Семейная психотерапия, основанная на опыте

Когда появляется ребенок, триангуляция возникает на двух уровнях. Две пары новых дедушек  и бабушек стоят перед проблемой, чей это внук - его рода или  ее. На кого похож? Как себя ведет? Какие семейные проблемы и черты отразились в нем? Все это становится тайной или явной борьбой, являющейся частью агонии и восторга семейной жизни.

В то же время в брачной паре внезапно возникает новый треугольник  матери и отца. Мать девять месяцев  вкладывает себя в свое новое “я”, а отец лишен такого биологического единства. Конечно, супруги на психологическом  и социальном уровне пытаются исправить  подобную ситуацию скрытого развода  и стараются изо всех сил. Но все  же то необусловленное принятие, которое  мать получает от ребенка, лишь в слабой степени распространяется на отца, и вопрос о том, кто в этом треугольнике с кем соединен, все время тревожит новое, состоящее из двух поколений  единство.

Последняя стадия брака - создание союза двух семей, тех семей, откуда вышли он и она. Часто встречаются подделки этой стадии, когда она состоит из многих предварительных и неполных достижений. Трудно и часто невозможно достичь такого союза на эмоциональном уровне, хотя он может имитироваться и изображаться социально и психологически. Часто возникают псевдоальянсы между одной семьей и кем-то из другой семьи или каждым отдельным человеком и другой семьей, но это совсем не то же самое, что союз двух больших семейных групп.

Хотя  каждый супруг символически выражает семью, откуда он произошел, нужен долгий путь, чтобы соединить два независимых  биопсихосоциальных организма, называющихся семьями. Когда такое соединение происходит, они становятся общиной, где каждый уважает право другого быть личностью, и в то же время присутствуют единство, социальная и психологическая целостность. Тогда семьи становятся друг для друга групповыми терапевтами, помогающими каждому обрести чувство терпимости к различиям, силу единства и свободу присоединяться и отделяться - все эти вызывающие тревогу вещи, которые тем не менее совершенно необходимы каждой семье.

В центре внимания Витакера оказался такой важный фактор семейной системы, как семейная идеология - в первую очередь, семейные мифы и правила, касающиеся выражения чувств.

Витакер настаивал, чтобы на терапии присутствовало максимально возможное количество членов семьи. Он иногда устраивал сеансы для большой семейной сети, включая родителей, детей, бабушек и дедушек, разведенных супругов. Карл Витакер полагал, что важно работать с тремя поколениями. Когда члены расширенной семьи участвуют в терапии, они становятся союзниками, а не препятствием для терапевта. К тому же бабушки и дедушки будут поддерживать терапию, а не сопротивляться ей, и их присутствие позволит исправлять искажения восприятия. По мнению Витакера, детей нужно подключать всегда, даже если проблема семьи их «не касается». Он считал, что дети, которые учат родителей спонтанности и честности, заметно облегчают труд терапевта. Когда члены расширенных семей не желают приходить на терапию, Витакер приглашал их в качестве консультантов, «помочь терапевту», а не как пациентов. На таких встречах бабушек и дедушек просили о помощи, интересовались их мнением о семье (в прошлом и сейчас) и иногда просили рассказать о проблемах в их браке. Родители могли увидеть, что их родители не соответствуют образу, интроецированному двадцать лет назад. Бабушки и дедушки, в свою очередь, могли увидеть, что их дети уже взрослые люди.

Витакер полагал, что семьи приходят на терапию, потому что не способны к близости, а следовательно - не способны к индивидуации. По его мнению, помогая членам семьи восстановить потенциал проживания опыта, он также восстанавливает их способность заботиться друг о друге.

Витакер ввел представления о «Сражении за Структуру» и «Сражении за Инициативу». Первое понятие предполагает, что ответственность за исход работы несет семья, а не психотерапевт. Психотерапевт не может дать семье больше, чем ее члены могут сделать друг для друга. Он лишь способствует запуску позитивного семейного механизма. И тогда члены семьи, надеясь на чудо, которое может совершить с ними терапевт, на самом деле, опираясь на собственные силы, находят адекватные решения самостоятельно. Терапевт же всегда находится рядом, но остается в «центре своей собственной жизни», не вмешиваясь в их жизнь. Понятие «Сражение за инициативу» предполагает, что чем больше растревожить семью - тем лучше для того, чтобы добиться позитивных перемен. Витакер, уверенный в тщетности давления и убеждения, создает вокруг себя «пространство» психотерапии, лишенное четких ориентиров, и семья, вступая с ним в контакт, вынуждена взять инициативу в свои руки.

Витакер выделил три направления психотерапии: первое сводится к избавлению от симптома, второй подход в психотерапии - перемена стиля жизни и третье направление - передача власти семье.

Психотерапия  для Карла Витакера неотделима от личной эмоциональной вовлеченности в терапевтический процесс, а это достаточно трудоемко. Поэтому Витакер привлекает котерапевта, который берет на себя часть работы. Личная заинтересованность психотерапевта часто приводит к появлению у него реакций противопереноса. Эти реакции происходят неосознанно. Котерапевт способен это заметить и помочь терапевту выбраться из эмоциональных ловушек противопереноса. Работа в команде дает возможность каждому терапевту избирательно взаимодействовать с тем или иным членом семьи или ее подсистемой.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3. Особенности процесса психотерапии

 

Семейная  терапия одной семьи не похожа на терапию другой. Но есть и общие  черты, позволяющие говорить о типичных стадиях терапии. Процесс семейной терапии начинается со "свидания вслепую" и заканчивается "опустевшим гнездом". Как и любой процесс  общения между людьми, семейная терапия  проходит через определенное количество фаз и в этом процессе закономерно  возникают свои трудности и проблемы. Витакер отмечает в процессе семейной терапии три главные стадии: ранняя или начальная, когда семья и терапевт определяют свое положение и кто за что отвечает в терапевтической системе; центральная стадия, когда семья работает над изменением своей системы; и заключительная, когда терапевт и семья разделяются, завершая терапевтический контакт. В целом модель терапии - развитие отношений родителя и ребенка. Сначала это отношения с младенцем, когда родитель полностью ответственен за все решения, потом - отношения с подростком, похожие на центральную стадию процесса терапии, и наконец - отношения взрослого со взрослым, где устанавливается равенство, характерное для заключительной стадии удачно проведенной терапии.

Начальная стадия терапии включает в себя то, что Витакер часто называет битвой за структуру (борьба, в результате которой определяется тот, кто устанавливает правила процесса терапии). Нередко она начинается с первого телефонного звонка, предшествующего встрече с семьей, и продолжается некоторое время. Ее главной темой часто становится вопрос о том, кто должен прийти к терапевту. Витакер обычно требует присутствия всех членов семьи на каждой встрече. Обсуждая с семьей вопрос о том, кто должен прийти, Витакер косвенно выражает свое ощущение, что не так важен сам факт присутствия, как то, что терапевт ясно обозначает свое право решать данный вопрос.

Кроме решения  организационных вопросов (кто, когда, где, как долго и т.д.), терапевт должен утвердить свое право контролировать ход встречи. С точки зрения Витакера, начальная стадия терапии представляет собой процесс политики и манипуляции, где терапевт должен определить свою силовую позицию, иначе эффективность его помощи оказывается под вопросом. Терапевту нужна свобода присоединяться к семье и отделяться от нее, вступать в жизнь семьи тогда, когда он этого захочет.

Сражение  за Структуру - это период первоначального  стратегического поединка с семьей. Необходимо сразу же стать в "я - позицию" по отношению к семье. И как только семья начинает воспринимать и усваивать условия и ограничения, следует их автоматическая реакция на информацию, которую они получают, - самоорганизоваться и стать в "Мы - позицию" по отношению друг к другу. По сути дела, это ступенька в развитии лояльности членов семьи друг к другу, чувства локтя, своеобразного "семейного национализма". Исходно все без исключения семьи уже обладают некоторым запасом такой лояльности, который нуждается лишь в том, чтобы быть востребованным. Чувство семейной идентификации и гордости нет необходимости вновь создавать, его зерна в действительности уже существуют, необходимо только дать им возможность прорасти.

Следует отметить, что битва за структуру  может осуществляться не только характером и ходом интервью, но даже с помощью  административных мер.

Когда вы успешно прошли через сражение за структуру, установив свою метапозицию и условия для терапии, процесс переходит на новый этап. Вторую часть начальной стадии Витакер называет битвой за инициативу. Битва за структуру определяет целостность терапевта, а битва за инициативу- целостность семьи. Проще говоря, семья берет в свои руки ответственность за свою жизнь и свои решения. Также в ходе терапии семья определяет темы разговоров и отвечает за инициативу в изменении семейной системы.

На этом этапе терапии усилия сосредоточиваются  вокруг вопроса о том, что члены  семьи должны сами смело взять  контроль над ситуацией, как в  терапевтическом процессе, так и  в собственной жизни. Инициатива должна исходить от них самих, и они  не должны думать, что терапевт сможет что-то решить за них.

Только  тогда, когда сформировалась договоренность о сути взаимоотношений между  семьей и психотерапевтом и семья  начинает контролировать ситуацию, психотерапия может двигаться дальше. Успешное завершение сражения за структуру и  сражения за инициативу формирует терапевтический  альянс.

Формирование  терапевтического альянса с семьей - дело очень сложное. Как пишет  Витакер: «В качестве пациента я обозначаю всю семью и не хочу принимать ни тех черных овец, которых они предлагают мне на съедение, ни тех белых рыцарей, которым я должен поклоняться (будьте осторожны: белые рыцари не менее уязвимы, чем черные овцы!), ни даже какую-то семейную субсистему в качестве пациента. Мне даже не хочется принимать в качестве пациентов в обычном смысле этого слова их всех. Я здесь имею дело с семьей как целым, которое превосходит сумму своих частей. Я способен всегда рассматривать семью как единый многогранный организм, все части которого взаимосвязаны, и именно данное обстоятельство позволяет осуществить союз с ними. И хотя для постороннего наблюдателя это может оказаться далеко не очевидным, мой опыт говорит о том, что семья ощущает, что они интересны мне как единое целое». (1, с 39)

Все это  развивается в такую фазу терапевтического процесса, когда его стратегические аспекты уходят из центра на периферию. Взаимосвязь терапевта и семьи  по своей природе становится более личностной. Когда заканчивается стратегическое противоборство, появляется возможность вести себя свободно и творчески.

Когда на этом этапе терапевт делает что-то личностно  окрашенное или, наоборот, отстраняется, семья обычно это принимает. Следовательно, у психотерапевта появляется возможность  как бы одновременно принадлежать семейной системе и быть вне ее, без каких-либо существенных искажающих влияний на саму систему. То, что все лучше  чувствуют себя как “отделяясь”, так и “присоединяясь”, отражает процесс реального роста и  является показателем более адаптивной и здоровой системы.

Однако, в это время может наступить тупик. Из тупика, наступающим вслед за полным альянсом, можно выйти. Необходимо лишь открыть пациенту какую-то частицу самого себя, рассказав о собственной терапии (включая сюда мысль, что вы забыли о своем терапевте), о страхе перед неудачей, о страхе остаться в пустом гнезде, о том, что вы просто играете роль, о факте вашей неизбежной смерти как терапевта и как человека. Разрешить подобную ситуацию мешает стремление обойтись без посторонней помощи или неведение, что вам нужна помощь. Выйти из тупика может помешать то обстоятельство, что терапевт раскрывает жизнь своей собственной семьи; проблемы гордости и роста.

Возможен  и тяжелый тупик. На этой стадии в  качестве консультанта для помощи в  терапевтической неудаче стоит  пригласить расширенный состав семьи. Консультантом может стать и  коллега. Тем не менее, это не снимает  с терапевта проблему ответственности  за успех, поскольку семья никогда  не повинна в неудаче, виноват  всегда терапевт. Дело коллеги -- помочь в проведении психотерапии, но он не должен ставить диагноз или очаровывать семью. Он ваш (а не семейный) консультант.

Консультантом может также быть бывший пациент, друг семьи, священник, сосед, начальник  или секретарша, любовник или любовница  или кто-нибудь еще, кто важен  и близок для семьи. Терапевт должен сообщить о своей неудаче, признать свое бессилие и принять невысказанное  решение семьи закончить терапию. Ход этой стадии нарушается, когда  терапевт не умеет принимать помощь и склонен больше обсуждать семью, чем самого себя, когда из-за стыда или вины скрывает свою неудачу.

На центральной  стадии терапии происходят стойкие  изменения в семейной структуре. За всеми действиями терапевта на данной стадии стоит намерение катализировать изменение.

Именно  в этот период семья начинает изменяться. Они идут вперед, способны рисковать  и при этом не использовать свои проблемы в качестве ограждающего щита. Каждый шаг, который они делают, является очень важным, и необходимо, чтобы  они вполне поняли, что именно они  производят эти изменения, а не психотерапевт. Витакер пытается лишь поддержать такое семейное движение, не направляя его.

В процессе семейной терапии вопрос о том, в  каком направлении будет развиваться  семья, для терапевта не так важен, как вопрос: достаточно ли расшатана  семейная структура для того, чтобы  могли произойти изменения? Витакер утверждает: "Если вам удастся достичь такого напряжения, что члены семьи не смогут больше радоваться течению своей жизни, они изобретут новые, лучшие способы жить, приносящие больше радости".

По мере продолжения центральной стадии вмешательство терапевта все  менее и менее необходимо. Постепенно наступает время, когда семья  сама начинает работать со своими проблемами. Когда терапевт больше не требуется  в качестве катализатора изменения, процесс терапии можно закончить.

Необходимо  подчеркнуть, что лучшая модель для  семейной терапии - это рост в обычной  семье, и два терапевта представляют как бы двух родителей из далекого детства, которые готовят детей  к самостоятельной жизни. Можно  дать хорошее воспитание только тому, кого любишь. Если ты не любишь семью, с  которой работаешь, ты не только упускаешь  золотую возможность, но и делаешь  вид, что ничего не произошло там, где на самом деле нечто произошло. Семья, достойная того, чтобы с  ней работать, достойна и того, чтобы  ее любить, а разлука - это сладкая печаль.