Психоанализ З. Фрейда

Это дальнейшее развитие кантовских идей выливается в психоанализе в  утверждение, согласно которому бессознательное  психическое признается как нечто  реально существующее, но восприятие, которого сознанием требует особых усилий, технических процедур, определенных навыков, связанных с умением истолковывать воспринимаемые явления.

Рассматривая вопрос об отношениях между сознанием и бессознательным, Фрейд исходит из того, что всякий душевный процесс существует сначала  в бессознательном и только потом  может оказаться в сфере сознания. Причем переход в сознание - это  отнюдь не обязательный процесс, ибо, по мнению Фрейда, далеко не все психические  акты становятся сознательными. Он сравнивает сферу бессознательного с большой  передней, в которой находятся  все душевные движения, а сознание - примыкающей к ней узкой комнатой, салоном. На пороге между передней и  салоном стоит на посту страж, который не только пристально рассматривает  каждое душевное движение, но и решает вопрос о том, пропускать ли его из одной комнаты в другую или  нет. Если какое-то душевное движение допускается стражем в салон, то это вовсе не означает, что оно тем самым становится непременно сознательным. Оно превращается в сознательное только тогда, когда привлекает к себе внимание сознания, находящегося в конце салона. Т.е., если комната - это обитель бессознательного, то салон, по сути дела, вместилище предсознательного, и только за ним находится келья собственно сознательного.

Позднее в 20-е годы, Фрейд  использует иное сравнение для характеристики структуры человеческой психики, которая  понимается как структура, состоящая из трех слоев, или инстанций, о чем мы говорили выше. И задача психоанализа может быть сравнима с задачей криптографа, помочь нуждающимся в переводе бессознательного в сознание. (Привлечь внимание сознания к необходимому душевному движению, и тем самым разрешить внутренний конфликт)

Фрейд исходит из того, что  психически реальное существует в различных  точно так же, как бессознательное  психическое может проявляться  в разнообразных выражениях. С  его точки зрения, одно из основных свойств бессознательных процессов  заключается в том, что "для  них критерий реальности не имеет никакого значения". Независимо от того, с чем имеет дело человек, с внешней ли действительностью или с какими-либо мысленными продуктами деятельности, будь то фантазия, грезы или иллюзии, все это может восприниматься им в качестве психической реальности. Поэтому он высказывает мысль о том, чтобы "не делать различия между фантазией и действительностью". Более того, для Фрейда фантазия оказывается такой формой человеческого существования, в которой индивид освобождается от каких либо притязаний со стороны внешней реальности не обретает былую свободу, ранее утраченную им в силу необходимости считаться с окружающим его реальным миром.

Здесь Фрейд вторгается в  традиционную область философских  споров, которая касалась соотношения  свободы и необходимости, случайности  и закономерности. Фрейд занимает в этом вопросе своеобразную позицию. С одной стороны его взгляды  совпадают с философией Фихте, бессознательное  руководствуется "принципом удовольствия", т.е. не имеет каких-либо ограничений, в то время как в сфере сознания действует "принцип реальности" с присущими ему социокультурными запретами. С другой стороны, фрейдовские  размышления о бессознательном  лежат в русле философии Шеллинга, поскольку Фрейд не рассматривает  психические процессы как нечто  произвольное, ничем не детерминированное.

Фрейд не отвергает случайности  как таковую, полагая, что бытие  человека в мире не редко зависит  от случая, хотя в самом мире действуют  довольно строгие и устойчивые закономерности. Но он не абсолютизирует роль случайности  в развитии мира. В отличии от тех философов, для которых только случай является причиной возникновения  того или иного явления. Фрейд  признает закономерности, действующие  в реальном мире и стоящие за каждой случайностью. Другое дело сфера психической  реальности, внутренний мир человека. Здесь по убеждению Фрейда, нет  места для случайности, связанной  с желаниями отдельного человеческого  существа.

В психоаналитической философии, следовательно, отстаивается точка  зрения, согласно которой человеческая деятельность подчиняется определенным закономерностям, а психические  процессы имеют свою детерминацию, выявление и понимание сути которой  должно стать объектом пристального внимания исследователей.

Таким образом, в психоаналитической философии происходит осмысление онтологической проблематики, рассмотренной под  углом зрения человека в мире.

Психоанализ и франкфуртская школа

Большой вклад в философское  осмысление фрейдовских идей внесли представители франкфуртской школы. В основе философских построений франкфуртцев, наряду с идеями Гегеля, Ницше и других мыслителей, лежит  психоаналитическое учение Фрейда о человеке и культуре.

Как известно, франкфуртцы  выступили с обоснованием необходимости "критической теории", противостоящей ранее существовавшим методам познания, характеризующимся идеалистическо-метафизическими или сциентистско-позитивистскими установками. Эта идея была сформулирована в статье Хоркхаймера "Традиционная и критическая теория" (1937), в которой отстаивалась мысль, что предметом социального познания должна быть система взаимоотношений между природой и человеком, а не отдельные ее состояния.

Хоркхкаймер обсуждает, в  частности, вопрос о взаимосвязях сознательной и бессознательной деятельностью  людей в обществе. "На высших стадиях  цивилизации, замечает он, сознательная человеческая деятельность бессознательно детерминирует не только субъективную сторону восприятия, но в значительной степени также и объект". Хоркхаймер исходит из того, что дихотомия между объектом и субъектом может быть объяснена с точки зрения признания целеполагающей, сознательной деятельности людей и стихийной, бессознательной ее организацией в обществе. Речь идет уже не об извечном антагонизме между сознательностью, разумностью индивида и бессознательными отношениями, складывающимися в процессе трудовой деятельности людей. Из такого понимания образа человека, а также отношений между личностью и обществом вытекает общая для психоанализа и выдвинутой Хоркхаймером "критической теории" установка на необходимость развития самосознания людей.

Обращение Хоркхаймера к  психоанализу является ярко выраженным в тех случаях, когда он стремится  осмыслить проблемы, связанные с  пониманием отношений в семье, взаимосвязи  между семьей и обществом, природы  авторитаризма и антисемитизма. По мнению Хоркхаймера, именно Фрейд  положил начало переосмыслению традиционных отношений между отцом и сыном. В современном обществе уже не отец, а ребенок становится той  реальностью, за которой скрываются движущие силы социального развития. Хоркхаймер и его последователи  считают, что психоанализ внес значительны  вклад в освещение взаимоотношений  между семьей и обществом, родителями и детьми. Фрейд выявил амбивалентную  установку детей к своим родителям. Однако в настоящее время ребенок  значительно раньше, чем прежде, обнаруживает, что отец не обладает достаточной властью и силой, чтобы защитить его от различного рода социальных невзгод. В поисках  авторитета он стремится отождествить себя уже не с отцом, а с его  более сильным заместителем "сверхотцом", или образом, созданным "тоталитарной идеологией".

Именно в подобном переосмыслении взаимоотношений между ребенком и родителями многие представители  франкфуртской школы пытаются отыскать истоки авторитаризма, антисемитизма, фашизма.

Психоаналитические идеи органически включаются в размышления  Хоркхаймера о проблемах рациональности в современной индустриальной культуре, отношениях между человеком и  природой, "сциентистской ошибке" разума, приводящей к массовому безумию  и "тотальной паранойе". Если Фрейд  стремился отыскать связывающие  пути между "эдиповым" комплексом и беспомощностью человека, нуждающегося в защите от сил природы, то сходные  рассуждения имеются и у Хоркаймера, согласно его взглядам, ребенок наделяет отца сверхъестественной силой, переносит  этот образ во внешний мир, пытается преодолеть свое бессилие путем покорения  и разрушения природы и, испытывая  ненависть к своему отцу, переводит  это чувство в "возмущение против самой цивилизации".

Фрейд считал, что каждый человек является противником культуры. Развивая это положение, некоторые  его последователи попытались свести агрессивность индивида по отношению  к природе и культуре в целом  к иррациональным наклонностям человека, возникающим в глубинах человеческой психики и переносимым на внешний  мир. Хоркхаймер не разделяет подобной точки зрения, полагая, что "ненависть  цивилизации" не является иррациональной проекцией психологических затруднений  личности во внешний мир. Он соотносит  фрейдовские рассуждения о "сублимации сексуальны влечений" и "принципе реальности" с индустриализмом, подчиняющим  сексуальные отношения социальному  господству, и с "духом коммерческой культуры", проникающим в кровь  и плоть всех взаимоотношений  между людьми.

В понимании Фрейда, по мере развития человеческой цивилизации  происходит все большее распространение  психических заболеваний, сопровождающееся возникновением "невротических культур", когда пациентом становится весь человеческий род. Аналогичные идеи развиваются Хоркхаймером и Адорно в их совместном труде "Диалектика просвещения. Философские фрагменты" (1947), где подробно обсуждается проблема рациональности и "сциентизации разума" в западноевропейской культуре.

Как полагают Хоркхаймер и  Адорно, в период мифологического  познания мира произошло отделение  разума от природы. В дальнейшем это  отделение разума от природного мира вылилось в стремление к полной автономии  разума от каких либо природных уз и к господству его над природой. "Просвещение" обернулось порабощением природы, а вместе с ним и болезненным  расстройством разума, ибо, с одной  стороны он пребывает в иллюзии  относительно своего могущества над  природой, а с другой постоянно  испытывает безотчетный страх перед  возможностью проявления своего собственного природного начала, связывающего человека с окружающим его миром, что толкает  его на выражение враждебного  отношения к природе. Безумство, сумасшествие, болезнь разума приняли  такие "параноидальные формы ", которые  в завуалированном виде выступают  в облике "тоталитарной идеологии", культа сильной личности и мании  величия, приведших, в частности, к  взлету фашизма.

В середине 50-х годов Маркузе  попытался по-своему рассмотреть  те же самые проблемы, которые затрагивались  Адорно и Хоркхаймером.

Специфика маркузианского подхода  к осмыслению взаимоотношений между  человеком и культурой состоит  в том, что, в отличие от Хоркхаймера  и Адорно, использовавших психоаналитические идеи для объяснения освещаемых ими  явлений, у Маркузе психоаналитическое учение Фрейда высыпает в качестве философской призмы, через которую  он стремится осмыслить историческую направленность развития человечества. Маркузе отталкивается от фрейдовских  идей о "принципе реальности", "инстинкте  жизни" и "инстинкте смерти". Он считает, что именно во фрейдовских  метапсихологических концепциях содержатся ценные идеи, относящиеся к толкованию истории развития человеческой цивилизации.

Рассмотрение фрейдовской  метапсихологии осуществляется Маркузе  путем выявления двусмысленностей, свойственных психоаналитической философии  культуры. С целью преодоления  этих двусмысленностей, свойственных психоаналитической философии культуры. С целью преодоления этих двусмысленностей он вводит такие понятия, как "прибавочная  репрессия" и "принцип производительности". С помощью этих понятий он стремится  подчеркнуть исторический характер общественной репрессии и "принципа реальности", которых расценивались Фрейдом в качестве неизменных. "Прибавочная репрессия" характеризует ограничения, налагаемые на человека социальными институтами буржуазного общества. "Принцип производительности" превалирующая историческая форма фрейдовского "принципа реальности", обусловленная господством товарных отношений между людьми и принуждением к труду, являющемся в современном обществе отчуждением. Маркузе приходит к выводу, что в условиях "тотального отчуждения" конфликтная ситуация происходит не между трудом ("принцип реальности") и Эросом ("принцип удовольствия"), а между отчужденным трудом ("принцип производительности") и Эросом.

"Прибавочная репрессия"  и "принцип производительности", как продукты развитого индустриального  общества, могут быть устранены,  поскольку достижения "репрессивной  цивилизации" с ее рационализацией  и высоким уровнем производства  создают предпосылки для исключения  репрессивности, связанной с принуждением  к труду, ибо появляется возможность  не только для упразднения  отчужденного труда, но и совмещения  двух видов человеческой деятельности - трудовой и игровой, когда  производство и потребление, работа  и наслаждение становятся неотъемлемой  друг от друга.

В отличие от Маркса, который  выдвигал требования осуществления  пролетарской революции, способствующей устранению отчужденного труда, Маркузе  считал, что любая революция против существующей общественной репрессии  и господства одной социальной группы над другой завершается возникновением элементов "самозащиты", превращающейся в новое господство.

"Нерепрессивная цивилизация  соотносится у Маркузе с новым  "принципом реальности", в соответствии  с которым, влечение человека  освобождаются от тирании "репрессивного  разума". Речь идет об установлении  новых отношений между инстинктами  и разумом, когда благодаря  "самосублимации сексуальности"  и трансформации либидо от  генитального удовлетворения к  "эротизации всей личности" станет возможной "нерепрессивная  организация самих инстинктов  человека. Подобная идея в скрытом  виде содержалась в психоаналитическом  учении, ибо, с точки зрения  Маркузе, психоаналитические концепции  имели не только психологический,  но и социальный смысл.