Разнообразные подходы к изучению неосозноваемого

Гиппенрейтер Ю.Б.

НЕОСОЗНАВАЕМЫЕ ПРОЦЕССЫ 

Гиппенрейтер Ю. Б. Введение в общую психологию. М.: Изд-во МГУ, 1988, С. 65-67, 72-75, 76-77, 87-89, 90-93.  

Все неосознаваемые процессы можно разбить на три  больших класса:  

(1) неосознаваемые  механизмы сознательных действий;  

(2) неосознаваемые  побудители сознательных действий;  

(3) "надсознательные" процессы.  

В первый класс –  неосознаваемых механизмов сознательных действий – входят в свою очередь  три различных подкласса:  

а) неосознаваемые автоматизмы;  

б) явления неосознаваемой установки;  

в) неосознаваемые сопровождения  сознательных действий.  

Рассмотрим каждый из названных подклассов.  

Под неосознаваемыми  автоматизмами подразумевают обычно действия или акты, которые совершаются "сами собой", без участия сознания. Иногда говорят о "механической работе", о работе, при которой "голова остается свободной". "Свободная  голова" и означает отсутствие сознательного  контроля.  

Анализ автоматических процессов обнаруживает их двоякое  происхождение. Некоторые из этих процессов  никогда не осознавались, другие же прошли через сознание и перестали  осознаваться.  

Первые составляют группу первичных автоматизмов, вторые – группу вторичных автоматизмов. Первые называют иначе автоматическими  действиями, вторые – автоматизированными  действиями, или навыками.  

В группу автоматических действий входят либо врожденные акты, либо те, которые формируются очень  рано, часто в течение первого  года жизни ребенка. Их примеры: сосательные  движения, мигание, схватывание предметов, ходьба, конвергенция глаз и многие другие.  

Группа автоматизированных действий, или навыков, особенно обширна  и интересна. Благодаря формированию навыка достигается двоякий эффект: во-первых, действие начинает осуществляться быстро и точно; во-вторых, как уже  говорилось, происходит высвобождение  сознания, которое может быть направлено на освоение более сложного действия. Этот процесс имеет фундаментальное  значение для жизни каждого индивида. Не будет большим преувеличением сказать, что он лежит в основе развития всех наших умений, знаний и способностей.  

Рассмотрим какой-нибудь пример. Возьмем обучение игре на фортепиано. Если вы сами прошли через этот процесс  или наблюдали, как он происходит, то знаете, что все начинается с  освоения элементарных актов. Сначала  нужно научиться правильно сидеть, ставить в правильное положение  ноги, руки, пальцы на клавиатуре. Затем  отрабатываются отдельно удары каждым пальцем, подъемы и опускания  кисти и т. д. На этой самой элементарной основе строятся элементы собственно фортепианной техники: начинающий пианист  учится "вести" мелодию, брать  аккорды, играть стаккато и легато... И все это – лишь основа, которая  необходима для того, чтобы рано или поздно перейти к выразительной  игре, т. е. к задачам художественного  исполнения.  

Так, путем продвижения  от простых действий к сложным, благодаря передаче на неосознаваемые уровни действий уже освоенных, человек приобретает мастерство. И в конце концов, выдающиеся пианисты достигают такого уровня, когда, по словам Гейне, "рояль исчезает, и нам открывается одна музыка".  

Почему в исполнении мастеров-пианистов остается "одна музыка"? Потому, что они в совершенстве овладели пианистическими навыками.  

Говоря об освобождении действий от сознательного контроля, конечно, не надо думать, что это  освобождение абсолютно, т. е. что человек  совсем не знает, что он делает. Это  не так. Контроль, конечно, остается, но он осуществляется следующим интересным образом.  

Поле сознания, как  вы уже знаете, неоднородно: оно имеет  фокус, периферию и, наконец, границу, за которой начинается область неосознаваемого. И вот эта неоднородная картина  сознания как бы накладывается на иерархическую систему сложного действия. При этом самые высокие  этажи системы – наиболее поздние  и наиболее сложные компоненты действия – оказываются в фокусе сознания; следующие этажи попадают на периферию  сознания; наконец, самые низкие и  самые отработанные компоненты выходят  за границу сознания.  

Надо сказать, что  отношение различных компонентов  действий к сознанию нестабильно. В  поле сознания происходит постоянное изменение содержаний: представленным в нем оказывается то один, то другой "слой" иерархической системы  актов, составляющих данное действие.  

Движение в одну сторону, повторим, это уход выученного компонента из фокуса сознания на его  периферию и с периферии –  за его границу, в область неосознаваемого. Движение в противоположную сторону  означает возвращение каких-то компонентов  навыка в сознание. Обычно оно происходит при возникновении трудностей или  ошибок, при утомлении, эмоциональном  напряжении. Это возвращение в  сознание может быть и результатом  произвольного намерения. Свойство любого компонента навыка вновь стать  осознанным очень важно, поскольку  оно обеспечивает гибкость навыка, возможность его дополнительного  совершенствования или переделки.  

Между прочим, этим свойством  навыки отличаются от автоматических действий. Первичные автоматизмы  не осознаются и не поддаются осознанию. Более того, попытки их осознать обычно расстраивают действие.  

Это последнее обстоятельство отражено в хорошо известной притче о сороконожке. Сороконожку спросили: "Как ты узнаешь, какой из твоих  сорока ног нужно сейчас сделать  шаг?". Сороконожка глубоко задумалась – и не смогла двинуться с местами!  

   

<...> Спросим себя, а есть ли автоматические процессы  в умственной сфере? Конечно,  есть. Их так много, что сразу  даже трудно выбрать какой-нибудь  простой пример.  

Лучше всего, наверное, обратиться к области математики. Именно там для нас наиболее очевиден процесс последовательного наслоения  все более сложных действий, умений или знаний на автоматизированные предшествующие "слои". Уход более элементарных действий на неосознаваемый уровень сопровождается моментальным "усмотрением" того, что вначале требовало развернутого процесса мышления.  

Рассмотрим такой  алгебраический пример:  
 
 

Чему равно это  выражение? Одним словом, в ответе – единица. Так? Так. А теперь посмотрим, на что опиралось решение. Оно  опиралось на непосредственное "видение" того, что, например, в числителе  имеется неполный квадрат суммы  и разность квадратов, а в знаменателе  – разность кубов; на знание их разложения; на моментальное использование правила  сокращения одинаковых сомножителей в  числителе и знаменателе; на знание того, что 1 – это и 12 и 13, и т. д. Все эти "видения", "использования  правил", "знания" – автоматизированные умственные действия, путь к которым  состоял из многих и многих шагов, которые мы проделали, начиная с  обучения в первом классе.  

На этом мы заканчиваем  знакомство с первым подклассом неосознаваемых механизмов и переходим ко второму  – явлениям неосознаваемой установки.  

Понятие "установка" заняло в психологии очень важное место, наверное, потому, что явления  установки пронизывают практически  все сферы психической жизни  человека.  

В советской психологии существует целое направление – грузинская школа психологов – которое разрабатывает проблему установки в очень широком масштабе. Грузинские психологи являются непосредственными учениками и последователями выдающегося советского психолога Дмитрия Николаевича Узнадзе (1886 – 1950), который создал теорию установки и организовал разработку этой проблемы силами большого коллектива.  

Собственно теорию установки я с вами разбирать  не буду: это большая и сложная  тема. Ограничусь знакомством с явлениями  неосознаваемой установки.  

Прежде всего, что  такое установка. По определению, это  – готовность организма или субъекта к совершению определенного действия или к реагированию в определенном направлении.  

Замечу, что речь идет именно о готовности к предстоящему действию. Если навык относится к  периоду осуществления действия, то установка – к периоду, который  ему предшествует.  

Фактов, демонстрирующих  готовность, или предварительную  настройку организма к действию, чрезвычайно много, и они очень  разнообразны. Как я уже говорила, они относятся к разным сферам психической жизни индивида.  

Например, ребенок  задолго до годовалого возраста, пытаясь  взять предмет, подстраивает кисть  руки под его форму: если это маленькая  крошечка, то он сближает и вытягивает пальцы, если это круглый предмет, он округляет и разводит пальцы и  т. д. Подобные преднастройки позы руки иллюстрируют моторную установку.  

Спринтер на старте находится в состоянии готовности к рывку – это тоже моторная установка.  

Если вы сидите в  темной комнате и со страхом ждете  чего-то угрожающего, то иногда и в  самом деле начинаете слышать  шаги или подозрительные шорохи. Поговорка "у страха глаза велики" отражает явления перцептивной установки.  

Когда вам дается какой-нибудь математический пример, выраженный в тригонометрических символах, то у вас создается установка  решать его с помощью формул тригонометрии, хотя иногда это решение сводится к простым алгебраическим преобразованиям. Это пример умственной установки.  

Состояние готовности, или установка, имеет очень важное функциональное значение. Субъект, подготовленный к определенному действию, имеет  возможность осуществить его  быстро и точно, т. е. более эффективно.  

Но иногда механизмы  установки вводят человека в заблуждение (пример необоснованного страха). Приведу  вам еще один пример, на этот раз заимствуя его из древнекитайского литературного памятника.  

"Пропал у одного  человека топор. Подумал он  на сына своего соседа и  стал к нему приглядываться: ходит, как укравший топор, глядит, как укравший топор, говорит, как укравший топор. Словом, каждый жест, каждое движение выдают в нем вора.  

Но вскоре тот  человек стал вскапывать землю в  долине и нашел свой топор. На другой же день посмотрел на сына соседа: ни жестом, ни движением не похож он на вора" (Атеисты, материалисты, диалектики древнего Китая. М., 1967, с.271).  

Именно "ошибки установки", которые проявляются в ошибочных  действиях, восприятиях или оценках, относятся к наиболее выразительным  ее проявлениям и раньше всего  привлекли внимание психологов.  

Надо сказать, что  не всякая установка неосознаваема. Можно сознательно ждать страшного – и действительно видеть страшное, можно осознанно подозревать человека в краже топора – и действительно видеть, что он ходит, "как укравший топор". Но наибольший интерес представляют проявления именно неосознаваемой установки. Именно с них и начались экспериментальные и теоретические исследования в школе Д. Н. Узнадзе (Узнадзе Д. Н. Психологические исследования. М., 1966) .  

Основные опыты, которые  явились отправной точкой для  дальнейшего развития концепции  Д. Н. Узнадзе, проходили следующим  образом. Испытуемому давали в руки два шара разного объема и просили  оценить, в какой руке шар больше. Больший шар, предположим, давался в левую руку, меньший – в правую. Испытуемый правильно оценивал объемы шаров, и проба повторялась: снова в левую руку давали больший шар, а в правую – меньший, и испытуемый снова правильно оценивал объемы. Снова повторялась проба, и так раз пятнадцать подряд (Повторение проб служило цели укрепления, или фиксации, установки, соответственно описываемые опыты получили название экспериментов с фиксированной установкой).  

Наконец, в очередной, шестнадцатой, пробе неожиданно для  испытуемого давались два одинаковых шара с той же самой инструкцией: "сравнить их объемы". И вот  оказалось, что испытуемый в этой последней, контрольной пробе оценивал шары ошибочно: он воспринимал их снова  как разные по объему. Зафиксировавшаяся  установка на то, что в левую  руку будет дан больший шар, определяла, или направляла, перцептивный процесс: испытуемые, как правило, говорили, что в левой руке шар меньше. Правда, иногда ответы были такие же, как и в установочных пробах, т. е. что в левой руке шар больше. Ошибки первого типа были названы контрастными иллюзиями установки, ошибки второго типа – ассимилятивными иллюзиями установки.  

Д. Н. Узнадзе и  его сотрудники подробно изучили  условия возникновения иллюзий  каждого типа, но я не буду на них  сейчас останавливаться. Важно другое – убедиться, что установка в  данном случае была действительно неосознаваемой.