Государство в формировании ценообразования

     Можно выделить два основных подхода к  регулированию цен в отраслях с естественными монополиями.

     Первый  подход основывается на борьбе с проявлениями монопольного поведения, а именно с  извлечением монопольной прибыли. Главное его достоинство заключается  в наличии достаточно объективного и всем понятного критерия – нормы  прибыли на капитал (в некоторых случаях – к себестоимости), который выступает отправной точкой дальнейших расчетов и обоснований того или иного уровня цен.

     Второй  подход часто называют мотивационным  регулированием (incentive regulation). Мотивационное  регулирование ставит компанию в условия, когда конечный результат деятельности компании – прибыль зависит от эффективности ее функционирования. Как правило, механизмы установления цен при таком подходе ориентируют компанию на относительно стабильный уровень цен или доходов. Наибольшее распространение получил механизм фиксирования предельного уровня цен (price cap).

     В США со второй половины 80-х годов, после серии приватизаций компаний – естественных монополий стала  применяться практика регулирования  тарифов при отсутствии жестких ограничений на норму прибыли.

     Суть  данной модели заключается в установлении на согласованный срок формулы расчета  ежегодного тарифа, которая содержит дефлятор и так называемый фактор повышения производительности.

     С 1989 г. на базе этого принципа Федеральная комиссия по связи (ФКС) регулирует тарифы услуг дальней связи (Америкэн телефон энд телеграф) (АТ&Т).

     Данная  модель регулирования естественных монополий имеет ряд достоинств.

     Во-первых, в центре внимания находится наиболее важный для потребителей параметр – уровень цен. Во-вторых, прозрачность и, как следствие, простота отслеживания и принятия решений. В-третьих, упрощение процесса регулирования. Компания меняет уровень и структуру тарифов по заданной формуле, и нет необходимости в участии в процедурах пересмотра цен регулирующих органов. В-четвертых, стимулирование эффективности.

     Принципиальные  отличия модели регулирования тарифов  от модели регулирования нормы прибыли  заключаются в следующем:

     1. В первом случае срок фиксирован, во втором – компания может обращаться с просьбой о пересмотре тарифа так часто, как допускается установленной процедурой.

     2. Модель фиксирования нормы прибыли  базируется на данных прошлых  периодов, модель установления относительного  предельного тарифа – на прогнозных  оценках. Точный прогноз дает несомненные преимущества, но он не всегда осуществим.

     3. В первой модели выше степень  гибкости маневров компании.

     4. Во второй модели меньше вероятность  субъективного подхода, так как  все аспекты взаимоотношений  регулирующего органа и компании осуществляются в рамках четких юридических процедур.

     Эти модели регулирования имеют схожие трудности. При фиксировании верхнего предела цен рост прибылей может  быть достигнут за счет снижения качества услуг. Поэтому такое регулирование  неизбежно требует контроля качества путем установления стандарта услуг.

     Дополнительные  сложности возникают в связи  с диверсификацией деятельности фирм, что существенно затрудняет разграничение регулируемых и нерегулируемых видов деятельности. Решить эту задачу можно, выделив регулируемые виды деятельности в самостоятельную компанию, ограничив диверсификацию или путем введения требования, что компании могут осуществлять диверсификацию только по согласованию с регулирующими органами.

     В последнее пятилетие в США  сложилась модель, совмещающая черты регулирования и нормы прибыли, и тарифа. [12]

     4. В какой стране, по вашему мнению, имеет место наиболее  жёсткое государственное  регулирование цен?

     По  моему мнению, наиболее жёсткое государственное регулирование цен происходит в авторитарных государствах, и в частности, в Северной Корее. Авторитаризм – государственный строй, при котором неограниченная власть находится у одного лица или группы лиц, не допускающих политическую оппозицию, но сохраняющую автономию личности и общества во внеполитических сферах.

     В 1960–1990 гг. Северная Корея представляла из себя классический пример казарменного социализма. Практически все товары в стране распределялись по карточкам. В зависимости от своего положения в замысловатой официальной иерархии, житель КНДР ежедневно получал от 400 до 1000 граммов зерна. Два-три раз в год (обычно – на день рождения Великого Вождя и день рождения Любимого Руководителя) ему выдавали полкило или килограмм мяса. Рыба полагалась чуть чаще, а осенью по карточкам выдавали капусту для кимчхи, корейских остромаринованных овощей. Сахара не выдавали уже давно, но вот леденцы детям полагались (формально, правда, не по карточкам, а как подарок Великого Вождя).

     Северокорейская экономическая система всегда имела  серьезный недостаток, который до поры до времени мало кто осознавал – крайнюю зависимость от внешней помощи. Не исключено, что даже сами северокорейские руководители до какой-то степени поверили собственной пропаганде, которая на протяжении трех десятилетий уверяла мир в полной самодостаточности «чучхейской экономики». Однако полная безосновательность таких утверждений стала очевидна, когда в 1990–1991 годах советская сторона отказалась продолжать торговлю с Северной Кореей на прежних условиях. Речь, как правило, не шла о разрыве торговых отношений как таковом. Российские производители были по-прежнему готовы поставлять в Северную Корею нефть, танки и фрезерные станки. Просто российские организации потребовали оплачивать их продукцию по обычным ценам мирового рынка – и, само собой, в твердой валюте. Ни папиросы Кальмэги (без фильтра), ни клиринговые рубли, ни обещания заплатить после окончательной победы над американским империализмом больше в расчёт не принимались.

     Результаты  сказались немедленно. К 1995 г. Северная Корея находилась на грани катастрофы. Производство зерновых снизилось с 8 млн. тон в конце восьмидесятых до всего лишь 4,27 млн. тон в 1993 году. Экономическая катастрофа середины 1990-х годов не только унесла множество жизней, но и разрушила ту систему контроля, которую с таким тщанием и так долго возводил Ким Ир Сен.

     В последнее десятилетие вся эта  система рухнула. Экономика Северной Кореи считается одной из самых  централизованных и изолированных  в мире. Находящаяся в государственной  собственности промышленность производит почти все товары, и режим по-прежнему делает акцент на тяжелой и военно-промышленной отраслях за счет легкой и пищевой промышленности.

     Глава 2 Конституции КНДР устанавливает  основы экономической системы. Конституция  объявляет, что средства производства принадлежат государственным и кооперативным организациям. В тексте уточняются объекты собственности – это природные ресурсы, основные фабрики и предприятия, гавани, банки, транспортные системы и учреждения теле и радиосвязи, находящиеся в государственной собственности. Особое внимание привлекает тот факт, что земля и животные, также принадлежащие государству, только лишь сдаются в аренду как орудия производства.

     Управление  экономическими отношениями должно осуществляться с учетом единого  государственного руководства и частных творческих начал.

     Интересное  и важное дополнение сделано к  статье 33 варианта конституции 1992 г., утверждающей «социалистической формой управления экономикой» так называемую Тэанскую систему работы, при которой делами предприятия через партийный комитет руководит сам трудовой коллектив. К этой статье в 1998 году добавлено следующее: «Государство в управлении экономикой соответственно требованиям Тэанской системы работы использует хозрасчет, добивается правильного применения экономических рычагов, таких как себестоимость, цена, рентабельность». Здесь мы явно имеем дело с законодательно оформленной задачей перехода КНДР от административно-командных к экономическим методам развития народного хозяйства. [13]

     Капитализм  в КНДР растёт снизу и стихийно, при пассивной позиции властей.

     5. Какой зарубежный  опыт государственного  регулирования цен  было бы полезно,  по вашему мнению, использовать в  нашей стране?

     Попытка автоматически наложить ту или иную зарубежную модель формирования цен на реалии российского рынка – идея, нежизнеспособная в принципе. Процесс формирования этих моделей в каждой стране занимал десятки лет и разрабатывался с учетом социальных, экономических и национальных особенностей. И как бы впечатляюще и привлекательно с точки зрения нашего государства не выглядела та или иная схема, для ее успешного внедрения в России потребуется слишком многое менять.

     При этом полностью отказываться от принципа государственного регулирования цен  нет необходимости. Просто нужно  учитывать объективно сложившуюся на рынке ситуацию, и если уж интересоваться зарубежным опытом, то основное внимание уделять странам со схожей расстановкой сил на нем.

     Необходимость выполнения государством определенных функций в сфере экономики  не отрицает никто. Однако по вопросам, в каких пропорциях должно сочетаться государственное и рыночное регулирование, каковы границы и направления государственного вмешательства, существует достаточно широкий спектр теоретических воззрений и соответствующих им практических подходов – от полного государственного монополизма в управлении национальным хозяйством до крайнего экономического либерализма, когда утверждается, что эффективной может быть только экономика только в условиях ничем не ограниченного частного предпринимательства. Между этими крайними вариантами есть ряд промежуточных, например китайский вариант сочетания рыночных и государственных регуляторов, так называемое социально ориентированное рыночное хозяйство ФРГ и Австрии, шведская модель смешанной экономики и т.д.

     Наша  страна прошла путь от одного крайнего состояния до другого.

     При переходе от авторитарно-командных  методов управления экономика страны должна была очиститься от последствий  командно-бюрократических методов  регулирования При движении к  рынку важно преодолеть еще одно препятствие – раскрепостить цены от жесткого государственного регулирования. Такое регулирование на практике, как известно, порождает скрытую, подавленную инфляцию.

     В январе 1992 г. существо перехода к рынку было сведено к «либерализации цен», то есть к переходу от подавленной инфляции к отрытой. Началась галопирующая инфляция, которая временами была на грани гиперинфляции. В итоге в феврале 1995 г. цены превысили уровень 1990 г. в 3700 раз. Реформаторы утверждали, что либерализация цен создаст рынок, который начнет регулировать всю экономику, упорядочивать ее развитие. Но инфляция уподобилась сказочному джину, которого выпустили из бутылки, и он учинил массу разрушений и бед.

     По  моему мнению, в нашей стране было полезно использовать модель социально ориентированной рыночной экономики смешанного типа, базирующуюся на частной собственности как в большинстве стран Западной Европы, США, Канаде и Японии. Системы, целиком основанной на laisser lair (невмешательства государства), не существовало и в XIX в., и до него. В XX в. важнейшей составляющей успеха стран не только с развитой рыночной экономикой, но и, в еще большей степени, развивающихся, явилась регулирующая роль государства.

     В смешанной экономике, т.е. экономике, основанной на рыночной конкуренции и макроэкономическом регулировании, государству в хозяйственной жизни отводится строго определенная роль.

     История подтвердила неэффективность как  монополизированной, так и чисто  рыночной экономики, отдав предпочтение экономике смешанного типа. Особенность последней состоит в том, что она представляет собой систему объединяющую на условиях равноправия государственный и негосударственный секторы, причем государственные органы создают эффективную систему регулирования экономики, не нарушая при этом механизмов рыночного саморегулирования. В систему регулирования экономических отношений входят подсистемы финансово-валютного, бюджетного, кредитного, налогового и ценового регулирования, главная цель которого состоит в поддержании баланса спроса и предложения, потребления и накопления, товарной и денежной массы.