Автор: Пользователь скрыл имя, 23 Декабря 2010 в 20:51, доклад
Существует множество критериев, на основании которых строится типология политических режимов. Согласно марксистскому толкованию классовой сущности власти, политические режимы подразделяются на социалистические (протосоциалистические) и капиталистические (протокапиталистические).
Запаздывание демократий объясняется тем, что предыдущий строй оставил после себя недемократическое наследство, связанное с ликвидацией предшествующего политического режима, отягощенного традиционными пережитками, революционными преобразованиями, историческими особенностями.
Не
поддающийся сокращению дефицит
демократии Ж.Бешлер объясняет также
неустранимыми враждебными
Однако,
реальность далека от демократического
идеала, что объясняется
Ж.Бешлер различает три вида искажений демократии – политические, идеологические и моральные. Под политическими искажениями он понимает политический рынок, под которым подразумевается обмен, распределение и поиск. Обмен совершается между частной и государственной сферами. Частные интересы выступают в роли одной из сторон в обмене и предлагают свои голоса и содействие партнеру в ходе выборов. Их партнерами являются политики, которым нужны голоса и поддержка граждан для избрания в органы власти. Здесь возникает противоречие демократии. Так как демократия – это стремление в общих делах к общему благу, то возникает конфликт интересов между частным и общественным. Искажение демократии здесь тем более явно, чем активнее претворяются в жизнь частные интересы, что влечет за собой противоположный процесс – подавление частных интересов государственной сферой. Искажению подвергается деятельность политиков, которые свою деятельность направляют не на всеобщую пользу, пытаясь убедить граждан своей трактовкой общего блага и своей компетентностью в поиске верной цели. В итоге можно сделать вывод: политический рынок узаконивает нечестную игру.
Идеологические
искажения возникают из-за того,
что каждый принцип демократии может
подвергнуться ложному
Вторым идеологическим искажением является суждение о том, что демократия – это правление большинства. Ж.Бешлер считает, что оно безусловно справедливо для государственной сферы, а в сфере частных интересов проявляются искажения. Так, вместо того, чтобы выработать срединные интересы посредством регулируемого рынка в результате свободного торга, люди предпочитают организовывать общие собрания, на которых посредством голосования выявляется большинство, интересы которого навязываются остальным. Такая процедура, по мнению французского политолога, является неправомерной и незаконной в демократическом обществе, более того она дает возможность манипуляции со стороны организованных групп и служит оправданием для угнетения меньшинств. Доведенное до своего логического завершения правление большинства приводит к автократии.
Моральные искажения включают в себя все злоупотребления свободой, которые облегчаются гарантированностью гражданских свобод, разграничением государственной и частной сфер и принципом политической правомерности всех мнений и всех вкусов. Ученый акцентирует внимание на различии людей в их адаптации к окружающим жизненным условиям. Наиболее сильные, которых меньшинство, умеют четко ставить перед собой цели и стремиться к их реализации. Большинство включает в себя не самых сильных и не самых слабых, а обычных людей, которые способны справляться в с проблемами и нести ответственность за достигнутые результаты, в то время, как наиболее слабые, которых тоже меньшинство, оказываются неспособными решать возникающие проблемы. Они плохо адаптируются и не умеют самостоятельно и с пользой для себя переживать современную индивидуализацию.
--------
Важнейшей
проблемой демократии является принцип
большинства при принятии коллективного
решения. Так американский политолог
Данкварт Растоу считает, что «демократия
– это система правления
Но есть ли у демократического процесса такие альтернативы, которые способны достичь большего успеха? Роберт Даль убежден в том, что у демократического процесса более совершенной альтернативы нет, а его недостатки могут быть исправлены путем создания реального альтернативного процесса для усовершенствования ряда специфических решений или политических стратегий в рамках демократической системы или усовершенствования самого демократического режима. В то же время определенная степень нарушения демократических принципов в состоянии оказаться приемлемой в качестве платы за преимущества демократического процесса.[10]
Шмуэль Эйзенштадт полагает, что конституционно-демократическим режимам присущи хрупкость и неустойчивость, истоки которых определяются не конкретными причинами, способными вызывать нестабильность при любой социальной структуре или политическом строе, а коренятся в идеологической и институциональной истории современных политических формаций, равно как и в культурной и политической программе современности. Израильский политолог полагает, что основанием для таких утверждений является открытость политического процесса в конституционных демократиях и сопутствующая этому тенденция к постоянной переоценке сферы политического. «Эта открытость, - пишет Ш.Н.Эйзенштадт – главная причина хрупкости современных демократических режимов, но парадокс в том, что она обеспечивает непрерывность их существования».[11] Открытость политических систем свидетельствует об их возможности адаптации к изменяющейся действительности, восприятию необходимых перемен, что ведет по выражению Ш.Эйзенштадта к формированию представления о политике как об «игре» не с нулевой суммой, когда выигрыш одной стороны не равнозначен проигрышу другой.
В
качестве основных «трений и противоречий»,
характерных для политической программы
современности, израильский исследователь
выделяет следующие. Во-первых, противоречия
между акцентом на автономии человека
и мощным, жестким контролем. Во-вторых,
противоречие между созидательным началом,
которое внутренне присуще образам, созданным
идеями Возрождения, Просвещения и великих
революций, и размыванием таких образов,
разочарованием в них в связи с рутинизацией
и бюрократизацией современного мира.
В-третьих, противоречие между цельной
картиной современного мира, наполняющего
его смыслом, и дроблением этого смысла
вследствие расширяющейся автономии различных
институциональных сфер – экономической,
политической и культурной. В-четвертых,
противоречие между тенденцией к самоопределению
и созданию самостоятельных политических
единиц и ростом международных сил, находящихся
вне контроля со стороны этих единиц.[12]
Радикальный
тоталитаризм
Консервативный
тоталитаризм |
Модернизирующий
авторитаризм
Консервативный авторитаризм |
Высокоавтономная
демократия
Демократия с ограниченной автономией Демократия с низкой автономией |
Патримониальные
системы
|
Бюрократические системы | Феодальные системы |
Примитивные
сообщества |
Пирамидальные системы | Сегментарные системы |
------
Исследуя механизм действия тоталитарного общества, Ханна Арендт пристально рассматривала и отдельного человека, частицу массы, без участия которого не были бы возможными массовые преступления: «Ужас состоит в том, что в этой машине убийства каждый тем или иным образом вынужденно занимает какое-то место, даже если он не работает непосредственно в лагерях смерти». Из всего этого она делает малообнадеживающий вывод, что «каннибалами могут стать и обыкновенные люди», которые превращаются в соучастников тоталитарных властей.
. По
мнению Арендт, тоталитаризм –
это «вещь в себе», «
«Чтобы лишить человека возможности действовать в условиях свободы, необходимо лишить его возможности думать, хотеть, производить. Так что при рассмотрении феномена тоталитаризма мы заблуждаемся, полагая, что он ведёт к полной политизации жизни, в результате чего уничтожается свобода. Наоборот. Здесь мы имеем дело с феноменом деполитизации, только эта деполитизация осуществляется настолько радикально, что влечёт за собой уничтожение элемента политической свободы в любой деятельности.»
Согласно
Арендт, отличие тоталитарного
Тоталитарный террор — это нечто большее, чем простое насилие. Террор выбирает свои жертвы безотносительно к индивидуальным действиям и мыслям, желаниям и намерениям. Как таковые понятия вины и невиновности теряют сугубо юридический смысл, превращаясь в бессмысленные категории. «Евреи и кулаки, — говорит Арепдт, — обрекались на смерть не из-за своей способности что-то совершить или мыслить, а из-за того, кем они являются на самом деле».5 Слова «преступление» и «преступник» прилагались к тому, что не было преступлением, и адресовывались тем, кто преступление не совершал.