяти, поэтому хотя и без единой цитаты, оно очень точно, очень стройно, очень логично передавало не только суть учения, но и все его нюансы, все его разделы, всю его специфическую терминологию. Адвокатов подследственным само собой в то время еще не полагалось. Каждый как мог защищал себя сам. И надо сказать, что Данилевский провел свою защиту на высочайшем интеллектуальном и тактическом уровне.

В результате умелой и убедительной самозащиты Н.Я.Данилевский по решению Военно-Судной комиссии и по докладу военного министра А.И.Чернышева царю 10 ноября 1849 года был освобожден из Петропавловской крепости и выслан на службу в г. Вологду под строгий секретный надзор. А всего из 123 арестованных по данному делу было освобождено и отдано под секретный надзор 32 человека.

П.П.Семенов-Тянь-Шанский свидетельствует, что у Данилевского в его социально-политических ориентирах произошел поразительный переворот в Петропавловской крепости. Во время заключения Николай Яковлевич не разлучался с Евангелием и Библией. Будучи в Вологде, он пережил страшное потрясение, узнав о суровом приговоре остальным петрашевцам: смертной казни подлежал 21 человек. Но, к счастью, смертная казнь в последний момент была заменена на каторгу. Жизнь в Вологде, разумеется, не могла ни в какой мере удовлетворить интеллектуальных и духовных запросов Н.Я.Данилевского. В Петербурге, однако, о нем, как о подающем большие надежды ученом не забывали.

3 апреля 1850 года по инициативе Вольного Экономического общества председатель Вольно-Судной комиссии В.А.Перовский обратился с просьбой к начальнику третьего отделения исходатайствовать у императора разрешить Данилевскому завершить экспедицию. К сожалению, император Николай не откликнулся на эту просьбу.

Однако в Вологде у Николая Яковлевича состоялась личная жизнь. Он обвенчался с Верой Николаевной. Счастье, однако, был недолгим. Не прошло и года – В.Н.Беклемишева скончалась от холеры – 10 июля 1853 года. Во второй брак он вступил лишь через 9 лет, в 1861 году, женившись на дочери близкого ему человека Александра Павловича Межакова – Ольге, которая родила ему шестерых детей. Данилевский был очень потрясен смертью жены. К тому же, в этот же период уходят из жизни и его родители: в 1853 году после тяжелой болезни умирает его мать, а 2 августа 1855 года от холеры – отец.

Под зорким оком государства Данилевский в течение последующих 20 лет испытывал бесконечные переводы то в Вологду, то в Самарскую губернию. А в 1853 году ему удалось проявить себя еще в одной области знания – ихтиологии, одна ихтиологическая экспедиция стала сменяться другой. Итогом этих лет стала основа законодательства о рыболовстве и рыбных промыслах в России во второй половине XIX века.

Служебное положение Данилевского, а вместе с тем и материальное в результате его неустанных трудов стало с каждым годом улучшаться. С 5 октября 1857 года он получал жалованье чиновника, с 7 марта 1858 года – инженера департамента сельского хозяйства Министерства государственных имуществ. В 1862 году он уже был статским советником и членом ученого комитета этого Министерства с сохранением права участия в заседаниях ученого совета. Его общий оклад стал составлять уже 3248 рублей. Если учесть, что примерно из 40 тысяч российских чиновников в гражданских ведомствах в те года только около 2 тысяч получали оклады свыше 5 тысяч рублей в год, то денежное содержание Данилевского можно посчитать неплохим, хотя и далеко не роскошным для его большой семьи. В 1868 году Николай Яковлевич был удостоен чина Действительного статского советника, а в 1874 году по совокупности трудов в Министерстве государственных имуществ он был произведен в Тайные советники. Так, постепенно, шаг за шагом за 25 лет службы Данилевский поднялся в Табели о рангах с 9-го класса – титулярного советника (1849 год) до 3-го класса (1849 год) – тайного советника. А их в российских гражданских ведомствах насчитывалось в то время всего около 500 человек. Это был значительный прорыв наверх бывшего узника Петропавловской крепости.

Удовлетвориться занятиями ихтиологией Данилевский не мог. Огромный энциклопедический словарь требовал выхода. Причем этот запас неуклонно пополнялся из-за неуемлемой жадности к научным поискам истины в самых разных отраслях знаний. Весной 1853 года под руководством академика Карла Максимовича Бэра стартовала на свою четырехлетнюю исследовательскую работу экспедиция. С этим выдающимся ученым, обладавшим уникальными познаниями и мировой известностью, Николай Яковлевич Данилевский проработал бок о бок в очередной его экспедиции с 1853 по 1856 года. К.М.Бэр высоко ценил молодого талантливого ученого. По существу, он был его правой рукой во всех предприятиях экспедиции, в преодолении ее трудностей. А трудностей было немало: малочисленность состава экспедиции, внушающий объем поставленных задач, отсутствие железных дорог. Разумеется, Данилевскому общение с Бэром давала очень многое для научного роста. Он даже переводил работы Бэра на русский с немецкого, а также редактировал их по его же просьбе. Результату этой первой для Данилевского экспедиции были огромны как в научном, так и в прикладном народно-хозяйственном значении.

Данилевский никогда не замыкался в своей узкой специальности ботаника. В силу своей образованности и любознательности он проявлял интерес и к истории, и к экономике, и к географии, и к этнографии, всюду стараясь найти истинный ответ на самые трудные вопросы. В перерыве между экспедициями он выступал в печати по разнообразным научным проблемам всегда с новыми идеями. Он и здесь показал себя профессионалом, следящим за всеми текущими внешнеполитическими событиями и дипломатическими акциями. Многие из этих работ, публиковавшихся в журналах «Заря»; «Русский вестник»; «Русская речь», в газетах «Русь»; «Русский мир» вошли в посмертно изданный «Сборник политических и экономических статей» Н.Я.Данилевского (СПб, 1890).

В статье, опубликованной за семь месяцев до его смерти «Владимир Соловьев о православии и католицизме» Н.Я.Данилевский продемонстрировал еще одну грань своей необъемлемой эрудиции – познание в области истории религии.

Из выступлений Н.Я.Данилевского в периоде печати выделяют его статью «Происхождение нашего нигилизма» в газете «Русь» 15 ноября и 1 декабря 1884 года. Она явилась откликом на опубликованные в той же газете ранее «Этюды господствующего мировоззрения» К.Толстого. По существу в статье прозвучало довольно отчетливо предостережение: судьба России будет зависеть от того, будет ли дана возможность в полный голос говорить о своей позиции патриотически-настроенной интеллигенции.

Возникает вопрос – когда же он все это успевал, с 1849 года, находясь в постоянных длительных экспедициях и составляя многочисленные отчеты по ним. Но главное – два больших труда «Россия и Запад» и «Дарвинизм. Критическое исследование». Как же он находил время для всего этого?

Большую часть своих научных трудов и публицистических статей Н.Я.Данилевский написал в перерыве между экспедициями. И, вероятно, это было бы невозможно для него, если бы он жил в столице, как и его немногочисленные друзья и единомышленники. Конечно, Петербург был ему дорог по его юношеским лицейским и студенческим годам, но осесть в нем навсегда он не хотел. Возможно, столица отталкивала его своей официальной светской суетливостью, принудительным общением. Для него все это было противопоказано. Возможно, Санкт-Петербург ассоциировался с Петропавловской крепостью. Поэтому, женившись вторым браком, он снял в 1864 году для семьи дом около Мисхора, а в 1867 году купил у графа Мшатское имении в 116 десятин. Здесь Данилевский, собрав свою библиотеку, пользуясь также немалой библиотекой Никитинского сада и присылаемыми Страховым книгами, мог в спокойной обстановке предаваться своим занятиям.

Круг общения Данилевского был весьма избирательным. Семенов Николай – самый близкий друг Данилевского «был глубоко ученый и самобытный мыслитель и натуралист, и необыкновенно симпатичный до глубины души человек». Николая Яковлевича в нем поражала «неотразимая сила и ясность его ума при необыкновенной скромности, сила убеждений, твердость характера, души». Семенов Петр был также одним тех людей, чья судьба неразрывна с судьбой Николая Яковлевича. Также Данилевский поддерживал общение с одним из самых замечательных людей России – Н.Н.Страховым. Он являлся самым последовательным сторонником и пропагандистом взглядов Данилевского, его главных трудов. Страхов был знаком с Толстым. В письмах к Данилевскому нередко рассказывал о своих беседах с Толстым, о проблемах, которые они обсуждали. Нередко в письмах к Толстому появлялись рассказы и о Данилевском. В конце концов, у Толстого возникает желание повидать Данилевского. Их встреча состоялась. Потом Толстой писал Страхову: «был в Крыму, и поехал к Данилевскому. Он очень мне полюбился, и его жена».[8] Они, вероятно, надолго смогли бы сохранить установившиеся добрые отношения, но жизнь Данилевского неожиданно оборвалась.

Н.Я.Данилевский умер 7 ноября 1885 года на 63 году своей жизни в конце инспекционной поездки в Грузию с целью изучения рыболовства на озере Гохча. Умер внезапно в гостиничном номере от сердечного приступа, последние слова, которые он произнес, касались многочисленных нарушений правил рыболовства на озере. С Гохчой у него были связаны воспоминания о своей первой каспийской экспедиции ровно 30 лет назад под руководством академика К.Бэра.

Болезнь сердца начала развиваться с весны 1885 года, и первые ее признаки проявлялись как раз во время визита Л.Н.Толстого, а потом сердечные припадки повторялись все чаще и чаще. Смерть Данилевского буквально сразила людей, близко его знавших. П.Н.Семенов слег и долго не мог поправиться. Н.Н.Страхов также тяжко пережил этот удар. Он писал об этом Толстому как о катастрофическом, переломном моменте в своей жизни. «Если не половина, то треть этой жизни для меня исчезла. Мои привычки книги, планы и надежды мне опротивели, как чистая глупость; на несколько дней я получу возможность плакать и не волноваться. В этот месяц принял я важное решение – подал в отставку из публичной библиотеки». Толстой Страхову отвечал: «Очень грустно мне было узнать о смерти Данилевского. Я рад все-таки, что мы полюбили друг друга»[9].

Николая Яковлевича Данилевского похоронили там, где он завещал: на крутом берегу моря, на территории его имения, где природа образовала небольшую квадратную площадку, со всех сторон огражденную стройными кипарисами…

2

Глава 2 Социальная реальность XIX века

Николай Яковлевич жил с 1822 года по 1885 год. На своем жизненном пути Данилевскому удалось «повидать» четырех правителей России. Но именно время Николая I (1822-1855) оказало непосредственное влияние на формирование взглядов молодого Данилевского. А в годы Александра II (1855-1881), в годы великих реформ Николай Яковлевич с уже четко очертившейся позицией на мир, уже окончивший университет, воплощает свои идеи, взгляды и мысли в письменных работах.

Главный его труд – «Россия и Европа» создавался с 1865 по 1868 год. Наиболее значительными событиями внутренней российской жизни в эти годы, которые не могли не влиять на умонастроение Данилевского, были: осуществление реформ 60-х годов и в частности судебной реформы 1864 года, введение более прогрессивных, чем ранее существовавших «Временных правил о цензуре и печати» 1865 года; покушение Каракозова на Александра II 4 апреля 1866 года и закрытие в том же году журналов «Современник» и «Русское слово», начало выхода в 1868 году журнала  «Отечественные записки» Некрасова, Салтыкова-Щедрина, Елисеева и Михайловского и публикация на его страницах «Исторических писем» П.Л.Лаврова.

Большой внешнеполитический резонанс продолжали производить: подавление восстания в Польше 1863-1864 гг.; присоединение  Венецианской  области к Италии; образование в 1867 году дуалистической Австро-Венгерской монархии и Северогерманского союза; славянский съезд в Москве в том же году. Не оставались незамеченными Н.Я.Данилевским такие события, как основание 1-ого Интернационала в 1864 году и выход, первого тома «Капитала» Маркса в 1867 году. [10]

Таков был внутриполитический и внешнеполитический фон, сопровождавший создание Н.Я.Данилевским его главного фундаментального труда.

Также к этому времени относится зарождение научной социологии в России, впервые стали появляться оригинальные труды отечественных авторов, основанные на применении принципов и понятий социологической доктрины Огюста Конта. «В эти моменты на западе почти не существовало социологической литературы», - отмечает Н.И.Кареев - а в некоторых государствах она возникла даже позже, чем у нас. Таким образом, русская социология не моложе, в общем социологии в других странах».[11]

Первым свидетельством рождения в России научной социологии стало появление в печати работ П.Л.Лаврова – сначала его статьи «Позитивизм и его задачи» затем «Исторических писем». К этому же времени относится и публикация труда Н.И.Зибера, основателя марксистского направления в русской социологии, и выход в свет исследования А.И.Стронина, представителя органического направления. С появления этих работ начинается регулярное издание в России социологической литературы.

Особое место среди трудов обществоведческого содержания занимает социально-философское исследование Н.Я. Данилевского «Россия и Европа. Взгляды на культурные и политические отношения Славянского мира к Германо-Романскому» (1871), вышедшее в свет в тот момент, когда русская научная социология начинала делать свои первые шаги. Этот труд  сыграл заметную роль заметную роль в развитии отечественного обществоведения в целом; сама постановка некоторых проблем, и, прежде всего разработанная автором теории культурно-исторических типов, внесла серьезный вклад в социологию. Теория культурно-исторических типов Н.Я. Данилевского стала первой попыткой в мировой науке представить историю человечества  в виде циклического процесса. К этой теме уже в XX столетии обратятся каждый по-своему, О.Шпенглер, А.Тойнби и П.Сорокин. Разделяя натуралистический подход к изучению общества, Данилевский исходит из того, что человечество представляет собой некий сверхорганизм, по отношению к которому нации и народности должны рассматриваться как отдельные органы. С их помощью заключающая в человечестве идея  достигает в пространстве и во времени возможного разнообразия. Тем самым подчеркивалось, что развитие человечества не носит однолинейного характера и что оно ни в коей мере не может рассматриваться как целостность. Ход истории, согласно Данилевскому определяется движением культурно-исторических типов, развивающихся по своим внутренним законам, обладающих своей жизненной силой и находящихся на разных уровнях развития. Ученый выделил десять таких типов (египетский, китайский, ассиро-вавилонский, индийский, иранский, еврейский, греческий, римский, аравийский, германо-романский, американский и перуанский), дал их подробное описание, сформулировал законы их эволюции, выделил основные этапы, которые они проходят в своем развитии. Это позволило ему сформулировать новый взгляд на социальный прогресс, основанный на оценке вклада каждого культурно-исторического типа в общемировую культуру.[12]