Ж.Ж. Руссо и его "идеальное государство"

     Численность народа играет важное значение. Недаром, пишет философ, «чем более растет Государство, тем больше сокращается свобода» (3,I). Таким образом, вид правления должен дифференцироваться в связи с размером государства: «не может быть такого устройства Управления, которое было бы единственным и безотносительно лучшим, но может существовать столько видов Правления, различных по своей природе, сколько есть Государств, различных по величине».

     Какой же закон составления правления  предлагает Руссо? – «чем больше расширяется  Государство, тем больше должно Правительство сокращаться в своей численности; так, чтобы правителей уменьшилось в той же мере, в какой численность народа возрастает» (3,II). Мыслитель соглашается с тем, что на практике «наиболее активным из Правительств является Правление единоличное» (3,II). Но «при совершенных законах воля частная или индивидуальная должна быть ничтожна; корпоративная воля, присущая Правительству, должна иметь весьма подчиненное значение; и следовательно, воля общая или верховная должна быть всегда преобладающей, быть единым правилом для всех остальных волеизъявлений» (3,II). Таким образом, Руссо сам видит, что его теория совершенного правления расходится с реальным положением дел в реальности, но это его не останавливает: ведь он строит новое государство для совершенного народа, а не реформирует старые. Интересно только, почему философ создает «корпоративную волю» в своем государстве – то есть правительство. Да он говорит, что частная воля должна подчиняться корпоративной, а корпоративная – общей. Но что это за корпоративная воля, как не партия, против которой Руссо так резко выступал, говоря о недопустимости объединения частных лиц в партии? В результате философ сам создает такую партию для управления, но решает лишить ее власти, чтобы не искажать «общую волю» «корпоративной». И получается, по логике, что правительство, фактически, должно являться отрезанным от народа и не участвовать в законодательной власти.

     Дело  в том, что, построив идеальное государство, отпадает необходимость в правительстве: народ ведь составляет Целое, и сам должен понимать как подчиняться законам и как приводить их в действие. И последующие рассуждения Руссо о форме правительств вновь являются попыткой согласовать свою теорию с реальностью. 

     Демократия, аристократия и монархия 

     Повторяя  Аристотеля, Руссо выводит следующее соответствие: «Демократическое Правление наиболее пригодно для малых Государств, аристократическое – для средних, а монархическое – для больших» (3,III). Сюда включается и протяженность территории, и численность населения. Сразу заметим, что говоря о образе правления, мы имеем ввиду исполнительную власть, а не законодательную.

     Итак, демократия. Что она требует? –  «во-первых,…Государство столь малое, чтобы там можно было без труда  собирать народ, и где каждый гражданин  легко мог бы знать всех остальных; во-вторых, – большая простота нравов, что предотвращало бы скопление дел и возникновение трудноразрешимых споров, затем – превеликое равенство в общественном и имущественном положении» (3,IV). «Никогда не существовала подлинная демократия, и никогда таковой не будет»! – заключает Руссо. «Неправильно, чтобы тот, кто создает законы, их исполнял» (3,IV). Тут скорее всего ошибка автора. Он хотел сказать «вводил», как это было в 2.VII, а не «исполнял». Потому что зачем тогда закон, как не для того, чтобы его исполняли все, в том числе и тот, кто вводит его? Итак, демократия – слишком идеалистическое правление даже для Руссо, исполнительная власть не может быть слитой с законодательной – «Правление столь совершенное не подходит людям» (3,IV).

     Аристократии  философ симпатизирует изначала. Во-первых, он пишет (уже в отличие  от Аристотеля), что первые общества управлялись как раз аристократически, и выделяет три вида аристократии: природную (у народов, находящихся  в начале своего развития), выборную и наследственную. Последняя – «худшее из всех Правлений» (3,V), а выборная – лучшее. «Словом, - заключает Руссо, - именно тот строй будет наилучшим и наиболее естественным, когда мудрейшие правят большинством» (3,V).

     Монарх, правящий в соответствии с законами, безусловно, создает собой очень активное государство, в котором дела решаются быстро, благодаря присутствию в управлении единственной частной воли, но благодаря этому же монарх может легко достичь господства над всеми остальными и подчинить себе, что чаще всего и случается, потому что «те, кто достигает успеха в монархиях, это чаще всего мелкие смутьяны, ничтожные плуты, мелочные интриганы» (3,VI). Кроме того, «Правление оказывается в руках одного лица. Тогда расстояние между государем и народом становится слишком велико, и Государству начинает недоставать внутренней связи. Чтобы образовалась эта связь, нужны, следовательно, посредствующие состояния, необходимы князья, вельможи, дворянство, чтобы они их заполнили собою. Но ничто из всего этого не подходит малому Государству, которому все эти промежуточные степени несут разорение» (3,VI). И третий минус – смена правителя. После его смерти «выборы создают опасные перерывы; они проходят бурно» (3,VI), а наследственная монархия не позволяет занимать трон лучшим.

     Можно применять смешанные виды правления, чтобы разделить или сосредоточить  правление, устанавливать таким  образом баланс, хотя, пишет Руссо, «Простое Правление – лучшее само по себе по одному тому, что оно простое» (3,VII).

     Вспомним, Руссо называл Правительство посредником между народом и сувереном. Рассуждая о способах правления, он приходит к выводу, что между народом и правительством тоже нужны посредники, и, соответственно, их работу надо оплачивать самому народу. Таким образом, «чем больше увеличивается расстояние между народом и Правительством, тем более обременительным становится обложение» (3,VIII). «Монархия, следовательно, пригодна только для богатых народов; аристократия – для Государств средних как по богатству, так и по величине; демократия – для Государств малых и бедных» (3,VIII).

     Кроме размера территории, численности  населения, его имущественного достатка, тип правления должен выбираться и по географическому расположению: «деспотизм пригоден для жарких стран, варварство – для холодных, а наилучшее правление – для областей, занимающих место между теми и другими» (3,VIII). 

     Вырождение  власти 

     Итак, Руссо уже заметил, что частная  воля всегда стремится быть первее общей и это неминуемо случается  так или иначе: «Государь подавляет  в конце концов суверен и разрывает общественный договор. В этом и заключается исконный и непременный порок, который с самого рождения Политического организма беспрестанно стремится его разрушить» (3,Х). В результате, как говорит Руссо, народ теряет свой общественный договор и возвращается к естественному состоянию, а узурпатор делает их своими рабами, и они принуждены повиноваться. Получается как бы государство в государстве, и маленькое из них подавляет большое, собирает с него налоги, дает ему законы, судит и правит им. Таким образом «демократия вырождается в охлократию, аристократия – в олигархию… монархия вырождается в тиранию» (3,Х). Именно таким образом появляется рабство и подчинение. Недаром Руссо пишет в другом месте: «Бывают такие бедственные положения, когда можно сохранить свою свободу только за счет свободы другого человека и когда гражданин может быть совершенно свободен лишь тогда, когда раб будет до последней степени рабом. Таково было положение Спарты. Вы же, народы новых времен, у вас вообще нет рабов, но вы – рабы сами; вы платите за их свободу своею» (3,XV). Даже те народы, в которых есть якобы республика, обмануты: «Английский народ считает себя свободным: он жестоко ошибается. Он свободен только во время выборов членов Парламента: как только они избраны – он раб, он ничто» (3,XV).

     Вырождение  правления происходит из-за ослабления государства, поэтому правительство, дабы сохранить себя, сжимается, концентрируется (вспомним, что наиболее сильным  правительство является при правлении  одного): «Оно превращается из демократии в аристократию и из аристократии в монархию. Такая склонность заложена в него от природы» (3,Х).

     Обязательно ли это вырождение? Раз оно от природы, значит, да. «Если Спарта и  Рим погибли, то какое Государство  может надеяться существовать вечно?» (3,XI) – спрашивает Руссо. Оно «начинает умирать с самого своего рождения» (3,XI).

     Жан Жак опять натыкается на препятствие  идеальному государству и, по-видимому, сам всё больше признает неосуществимость такого государства. 

      Народные собрания 

     Законодательной властью у Руссо обладает, естественно, только народ, только общая воля имеет  право создавать законы для народа в целом. Поэтому, чтобы обеспечить волеизъявление народа, необходимы собрания, хотя бы как это было в Древних  Греции, Риме, Спарте, Македонии и т.д. «Недостаточно, чтобы народ в собрании единожды утвердил устройство Государства, одобрив свод законов; недостаточно, чтобы он установил постоянный образ Правления или предсказал раз навсегда порядок избрания магистратов. Кроме чрезвычайных собраний, созыва которых могут потребовать непредвиденные случаи, надо, чтобы были собрания регулярные, периодические» (3,XIII). Исходя из баланса сил между правительством и сувереном необходимо следить: «Чем больше силы у Правительства, тем чаще должен являть себя суверен» (3,XIII).

     Допустим, собирать народ стало возможным. Он собирается по закону, без всяких митингов и т.п. (которые, между прочим, Руссо отнюдь не поддерживает: «Всякое  собрание народа, которое не будет  созвано магистратами, для того поставленными, и сообразно с предписанными формами, должно считаться незаконным» 3,XIII). Это хорошо для одного города, там может быть республика. Но что делать, если в республике будет несколько городов, если территория и население более велики, что имеет место в большинстве случаев? Руссо отвечает и на эти вопросы.

     Подчинять один город другому недопустимо, это противозаконно. Поэтому, «если  невозможно свести размеры Государства  до наилучшей для него величины, то остается еще одно средство: не допускать, чтобы оно имело столицу; сделать так, чтобы Правительство имело местопребывание попеременно в каждом городе и собирать там поочередно Штаты страны» (3,XIII). Замечательно! Но в любом случае это является компромиссом с реальностью. Получается, что все люди не смогут при этом участвовать постоянно в законодательной деятельности, что они будут делать это по-очереди. Разве смогут при этом решаться общие проблемы? Разве не излишний это повод для создания тех же самых партий только на основе городов? Ответа у Руссо нет.

     Что касается численности населения, то Руссо не видит в этом затруднения. Он пишет, что в Риме по последней  переписи было 400 тысяч человек, способных  носить оружие, и все они собирались несколько раз в год. «Заключать по существующему о возможном  – это значит, мне кажется, делать верный вывод» (3,XII).

     Поэтому единственным практически препятствием для созыва народных собраний Руссо  считает лень граждан: «Если же граждане скупы, трусливы, малодушны, больше привязаны  к покою, чем к свободе, то они  недолго могут устоять против все возрастающих усилий Правительства» (3,XIV). В результате народ предпочитает выбирать представителей и оплачивать их труд: «Хлопоты, связанные с торговлей и ремеслами, алчность в погоне за наживою, изнеженность и любовь к удобствам – вот что приводит к замене личного служения денежными взносами» (3,XV). Недаром поэтому Руссо изначала выступает против роскоши и соглашается с Монтескье, что главным принципом Республики должна быть добродетель (3,IV). Увидев в деньгах основную причину лени и нежелания исполнять свой гражданский долг, философ вопиет: «Слово финансы – это слово рабов, оно неизвестно в гражданской общине. В стране, действительно свободной, граждане все делают своими руками – и ничего – при помощи денег… я полагаю, что натуральные повинности менее противны свободе, чем денежные подати» (3,XV). Вот с каких идей начался коммунизм!

     Таким образом, мы опять видим, что для  государства пагубно прежде всего  возобладание частной воли отдельного гражданина над общей. Индивидуализация, атомизация общества – основная помеха республике, истинному государству. Именно это отвращает народ от участия в собственном управлении и законодательстве и способствует появлению тираний, олигархий или охлократий, или, в лучшем случае, представительных правлений, что не особо отличается от последних.

     «Суверенитет  не может быть представляем… Он заключается, в сущности, в общей  воле, а воля никак не может быть представляема; или это она, или  это другая воля, среднего не бывает» (3,XV). «Всякий закон, если народ не утвердил его непосредственно сам, недействителен; это вообще не закон» (3,XV). А в результате передачи законодательной власти в руки народных представителей, народ становится не свободным, а рабом, рабом собственных представителей, чья воля отнюдь не является волей народа.

     И в итоге Руссо утверждает: «Рассмотрев  все основательно, я считаю, что  суверен отныне может осуществлять среди нас свои права лишь в  том случае, если Гражданская община очень мала» (3,XV). Таким образом, он отказывается от возможности установления истинной республики в большом государстве и останавливается только на малом. Но перед нами тогда встает новая проблема: сама по себе, допустим, эта республика, может быть, еще сможет существовать; но как же обеспечить ее существование в мире между большими государствами, когда она всегда находится под угрозой завоевания?