Феномены группового давления. Диагностика профессиональной пригодности

2. .Конформизм  как защитный элемент психики

Девиантное поведение с социологической  точки зрения - это разновидность  ролевого поведения, которая служит естественной реакцией человека на возникающее  в обществе противоречия. Точно также как и его противоположность нормативное поведение - тоже вид ролевого поведения, в основании которого лежит конформизм, т.е. согласие с общепринятыми нормами. Девиантность может быть определена только относительно конформизма - соглашательства с существующими нормами [7,c.15].

Конформизм (от лат. Conformis - подобный) - податливость личности реальному или воображаемому  давлению группы. Конформизм проявляется  в изменении поведения и установок  в соответствии с ранее не разделяемой  позицией большинства. Различают внешний и внутренний конформизм, а также нонконформизм. Нонконформизм - несогласие, непринятие норм, ценностей, целей, доминирующих в конкретной группе или в конкретном обществе. Внешний конформизм - демонстративное подчинение личности мнению группы с тем, чтобы избежать давления группы. При этом человек продолжает внутренне сопротивляться общей точке зрения. Внутренний конформизм - действительное преобразование индивидуальных установок личности в результате принятия позиции окружающих. Конформизм противоположен девиатности. Конформизм = внутренний контроль. Девиантность означает его отсутствие, поэтому требуется внешний контроль. Кто такой преступник? Это человек без тормозов. Он не приемлем для общества [17,c.15].

Рисунок 3.- Сферы контроля

В начале 1990-х годов С.А. Завражин и К.В.Хартанович[24] решили эмпирически проверить теорию аномии и девиантного поведения Р.Мертона на современных российских юношах и девушках, живущих на периферии. В конце 1992 г. было опрошено около 250 человек в возрасте от 13 до 20 лет в городах Евпатории, Владимире и некоторых районных центрах Владимирской области. Вопросы в анкете подразделялись на два типа: первый измерял ценностные ориентации, убеждения, установки, настроения, характерные для сегодняшней молодежной генерации на периферии, а второй должен был дать информацию о предпочтениях той или иной адаптивной реакции. Выяснилось, что около 30% респондентов постоянно испытывают скуку, апатию, иждивенческие настроения, утрату смысла жизни, и одновременно с тем – агрессивность [12,c.15].

Если еще не так давно молодые  люди прежде всего верили в <светлое  будущее>, коммунизм, партию, комсомол, то теперь старые ценности деформировались. Из опрошенных верят только в себя -37,4%, в Бога - 30%, в друзей - 17,2%, в родных - 12,7%. Сегодняшние юноши и девушки смотрят на жизнь прагматично, полагаясь больше на себя, своих родных и близких. Эмпирические данные натолкнули социологов на мысль, что процесс трансформации базисных ценностей российской молодежи как в центре, так и на периферии ориентирован на западный образ жизни, рыночную экономику, где поощряются индивидуализм, агрессивность, предприимчивость, материальный успех. Правда, западные модели еще не привилась в качестве общественного одобряемого поведенческого стандарта.

Между тем, многие молодые люди не могут ждать, пока общество ассимилирует новые культурные ценности. Отсюда их нонконформизм, повышенная конфликтность, девиантность. Так, из общего числа  опрошенных более половины (52,7%) часто  или очень часто конфликтуют с окружающими. Причем большинство (53,2%) выбирают малопродуктивные, <жесткие> (сила, крик, нецензурная брань, месть) способы разрешения конфликта. Отвечая на вопрос <Возникало ли у Вас желание совершить насилие над преступником?> 43,2% респондентов дали положительный ответ, 33,2% - отрицательный. Отношение к смертной казни у опрошенных почти такое же: 45,9% - <за>, 26,4% - <против>. Каждый третий высказывает неприязнь к представителям другой национальности. При этом этническая нетерпимость прекрасно уживается с культурной терпимостью к нецензурной речи (24,5% опрошенных), курению (27,4%), употреблению алкогольных напитков (37,2%), порнографии (47,7%).

Как видим, современные молодые  люди, в отличие от их предшественников, поставлены в более жесткие условия выбора типа адаптации. Перед ними по сути стоит альтернатива: или приспособление путем девиации, реализуемое чаще всего как модификация инновационной реакции, реже - как проявление ретритизма, иногда мятежа, или конформизм как подчинение агонизирующим социальным нормам. В связи с этим показателен такой факт: 1/4 респондентов признает, что они совершали противоправные действия, но в целом оценивают это поведение как нор-мальное для своей возрастной когорты. Здесь обнаруживает себя феномен <институционализации девиации>, превращения ее в социально приемлемый и негласно одобряемый тип поведения [7,c.15].

Социология изучает в основном нормативную и статусную подструктуры, но не оставляет без внимания и  мотивационную. В уголовном праве  и в криминологии при изучении отдельных категорий преступлений преимущественное внимание может уделяться какой-либо одной подструктуре. К примеру, потребностно-мотивационная сфера - для сексуальных преступлений и серийных убийств; статусно-ролевая - для должностных преступлений, преступлений против органов правопорядка.

Если различия культур определяются различием их базовых ценностей, то различия личностей коренятся  в характере их нравственных ценностей. Потребности и мотивы, статусы  и роли, вообще говоря, не имеют моральной оценки. Конечно, они могут быть подвергнуты социальному сравнению и оценке. Скажем, потребность в творчестве для общества имеет большее значение, чем потребность в пище. Но нельзя сказать, что первая потребность хорошая, а вторая плохая. То же и со статусом: статус министра социально оценивается выше, чем статус простого милиционера. Но ведь известно, что все профессии важны, все профессии нужны.

 Например, два человека с  одинаковым статусом (учитель), одинаковыми  потребностями (в материальных  благах) и одной мотивацией (корыстной) в зависимости от своей системы ценностей выберут различные способы удовлетворения этой потребности: один станет рэкетиром, другой - репетитором. Известно, что выбор вида деятельности зависит от психологической конституции человека, его наклонностей - нормальных или извращенных.

Неслучайно многие криминологи  искажённость (деформированность) ценностно-нормативной  сферы преступников рассматривают  в качестве непосредственной причины  преступного поведения.

К психологическим и нравственным извращениям относят в том числе сексуальные извращения (садизм, мазохизм, некрофилия), которые выступают ненормальной формой удовлетворения вполне нормальных сексуальных потребностей. Э.Фромм считал, что эти аномалии не ограничиваются сексуальной сферой, что садомазохистские проявления намного более обширны, что их источником является не биологическая природа человека, а культура деструктивного социума. Эти извращения, по Э.Фромму, являются одним из средств удовлетворения так называемых <экзистенциальных> потребностей, потребности в душевном спокойствии и безопасности (преодоление страха смерти, чувства беспомощности, одиночества и т.д.)

Часто называемые в качестве антисоциальных потребностей алкоголь, наркотики не есть собственно потребности. Их лучше называть квазипотребностями: они не являются ни органическими (их нет у животных, они не нужны для поддержания жизнедеятельности организма), ни социальными, ни духовными. Они вторичны по отношению к потребностям и проявляются как результат неудовлетворённости этих потребностей - и социальных (отчуждение, непонимание и т.д.), и даже духовных (творческая несостоятельность, разочарованность в жизни и т.д.). Они же могут выступать в качестве средства удовлетворения других потребностей. Например, курение и алкоголь для многих подростков не есть потребность сама по себе. Это есть средство удовлетворения других потребностей: в общении, в самоутверждении, в признании со стороны неформальной группы. И причины антиобщественного поведения несовершеннолетних надо искать не в алкоголе как таковом, а в том, почему потребность подростка в общении удовлетворяют не законопослушные сверстники, не родители, а так называемые делинквенты.

Таким образом, нет оснований утверждать о существовании качественно  отличных, социальных и антисоциальных потребностей. Потребности, как объективно необходимые условия существования и развития человека, не могут быть антисоциальными, поскольку человек по своей природе - существо социальное. Антисоциальны, преступны не сами потребности, а средства их удовлетворения. И то, какое средство изберёт в данный момент субъект, зависит не от потребности как таковой, а от особенностей его личности и характера ситуации, которая содержит определённый набор реальных возможностей удовлетворения этой потребности.

Потребности человека тесно связаны  с мотивами его действия, в том числе девиантного. Следует различать понятие мотива и мотивировки. Подлинные мотивы поведения осознаются личностью далеко не всегда и далеко не полностью. Поэтому не бывает безмотивных преступлений, но бывают преступления немотивированные.

Мотивировка - это форма осознания  мотива, рациональное объяснение причин поступка. Но мотивировка является не только формой осознания, но и формой маскировки подлинного мотива и оправдания своего поступка. Поэтому процесс мотивировки может протекать как на сознательном, так и на бессознательном уровне.

3. .Социальный аспект конформизма

Исследование малых групп имеет  в качестве своей предпосылки  характеристику некоторой "статики" группы: определение ее границ, состава, композиции. Но естественно, что главной задачей социально-психологического анализа является изучение тех процессов, которые происходят в жизни группы. Рассмотрение их важно с двух точек зрения: во-первых, необходимо выяснить, как общие закономерности общения и взаимодействия реализуются именно в малой группе, потому что здесь создается конкретная ткань коммуникативных, интерактивных и перцептивных процессов; во-вторых, нужно показать, каков механизм, посредством которого малая группа "доводит" до личности всю систему общественных влияний, в частности, содержание тех ценностей, норм, установок, которое формируется в больших группах. Вместе с тем важно выявить и обратное движение, а именно: каким образом активность личности в группе реализует усвоенные влияния и осуществляет определенную отдачу. Значит, важно дать как бы сечение, срез того, что происходит в малых группах. Но это только один аспект проблемы. Другая, не менее важная задача состоит в том, чтобы показать, как развивается группа, какие этапы она проходит в своем развитии, как модифицируются на каждом из этапов различные групповые процессы. Поэтому репертуар тех явлений, которые могут быть отнесены к динамическим процессам малой группы, намного шире, чем он определялся, например, в школе групповой динамики [7,c.15].

Здесь уместно сказать о том, что сам термин "групповая динамика" может быть употреблен (и действительно  употребляется) в трех различных  значениях. Прежде всего данным термином обозначается определенное направление  исследования малых групп в социальной психологии, т.е. школа К.Левина. Естественно, что при этом имеется в виду не только набор изучаемых в этой школе проблем, но и весь свойственный ей концептуальный строй, т.е. определенная форма решения этих проблем. Второе значение термина связано с обозначением определенных методик, которыми можно пользоваться при изучении малых групп и которые преимущественно были разработаны в школе Левина. Однако эти методики в дальнейшем часто используются и в других теоретических схемах, поэтому второе значение термина не обязательно привязано к школе Левина, а скорее к специфическим видам лабораторного эксперимента, в ходе которого выявляются различные характеристики групп. "Групповая динамика" в данном случае – особый вид лабораторного эксперимента, специально предназначенный для изучения групповых процессов. Но может быть и третье употребление понятия, когда термином "групповая динамика" обозначается в отличие от статики группы совокупность тех динамических процессов, которые одновременно происходят в группе в какую-то единицу времени и которые знаменуют собой движение группы от стадии к стадии, т.е. ее развитие [7,c.45].

Важнейшими из таких процессов  являются следующие. Прежде всего процесс  образования малых групп, причем сюда могут быть отнесены не только непосредственные способы формирования группы, но и такие психологические механизмы, которые делают группу группой, например феномен группового давления на индивида (который в традиционной социальной психологии к "групповой динамике" не относится). Далее, это традиционно рассматриваемые в "групповой динамике" процессы групповой сплоченности, лидерства и принятия групповых решений с той поправкой, что вся совокупность процессов управления группой и руководства ею не исчерпывается лишь феноменом лидерства и принятием группового решения, а включает в себя еще многие механизмы. Другой аспект динамических процессов представлен явлениями групповой жизни, возникающими при развитии совместной деятельности (феномены, сопутствующие ему, требуют отдельного рассмотрения). В качестве своеобразного итога развития группы может быть рассмотрено становление такой специфической ее стадии, как коллектив. Процессы образования коллектива – в социально-психологическом разрезе – могут быть, поэтому отнесены также к динамическим процессам, происходящим в группе. Образование малой группы. При характеристике процессов, связанных с образованием малых групп, следуя принятому принципу, будем иметь в виду лишь процесс образования реальных естественных малых групп. Поскольку они существуют в самых различных сферах общественной жизни, способы их образования весьма различны. Чаще всего они определяются внешними по отношению к группе факторами, например, условиями развития какого-либо социального института или организации, в рамках которых возникает малая группа. В более широком смысле можно сказать, что малая группа задается определенной потребностью общественного разделения труда и вообще функционирования общества. Так, производственная бригада создается в связи с возникновением нового производства, школьный класс – в связи с приходом нового поколения в систему образования, спортивная команда – в связи с развитием спорта в каком-то учреждении, районе и т.д. Во всех этих случаях причины возникновения малой группы лежат вне ее и вне индивидов, ее образующих, в более широкой социальной системе. Именно здесь создается некоторая система предписаний относительно структуры группы, распределения ролей и статусов, наконец, цели групповой деятельности. Все эти факторы пока еще не имеют ничего общего с психологическими механизмами образования группы, они есть предпосылки ее существования, совокупность внешних обстоятельств, обусловливающих возникновение группы [3,c.15].

Вторая часть вопроса: как осуществляется психологическое оформление этой возникшей, заданной внешними обстоятельствами группы, превращение ее в такую общность, которой свойственны все психологические характеристики группы? Иными словами, это вопрос о том, как внешне заданная группа становится группой в психологическом значении этого слова. При таком подходе к вопросу снимается проблема, неоднократно возникавшая в истории социальной психологии, а именно: что заставляет людей объединяться в группы? Ответы, которые давались на этот вопрос, обычно абстрагировались от реального факта возникновения группы в связи определенными потребностями общества, т.е. пытались объяснить социальный процесс (а возникновение социальных групп есть социальный процесс) чисто психологическими причинами. Социальные группы, в том числе малые, даны социальному психологу как объект исследования, и его задача – шаг за шагом проследить факт превращения объективно возникших групп в подлинно психологическую общность. На этом пути возникают две возможности для исследований. Первая, когда исследуется вопрос о принятии уже существующих норм групповой жизни каждым вновь вступающим в нее индивидом. Это не столько проблема собственно образования группы, сколько "подключения" к ней нового члена. В этом случае анализ можно свести к исследованию феномена давления группы на индивида, подчинения его группой [7,c.15].