Заблуждение как основание недействительности сделки в римском частном праве и современном гражданском праве РФ

Московский Государственный Университет им. М.В. Ломоносова

Юридический факультет

Кафедра гражданского права

 

Курсовая  работа

«Заблуждение как основание недействительности сделки в римском частном праве и современном гражданском праве РФ»

 

 

Научный руководитель-

кандидат  юридических наук,

ассистент кафедры  гражданского права

 Ширвиндт Андрей Михайлович

 

 

 

 

Москва, 2012

 

План работы:

 

Введение

Глава I. Сделка. Воля и волеизъявление. Заблуждение как порок воли.

Глава II. Заблуждение в римском частном праве

Раздел 1. Общие  положения о недействительности сделок в РЧП

Раздел 2. Отдельные виды заблуждения в римском частном праве

Глава III. Заблуждение в российском гражданском праве

Раздел 1. Заблуждение  относительно тождества предмета

Раздел 2. Заблуждение  относительно природы сделки

Раздел 3. Заблуждение  относительно существенных свойств  предмета

Раздел 4. Заблуждение  в мотивах сделки

Глава IV. Нормы о заблуждении в Концепции развития гражданского законодательства и проекте по внесению изменений в ГК РФ

A

 

 

 

 

 

Введение

Вопрос о значении заблуждения  при совершении сделки весьма актуален для гражданского права, поскольку непосредственно относится к балансу частного и публичного. Добросовестно заблуждающейся стороне должна быть предоставлена возможность освободиться от связывающего действия сделки, однако право оспаривания необходимо ограничивать законодательно, ибо злоупотребления в этой сфере могут повлечь нестабильность оборота и таким образом негативно отразиться на публичных интересахA.

Данная проблематика исследовалась уже в римском частном праве, однако более детальная разработка общего учения о заблуждении при заключении сделки – заслуга европейских ученых XIX века, в частности, немецких пандектистов. Соответствующие гражданско-правовые конструкции, смоделированные на основе источников римского права, впоследствии были восприняты различными правопорядками, в том числе и российским.

К сожалению, вопросы о влиянии  заблуждения на судьбу сделки рассматривались советскими цивилистами разве что в контексте проблемы пороков воли и теории недействительности сделок в целом, отдельных же монографий по исследуемой теме, за единичными исключениямиA,¹ почти не появлялось. В современной отечественной литературе заблуждению в сделке уделено чуть больше внимания, нежели в советский период, но опять же, почти всегда в рамках общей теории недействительности сделок.² Пожалуй, единственной серьезной попыткой рассмотреть проблематику заблуждения в качестве самостоятельного объекта исследования является кандидатская диссертация А.Ю. Зезекало «Заблуждение при совершении сделки: европейская правовая традиция и современное российское право». В целом же можно утверждать, что разработанность данной темы в отечественной науке гражданского права достаточно невысока.

Между тем существующая практика показывает, что суды далеко не всегда имеют ясное представление о том, в каких ситуациях нормы о заблуждении могут быть применены. Во многом это связано с нечеткостью, размытостью легальных формулировок. Поэтому представляется особенно актуальным развитие теоретических подходов к определению того, что представляют собой классические концепции заблуждения, заимствованные российским законодательством из романистической правовой традиции.

В настоящей работе предпринимается  попытка изучить римские корни учения о заблуждении в сделке, рассмотреть их влияние на соответствующие положения современного Гражданского Кодекса Российской Федерации, описать виды заблуждения, определяемые отечественным правом как существенные, а также проанализировать нормы о заблуждении, содержащиеся в проекте грядущей рекодификации гражданского законодательства.

В основе моего исследования лежат  взгляды классических ученых-пандектистов и других представителей европейской правовой науки, работы российских и зарубежных исследователей римского права, статьи и монографии отечественных цивилистов дореволюционного, советского и современного периодов, а также материалы практики арбитражных судов. 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 1. Сделка. Воля и волеизъявление. Заблуждение как порок воли.

Согласно классическим воззрениям, сформировавшимся под влиянием общей теории сделок, разработанной в XIX веке немецкими пандекистами, под сделками принято понимать волевые действия физических и юридических лиц, с которыми они связывают определенные правовые последствия – возникновение, изменение или прекращение гражданских правоотношений. Основными элементами сделки, согласно устоявшимся взглядам, являются воля и волеизъявление. Предпримем попытку вкратце разобрать, что представляют собой данные категории. Воля в широком смысле – психический регулятивный процесс, завершающийся принятием определенного решения. Данный феномен в принципе относится к сфере психологии, поэтому некоторыми цивилистами предпринимались попытки выделения особой категории «сделочной воли» (Rechtsgeschaftlicher Wille) - той, которая имеет значение для юриспруденции. Ее можно определить как реальное намерение, желание лица совершить ту или иную сделку, породить своими действиями тот или иной правовой эффект. Процесс образования воли может состоять из нескольких стадий, на которых происходит борьба мотивов, в итоге лицо сознательно принимает решение. Но чтобы таким образом сформулированная воля, существующая в психике отдельного лица, вошла как факт в правовое поле, стала доступной для остальных участников гражданского оборота, необходимо, чтобы она была объективирована, выражена вовне. Эту функцию и выполняет волеизъявление. Материализация принятого волевого решения, проявление его в реальности – первая и основная функция этого элемента сделки. Ф.К. Савиньи считал категорию волеизъявления вспомогательной по отношению к воле, а функцию объективации – единственной функцией волеизъявления. Аналогичного мнения придерживался и А. Манигк.³ Однако в числе таких функций можно назвать также собственно порождение правовых последствий и фиксацию содержания внутренней воли.

Разумеется, что лишь та воля, которая манифестирована в волеизъявлении, может породить реальные юридические последствия, ибо истинные намерения лица, как правило, скрыты от остальных участников имущественного оборота. При этом естественно, что лицо выражает волю на совершение именно тех действий, которые повлекут за собой определенный желаемый результат, т.е. содержание воли и волеизъявления тождественно. Савиньи отмечает: «Соответствие между волей и ее выражением не есть нечто случайное, а составляет их нормальное соотношение»⁴. Но такой порядок соблюдается не всегда и вполне возможна ситуация, когда существует расхождение между выраженной волей и действительным намерением лица. В этом случае – пишет Савиньи - возникает противоречие между волей и выражением ее, в результате получается ложное проявление воли или то, что я называю выражением без воли.⁵ Если это противоречие будет распознаваемо для контрагента, сделка ничтожна и не влечет правовых последствий. Здесь мы говорим об ошибках в выражении воли (Erklarungsirrtum). К таковым немецкая доктрина относит описки, опечатки и т.п. Действительно, в этих случаях лицо совершает действия необдуманно, машинально и потому истинная воля не находит своего выражения вообще.

Но возможны и другие ситуации, когда сторона совершает волеизъявление адекватное решению, принятому в сознании. Воля и ее внешнее проявление в данном случае соотносятся безупречно, но желаемый результат не оказывается достигнутым вследствие того, что в процесс формирования воли на сделку вмешивается некий фактор, под воздействием которого лицо сообщает контрагенту волеизъявление, не соответствующее его истинным намерениям, и правовой эффект в этом случае оказывается отличным от того, к которому лицо стремилось. К таким факторам, искажающим подлинную волю лица, традиционно относят заблуждение, обман, угрозу, психическое или физическое насилие и, с меньшей долей уверенности, некоторые другие. Их принято называть пороками воли. Первый из названных пороков – заблуждение – и является предметом настоящей работы.

Оговоримся, что в данной работе оба варианта перевода латинского слова  error – ошибка и заблуждение – для удобства будут использованы как синонимы, за исключением оговоренных случаев. В доктрине же, как было отмечено выше,  к собственно ошибкам обычно относят несоответствие воли ее выражению, а под заблуждением понимают порок формирования определенной воли, выраженный в неверном представлении о каких-либо обстоятельствах, имеющих значение на момент совершения сделки. 

В повседневной жизни люди заключают  множество самых различных сделок, иногда серьезно не задумываясь об их результатах, тех правах и обязанностях, которые этими сделками порождаются. Неверная оценка того или иного обстоятельства, неясность ситуации, неправильное понимание правовой нормы – все это может привести к тому, что лицо совершит сделку, последствия которой не удовлетворяют его потребностям и интересам.  Должно ли право учитывать эти соображения? В каких случаях справедливо будет отменить нежелательный для заблуждающейся стороны правовой эффект? Над этими вопросами задумывались еще в Древнем Риме, на заре развития юридической науки. В следующей главе пойдет речь о том, какие ответы давали римские юристы того или иного периода, какие подходы использовались для отграничения подлежащих защите случаев заблуждения от тех, которые римским правопорядком во внимание не принимались. 

 

 

 

 

 

 

Глава 2.Заблуждение в римском частном праве

Прежде всего необходимо оговориться, что римскому правопорядку было чуждо абстрактное понятие юридической сделки.  Граденвитц пишет по этому поводу: «ни в коем случае нельзя утверждать, что отдельные контракты и т. д., которые сегодня подразумевают под этим понятием, мыслились в римском праве в системном единстве: в таком виде это понятие не обнаруживается».⁶

Поэтому, говоря в данной работе о  сделках, применительно к римскому праву, я буду иметь в виду самые  разнообразные правовые акты, существовавшие в Древнем Риме – контракты, завещания и т.д.

 

Общие положения о недействительности сделок в римском праве

 

Для обозначения недействительной сделки в дошедших до нас текстах  используется множество различных  слов: единое понятие недействительности было незнакомо римским юристам. Как пишет Циммерманн, их скорее интересовало, «дается ли в данной ситуации иск или нет; они не уделяли слишком много внимания точному анализу, почему при определенных обстоятельствах иск не может быть предоставлен и какие дальнейшие разветвления это влечет».⁷

Сделка, не соответствующая строгому формализму ius civile была недействительной с самого начала, «мертворожденной»: она не порождала, да и не могла породить никакого правового результата, ибо «quod nullum est, nullum producit effectum»⁸. Используя современную терминологию, можно сказать, что такая сделка в римском правопорядке признавалась ничтожной. Если же сделка отвечала всем требованиям цивильного права, обладала всеми необходимыми реквизитами, то созданный ею эффект считался окончательным и бесповоротным. Никакой порок воли при его последующем обнаружении не мог повлиять на дальнейшую судьбу такой безупречной с формальной точки зрения сделки. Римляне изначально не представляли себе такую сделку, которая была бы действительной, но при этом имелась бы возможность ее аннулирования на основании того, что волеизъявление было совершено ошибочно или воля на сделку сформировалась под влиянием неверного представления о каких-либо обстоятельствах ее заключения.

Однако постепенно римское право  приобретает дуалистические черты. Набирает силу jus praetorium, которое, в противоположность строгой системе цивильного права, было гибким и более открытым для требований aequitas, справедливости. Особая роль при рассмотрении правовых споров здесь отводилась претору.

Претор, разумеется, не мог своим  решением отменить правовые последствия  сделки, которая была совершена в  соответствии с формальными требованиями цивильного права, он не был уполномочен  признавать такую сделку ничтожной, несуществующей. Однако из его административной власти (imperium) вытекала возможность запретить сторонам, заключившим порочную, на его взгляд, сделку, добиваться реализации ее последствий в судебном порядке. Таким образом мы видим, что поначалу фигура оспоримости возникает в процессуальной сфере именно как институт преторского права, который в древнейшую эпоху, разумеется, был неизвестен правопорядку.

Возможность оспаривания сделки предоставлялась  заинтересованной стороне в случае, если она привлекалась к суду, например, в связи с неисполнением договора. В этом случае ответчик мог парализовать иск путем эксцепции, возражения о наличии того или иного порока воли. Претор, включая эксцепцию в формулу, просил судью при рассмотрении спора учитывать этот порок и добиться освобождения ответчика от присуждения. Таким образом, субъективное право истца, основанное на порочной сделке, блокировалось эксцепцией и реализовать последствия такой сделки в судебном порядке было невозможно. Налицо сходство с современной конструкцией оспоримости, когда заинтересованному лицу предоставляется право предъявить иск об аннулировании сделки, совершенной под воздействием порочных факторов.

В постклассическую эпоху случаи несоответствия воли ее выражению стали учитываться  правом гораздо чаще. Во многом это  произошло благодаря специфике  экстраординарного процесса, в котором постепенно утверждается принцип «воля ошибающегося ничтожна», и вопрос о последствиях сделки, совершенной под влиянием заблуждения, изучается судами уже с учетом истинных намерений сторон. ⁹

Отдельные виды ошибок в  римском частном праве

Что касается такого порока воли как  заблуждение, римский правопорядок, как правило, учитывал его в тех  случаях, когда следствием этого  заблуждение было отсутствие согласия контрагентов – обязательного реквизита  любого договора. А это, разумеется, влекло ничтожность сделки. Стройного учения о заблуждении в римском праве мы не обнаруживаем, однако на основе богатой казуистики древнеримских юристов можно делать выводы о том, какие виды ошибок учитывались в спорах.

Одной из отправных точек для  изучения проблематики заблуждения  в Древнем Риме традиционно считается  трактат Ульпиана о купле и  продаже. Обратимся к анализу одного из его фрагментов (D.18.1.9). В первой части (principium) Ульпиан указывает на необходимость консенсуса при заключении договора купли-продажи. Если стороны не пришли к согласию относительно таких существенных его элементов, как цена и объект, нельзя говорить о том, что сделка была совершена надлежащим образом, а значит и правовой эффект не может быть порожден. Если одна продавец считает, что предметом договора выступает Семпрониев участок, а покупатель полагает, что речь идет о Корнилиевом – то по словам Ульпиана, ничтожность сделки очевидна, поскольку имеется расхождение в объекте. Аналогичный пример приводится далее в случае, когда предметом купли-продажи выступает раб: одна сторона имеет в виду Стиха, другая – Памфила, в этом случае сделки также не существует.