- Что она тут делает?! - первым  завопил депутат Зелинский, мгновенно  перехватив внимание журналистов.  С неухоженными, торчащими в разные  стороны волосами он напоминал ворона, изрядно потрепанного котами и дворниками. - Женщина обсуждает вопросы национальной безопасности! Ей место на кухне, детей рожать, а не глупости говорить!

     Депутаты  оживились, предвкушая веселье. Проснулись спящие, очнулись дремлющие. Обсуждение с космической скоростью превращалось в паршивое шоу.

     - Я против этой концепции! - Зелинский  замахал руками. - Мы не будем  голосовать!

     Почему  «против» и почему «не будем», осталось за кадром. Да и вряд ли сам депутат Зелинский мог бы объяснить свою позицию.

     Бросаться абсурдными фразами - его единственная роль. Не роль даже - так, эпизодический выход. «Антракт, негодяи!»

     Многие  видели в нем шута, но это не так. Шут - слуга царя, которому позволено  кидать реплики, встающие костью в горле официальной власти. А этот - банальный комик, разыгрывающий кухонную мужицкую роль.

     Мария подавила нахлынувшее раздражение, подчинившись закону политических джунглей: покажешь слабость - сожрут.

     - Благодарю за комплимент, - спокойно  произнесла она. - Мне, значит, рожать  пора? А вы готовы помочь, господин  Зелинский? Вас наконец посетила  любовь?

     Этот  «хук справа» был опробован давно и не раз доказал свою эффективность. Большинство мужчин-политиков, цепляющих «женскую тему», стоило им напороться на открытый вызов, предпочитали закончить базар и скрыться в кустах. Приемчик сработал и в этот раз. Спрятанный внутри Зелинского диктофон с записью народных шуток сломался и захрипел; депутат закашлялся.

     По  залу прокатились смех и аплодисменты. Телевизионщики оживились. Можно было не сомневаться: перепалку покажут  все телеканалы России. Интересно, останется  ли хоть кусок от ее предыдущей речи? Мария перехватила взгляд спикера. Тот пожал плечами: а ты чего ждала? Чтобы все было иначе?

     К сожалению, да. Да, черт возьми! Из месяца в месяц Мария ждет, что все  изменится. Что парламентские выступления прекратят быть реалити-шоу, над которыми можно вдоволь поржать. Что журналистам захочется вникнуть в предложения депутатов, а не в их сексуальные взаимоотношения.

     Ее  изводил вечный массовый заказ: превратить парламент в сообщество, где пошлость является доминантой. Где полоскание простыней во благо рейтинга и яркой картинки считается лучшей забавой, если не смыслом профессии. Где серьезность обсуждения вопросов безопасности в стране зависит от пола докладчика...

     - Уважаемые коллеги, - спикер наконец-то  прервал смех в зале. - Доклад  заслушан. У кого есть поправки, вносите на комитетах. Итоговый  документ рассмотрим после анализа  поправок всех фракций.

     Мария сошла с трибуны. Как и следовало  ожидать, ее тут же обступили журналисты. Не меньший ажиотаж наблюдался вокруг господина Зелинского.

     - Мария, вы согласны с Зелинским,  что женщине нечего делать  в парламенте? 

     - Вы действительно готовы сейчас  рожать, в вашем-то возрасте?

     - А если бы Зелинский объяснился  вам в любви, вы бы ответили  взаимностью?

     Операторы лезли в лицо телекамерами. Журналисты подсовывали диктофоны. Мария не стала объяснять, что, во-первых, в  парламент незачем аккредитоваться  тем, кого беспокоят вопросы женской эмансипации. На двух третях суши эта тема неактуальна уже полвека. В конце концов недостойно для России быть мировой провинцией.

     Во-вторых, если кому-то в двадцать пять кажется, что сорок - время думать не о любви, а о месте на кладбище, то не пойти бы ему куда-нибудь... в библиотеку, например...

     В-третьих, такие вопросы подмачивают не ее репутацию, а репутацию журналистики. Подмачивают так, что ее не высушить уже ни одним индезитом. Некоторые  журналисты превращают политику в скандальное  шоу и незаметно сами уподобляются светским хроникерам.

     Вместо  всего этого, умного, многозначительного, она наигранно кротко предложила:

     - Может, все-таки поинтересуемся  вопросами национальной безопасности?.. Вы все желтеете с такой  скоростью, что люди точно решат,  что мы - шоумены. С одной стороны, это правда. Но не вся.

     Журналисты  не скрывали разочарования. Скандальный  материальчик уплывал из рук. Кто-то побежал к Зелинскому в надежде  все же получить комментарий. Оставшись  одна, Мария поспешно направилась к выходу. Машина ждала неподалеку.

     - В «Останкино»? - Александр завел мотор.

     - Да. У меня час времени. Хорошо  бы успеть пообедать... Где-нибудь, где тихо. И людей поменьше, - разочарованно произнесла она. Подумав, добавила: - А лучше - совсем их нет.

     Автомобиль  тронулся. На звонок мобильного Мария  откликнулась с досадой:

     - Да, я вас слушаю!

     - Здравствуйте, - в ее жизнь ворвался  мягкий голос Василия. - Я решил,  что настало время назначить  вам романтическое свидание...

     Предложение застало Марию врасплох.

     - Ушам своим не верю... Вы что,  серьезно?

     - Ну да... Мужчина должен иногда  брать инициативу на себя, - со  значением произнес он. - Есть  одно местечко в Москве. Очень  странное и для меня потаенное.  Если у меня происходит поворотное событие, я всегда отправляюсь туда. Вам понравится. Приглашаю.

      - А что, произошло что-то поворотное? - осторожно уточнила она.

     - Но мы же договорились... - (Ах  да! Он «встретил свою женщину»!) - Ну так что? У нас шанс есть?

     Журналисты, Зелинский, спикер - все отлетели и  вдруг показались Марии всего  лишь плоскими картинками. Спикер - пиковый король в короткой мантии, Зелинский - надутый и обрюзгший трефовый валет, журналисты - разномастные карты небольшого достоинства. Василий предлагал на время забыть о них, отложить крапленую колоду и окунуться в другую жизнь. Мария не стала брать время на размышление:

     - Я сейчас еду в «Останкино» - интервью в прямом эфире. Это ненадолго. Через два часа освобожусь...

     - О’кей, - от неожиданно скорого  согласия у Василия перехватило  дыхание. - Я заберу вас у «Останкино» через два часа.

      Приложение В

Фотографии  Ирины Хакамады