Права человека и права нации в контексте идеологии национализма

2.2. Право нации на самоопределение

Право народов на самоопределение – в конституционном и международном праве – право народов (наций) определять форму своего государственного существования в составе другого государства или в виде отдельного государства. Кроме отделения подразумевается значительное количество возможностей самоопределения от полного отказа от каких-то особенных прав до самоуправления, автономии или различных форм культурного обособления.

В общем смысле, это право той или иной группы людей (не обязательно объединённых по этническому принципу) на коллективный выбор своей общей судьбы.

За последние годы вышло сразу несколько работ, в которых основным понятом выступает «либеральный национализм». Их авторы пытаются преодолеть традиционное недоверие сторонников либеральной традиции к «коллективистской» доктрине, возводящей национальную принадлежность в ранг основных ценностей индивида. Эти исследования вызваны к жизни актуальными социально- политическими процессами в современном мире.

У сторонников либерального национализма доминируют две темы: 1) оправдание нации как основы политического сообщества и перераспределительной экономической политики; 2) способы демократического разрешения проблемы сепаратизма. Рассуждения идут на уровне как политической теории, так и злободневной политики.

А.И. Миллер оспорил два широко распространенных положения, касающихся национализма. Первый из них заключается в том, что национализм, выступающий в современном мире мощной политической силой, сопротивляется рациональным объяснениям, а, следовательно, и разумному выбору позиции за или против него. Второй: национализм – это идеология правых сил, поддерживающих авторитарные режимы и враждебных либерализму и социал-демократии [17, с. 11].

Миллер, чтобы избежать неблагоприятных для себя ассоциации, предпочел говорить не о национализме, а о «принципе национальности», пытаясь ответить на вопрос о том, какие формы национализма допустимо защищать с моральных позиций.

Миллер считает национальность этнической общностью, в которой особые обязательства по отношению друг к другу, существующие у соплеменников, позволяют смягчить конфликт между моралью и личным интересом. По мнению А.И. Миллера, сама идея социальной справедливости может жить лишь внутри сообщества, имеющего представление об общей судьбе. С другой стороны, он утверждает, что полученное менее развитыми странами право на самоопределение и самостоятельное управление своими делами снимает ответственность за их судьбы с более богатых партнеров по международному сообществу [17, с. 11-12]. «Таким образом, – отмечает Ерохин А.В., заменяя в качестве отправной точки своих рассуждений индивида на национальную общность, либеральный национализм предлагает комбинацию двух начал – социальной демократии внутри страны с либеральной доктриной формального равенства на международной арене» [8, с. 33].

Другой аргумент, выдвигаемый Миллером в пользу национальной однородности, заключается в том, что та создает наиболее благоприятные условия для демократии. Она не может существовать, если граждане не доверяют друг другу. Уходя с политической сцены и передавая рычаги управления победителю, проигравший на выборах должен быть уверен: его преемник не воспользуется своим новым положением для того, чтобы подавить оппозицию или отказаться от демократической конституции. Если побудители и побежденные принадлежат к разным, не связанным друг с другом общинам, то не могут в полной мере доверять друг другу.

Доказывая, что в национальном государстве социальная справедливость способна стать действенным идеалом, а демократические формы правления – реальностью, А.И. Миллер пришел к выводу о желательности национального самоопределения. Это не означает, что следует в одинаковой степени поощрять любые попытки добиться самоопределения и что все они осуществимы на деле. Автор не согласен с представлением о том, что принцип самоопределения применим ко всем этническим группам и что все они заведомо готовы к политическому самовыражению, то есть превращению в нацию. Он понимает, что решение о предоставлении независимости не может сводиться к «пересчету голов», но вместе с тем полагает, что сильная этническая разнородноегь населения может оказаться препятствием для отделения территории. Не отказывается Миллер и от такого критерия «жизнеспособности» нового государства, как его размеры. Новое государство не должно также угрожать военной безопасности того государства, от которого отделяется [17, с. 14].

В итоге получается, что, теорегически поддерживая национализм и принцип самоопределения, Миллер ни практике их отрицает. На это не преминули обратить внимание его критики, а британский политолог Брендан О’Лири даже назвал такую позицию «недостаточно либеральной и недостаточно националистической».

А,И. Миллер следовал в своей книге основным либеральным принципам – терпимости, свободы слова, верховенства закона, управления с согласия управляемых. Но при этом автор считал, что государственная власть основывается не на индивидуальном согласии, а на воле национальной общины. Идея «коллективной» воли подразумевает национальный консенсус как основание либеральной политики в национальном государстве. Однако либеральная демократия поощряет как раз соревновательный характер политики, а не консенсус.

Так, например, английский исследователь Брайан Барри убедительно показал иллюзорность понятия «коллективная цель» для Великобритании. Особенности страны, в которой проживают англичане, валлийцы, шотландцы, ирландцы и множество иммигрантов или потомков выходцев с Карибских островов и Индийского субконтинента, нельзя определять через национальность (в том смысле, в каком национальностью называют англичан и другие общности), а также расу, этичность, религию и культуру.

Британский политолог Брендан О'Лири предложил свою интерпретацию права на самоопределение. Если Миллер оставлял право определять, какие группы являются национальностями и, соответственно, имеют право на самоопределение, за государством, то О'Лири признает это право за любой группой – при условии, что у нее развито национальное самосознание и его выражают лидеры.

Приведенные суждения о праве на самоопределение носят преимущественно нормативный характер, при том, что отсутствуют институты и согласованные политические процедуры проведения предлагаемых мер.

Ерохин А.В. пишет: «Можно лишь предположить, что либеральное понимание допускает выбор человеком своей национальной принадлежности, а нелиберальное такой выбор закрывает. Конечно, генетическое происхождение как критерий членства в общности включает и исключает из нее человека независимо от его воли. Но непонятно, почему Линд, например, считает религию приписываемой характеристикой, а язык и культуру – нет. Не ясна и связь между определением национальности, с одной стороны, и либеральной организацией государства – с другой.

Таким образом, мы можем констатировать значительное разнообразие интерпретаций понятий «нация» и «национализм», суждений о происхождении и классификации стоящих за ними явлений, а также о праве нации претендовать на политическую независимость» [8, с. 35].

Существует определённое противоречие между проведением в жизнь права народов на самоопределение и принципом территориальной целостности государства, гласящим, что территория государства не может быть изменена без его согласия. Неспособность сторон найти мирное решение такого противоречия приводит к усугублению национальных конфликтов, зачастую перерастающих в военное противостояние. При этом представители центральной государственной власти обычно приводят в качестве аргумента в защиту своей позиции утверждение о приоритете принципа территориальной целостности по отношению к праву на национальное самоопределение.

Между тем, существует мнение, что  принцип территориальной целостности  направлен исключительно на защиту государства от внешней агрессии. Именно с этим связана его формулировка в п. 4 ст. 2 Устава ООН: «Все члены ООН воздерживаются в их международных отношениях от угрозы силой или её применения как против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства, так и каким-либо другим образом, несовместимым с Целями Объединённых Наций» [26], и в Декларации о принципах международного права: «Каждое государство должно воздерживаться от любых действий, направленных на частичное или полное нарушение национального единства и территориальной целостности любого другого государства или страны» [7].

Сторонники этого мнения указывают, что применение принципа территориальной целостности фактически подчинено осуществлению права на самоопределение – так, согласно Декларации о принципах международного права, в действиях государств «ничто не должно истолковываться как санкционирующее или поощряющее любые действия, которые вели бы к расчленению или к частичному или полному нарушению территориальной целостности или политического единства суверенных и независимых государств, соблюдающих в своих действиях принцип равноправия и самоопределения народов» [7].

Таким образом, делается заключение, что принцип территориальной  целостности неприменим к государствам, не обеспечивающим равноправие  проживающих в нём народов и не допускающим свободное самоопределение таких народов.

2.3. Соотношение прав человека и прав нации в национализме

Соотношение прав человека и прав нации в национализме различается  в зависимости от формы национализма.

Так, в рамках гражданского национализма выделяют подвиды.

Государственный национализм утверждает, что нацию образуют люди, подчиняющие собственные интересы задачам укрепления и поддержания могущества государства. Он не признаёт независимые интересы и права, связанные с половой, расовой или этнической (иногда религиозной) принадлежностью, поскольку полагает, что подобная автономия нарушает единство нации.

Либеральный национализм напротив, делает акцент на либеральных ценностях и утверждает, что патриотические нравственные категории занимают подчинённое положение по отношению к общечеловеческим нормам, таким как права человека. Либеральный национализм не отрицает приоритеты по отношению к тем, кто ближе и дороже, но полагает, что это не должно быть за счёт чужих. Одной из современных трудностей этого движения является политика государства по отношению к этническим меньшинствам. Сторонники мультикультурализма считают допустимой государственную поддержку этнических субкультур и признание коллективных прав меньшинств, чтобы они в свою очередь согласились идентифицировать себя с нацией. Сторонники индивидуальных свобод выступают против любого вмешательства государства.

Как писала Б.Дж. Ригон, обсуждая соотношение между правами человека и национализмом, «на определенном этапе национализм является решающим для народа, если вы вообще намерены когда-либо оказывать свое влияние в ваших собственных интересах». Этнологи отмечают, что в некоторых ситуациях националистическая политика бывает наиболее эффективным средством для защиты народом своих прав.

Основываясь на описанных  выше примерах, Чернов В.Ю. обращает внимание на то, что из двух типов национализма только идеология и политика гражданского национализма решает проблему прав человека и прав нации в рамках современных, либерально-демократических стандартов [28, с. 199].

Гражданский национализм  признает право человека на выбор языка и культуры в ряду других прав, а национальную принадлежность рассматривает делом осознанного выбора индивида, сознательной активности представителя национальной группы, которая может исходить только от свободного человека, обладающего правом выбора. Из последнего принципа вытекает добровольность тех обязательств, которые принимает на себя человек, определившийся со своей культурной идентификацией. В чрезвычайных обстоятельствах они требуют самопожертвования, но это не означает, что жертвенность и полная некритическая преданность национальным интересам является перманентной нормой. Наоборот, обязательства перед национальным сообществом допускают, в том числе, и критику недостатков этого сообщества [23, с. 154].

Идеология гражданского национализма позволяет привлечь на свою сторону представителей самых разных идейно-политических течений, закладывая основу для национального ценностного консенсуса. Она рассматривает человечество как совокупность самоопределяющихся наций, составляющих плюралистический мир многообразных культур, взаимно обогащающих друг друга. Гражданский национализм позволяет нации на равноправной основе строить отношения с другими нациями, находя свое место в международном разделении труда и проявляя солидарность в решении международных проблем.

Демократия идет по пути сочетания, а не противопоставления прав личности и прав нации. Ее задача заключается в том, чтобы добиться гармоничного сочетания политического и этнического компонентов, составляющих двойственную природу всякого национализма. Важную роль в этом процессе играет система гражданского образования и воспитания.

Пример удачной политики в этом вопросе демонстрируют  США. Желание народа гордиться своими предками, историей, традициями, общим языком, культурой здесь сублимируется в патриотическое уважение к государству, его институтам и достижениям демократии. Национальная гордость сфокусирована на «американском образе жизни», «свободных выборах», роли государства как «лидера современного мира». Использование подобных клише соответствует национальным чувствам народа в целом и не ущемляет интересы этнических меньшинств.

Государство с глубокими  демократическими традициями может  сделать предметом национальной гордости традиции терпимости и уважения к национальным меньшинствам. Отсутствие демократии, невозможность направить всплески этнического национализма в цивилизованное русло, напротив, приводят к шовинизму, расизму и этнократии, крайними выражениями которой являются фашизм и нацизм [28, с. 201]. Причиной этих негативных проявлений национализма часто является даже не завышенная этническая самооценка народа, сколько отсутствие выхода его национальных чувств на политическом уровне. Если у этноса нет возможности выразить свое отношение к политической системе, государственному порядку, ему остается гордиться своей принадлежностью к определенной расе, нации, этносу.