Политические партии

    Применять эту классификацию можно лишь в достаточно широкой исторической ретроспективе. Дело в том, что в послевоенном мире различия между перечисленными разновидностями в значительной мере сгладились.

    Важным  параметром внутренней структуры политических партий, привлекающим пристальное внимание исследователей, являются фракции - это «внутрипартийные объединения (клика или группировка), члены которых имеют чувство общности и единства цели и организованы таким образом, что коллективно действуют как отдельный блок внутри партии для достижения своих целей». Официально признанные или нелегальные, они существуют почти повсеместно. Многие политологи рассматривают фракционную борьбу как фактор, в известной степени сдерживающий тенденцию к концентрации внутрипартийной власти. Известно, какую роль сыграл запрет на фракционную деятельность в истории КПСС.

    Выделяются  два «чистых типа» фракций. Первый из них основан на так называемых отношениях клиентелы. Могущественные лидеры таких фракций (как правило, входящие в высшее партийное руководство) всячески способствуют карьерам своих сторонников в обмен на политическую поддержку с их стороны. Иными словами, данный тип фракционности связан не с идейными соображениями, а с борьбой за внутрипартийную власть.

    Другой  тип фракций строится на идеологической общности. Здесь не столь велика личная зависимость рядовых членов от «патрона», и это компенсируется более формализованной организационной структурой. Такие фракции часто имеют фиксированное членство, а иногда даже подобия уставов, издают собственные газеты. Печатный орган может выступать как центр притяжения членов фракции.

    Многие  исследователи внутрипартийных  структур сходились во мнении, что фракции, построенные на идеологической общности, более склонны к выходу из партий, чем другая их разновидность.

    Политические  партии, независимо от типа их внутренней организации, проходят в своем развитии ряд ступеней. Для отображения этого процесса применяется термин «институционализация партий». Ее уровни дают дополнительное — и весьма важное — основание для классификации партий. Наиболее распространенное определение институционализации было предложено Сэмюэлом Хантингтоном — это процесс, в ходе которого партии приобретают значение и устойчивость. В большинстве зрелых демократий основные партии достигли весьма высоких уровней институционализации, но на это потребовались десятилетия. Существуют различные способы измерения институционализации партий, но чаще всего некий минимальный уровень поддержки избирателей принимается как критерий «важности», а продолжительность существования — как критерий «устойчивости». Ричард Роуз и Томас Маки, например, утверждают, что «мы можем говорить об институционализации партии в том случае, если она участвовала более чем в трех общенациональных выборах.

    Многие  ученые связывают перспективы институционализации  партий с условиями их возникновения. Анжело Панебьянко выделяет три группы обстоятельств, сказывающихся, с его точки зрения, навеем дальнейшем развитии партии:

    1) существовал ли общенациональный центр, из которого партия проникла на периферию, или напротив, партия выросла из местных организаций, которые затем объединились в общенациональную (ученый называет эти варианты, соответственно, «проникновением» и «диффузией»);

    2) была ли партия с самого начала поддержана каким-то другим, уже существующим институтом, или она развивалась, опираясь лишь на собственные силы («внешняя» или «внутренняя» легитимация);

    3) стоял ли у истоков партии  харизматический лидер. Согласно  Панебьянко, проникновение, внутренняя легитимация и отсутствие харизматического лидера способствуют успешной институционализации. К числу институтов, способствующих ей, обычно относят пропорциональную избирательную систему и парламентскую форму правления. Но более подробно речь об этом пойдет в следующих главах. 

4. Основные  этапы партогенеза.

    Формирование  партийных функций, становление структуры партий и выработка их наиболее типичных способов деятельности в политической системе осуществлялись в многовековом процессе развития и функционирования этого политического института (партогенезе). Сегодня, по прошествии нескольких столетий политической истории партий, принято выделять три его наиболее крупных исторических этапа.

    Начальный этап (конец XVII – начало XVIII в.) - период зарождения политических систем раннебуржуазных государств Западной Европы и Америки. Политические процессы того времени (сопровождавшиеся Гражданской войной в США, буржуазными революциями во Франции и Англии) свидетельствуют о том, что появление партий отражало раннюю стадию борьбы между сторонниками различных направлений формировавшейся новой государственности: аристократами и буржуа, якобинцами и жирондистами, католиками и протестантами.

    В этих условиях партии возникли как  инструмент ограничения абсолютной монархии, включения в политическую жизнь «третьего сословия», утверждения в обществе всеобщего избирательного права, развития представительной системы. С их помощью изменение состава политической элиты, рекрутирование правящих кругов стало постепенно превращаться в дело избирательного корпуса.

    Определяющую  роль в возникновении партий играли классовые, социальные, национальные и  прочие конфликты. Однако свое влияние  оказывали и социокультурные  особенности развития отдельных  стран, демографические процессы и  даже религиозные мотивы (например, возникновение католических партий в Германии и Бельгии в XVIII в.).

    Первоначально партии не были полноправным инструментом воздействия на власть, они представляли собой объединения знати, различного рода клубы, литературно-политические образования, являвшиеся формой общения единомышленников (например, Клуб кордельеров времен Великой Французской революции или «Реформ Клаб», возникший в Англии в 30-х гг. XIX в.). Выражая групповые интересы и проявляя свою самостоятельность и оппозиционность государству, они в то время практически однозначно воспринимались как источник кризисов и раскола общества. Антипартизм был наиболее распространенным идейным и психологическим течением. Его основной причиной было повсеместно распространенное убеждение, что только государство является выразителем народного суверенитета (либеральная традиция) и общей воли общества (феодально-аристократическая и монархическая традиции).

    Исключительно популярной была идея заговора партий против государства. К примеру, Ф. Бэкон писал: «...усиление партий и раздоров между ними указывает на слабость государя и весьма вредит их славе и успеху их дел»⁴. Т. Гоббс прямо указывал на то, что «...партии приводят к мятежам»⁵.

    Немногие  политические деятели этого этапа  партогенеза были более лояльны  к партиям. Например, Н. Макиавелли, хотя и считал, что «образование партий – зло, а безнаказанность зла порождает во всех стремление разделяться на партии», все же признавал их по-своему полезными, поскольку граждане, «умудренные пагубным опытом других, научились бы сохранять единство»⁶.

    Второй  этап партогенеза (середина XVIII- начало XX столетия) можно выделить тогда, когда партии в основном укрепили свое положение в политической системе, став важным механизмом представительства интересов общества. Тогда же процесс формирования массовых, в основном социалистических, партий обозначил ряд качественно новых тенденций, обусловивших, в частности, изменение ведущих типов партий и их роли в политическом процессе различных стран.

    Исследователи отмечают зарождавшиеся в этот период тенденции к нарастанию роли партийного аппарата в ущерб рядовому членству, к бюрократизации партийных объединений, ко все возрастающему господству партийных лидеров и элит. «Чем больше расширяется и развивается официальный аппарат партии, тем больше вытесняется из нее демократия, заменяемая всесилием исполнительных органов». Причиной отрыва партийного руководства от рядовых членов здесь выступает техническая неспособность большой массы людей к управлению, а также несменяемость руководителей, их закоренелое негативное отношение к рядовым членам. Основная часть членов партии становится объектом манипулирования со стороны партийной элиты.

    Под их влиянием партии пытались вырвать  из рук парламента законодательную  функцию, подавить спонтанное выражение политически информированных групп, разрушить либеральную демократию. Поэтому, считал он, на место партий с жесткой организацией «должны быть поставлены свободные общественные ассоциации, движения, ставящие перед собой более конкретные и выполнимые задачи разного рода, причем участие в одной из них не должно исключать участие в другой, так, чтобы два человека, оказавшиеся противниками по одному вопросу, стали затем союзниками по другому»⁷.*

    В связи с встраиванием партий в  избирательные процессы их идейные принципы, которые ранее привлекали рядовых граждан и стимулировали их членство, стали препятствием для завоевания партийной элитой электоральной поддержки. Поэтому идеология постепенно приносилась в жертву голому прагматизму, успеху на выборах. Партийные лидеры больше ориентировались на завоевание массовой поддержки, опасаясь отождествления их партии с определенным классом и соответствующей идеологической доктриной. Партии превращались в ассоциации «хватай всех», беря на себя функцию выражения интересов большинства нации.

    Усиление  централизации и прагматизации  деятельности партий, с точки зрения М. Вебера, позволяло рассматривать  их как объединения, члены которых пытаются добиться власти для своих лидеров, способных в дальнейшем обеспечить «духовные или материальные преимущества» для их «активного членства».

    Современный этап партогенеза свидетельствует  о том, что партии стали не просто органическим, но и одним из основных элементов организации политического  порядка и функционирования публичной власти. По мере развития парламентских, конституционных основ буржуазной государственности, партии укрепляли свой политический и правовой статус.

    После Второй мировой войны в конституциях разных стран появились соответствующие статьи, а в 70-х гг. сложилось достаточно развернутое законодательство, регламентирующее их деятельность. Поощряя плюрализм политической жизни, партии стабилизировали систему власти, основанную на устойчивом представительстве интересов граждан. Таким образом, в данное время партии представляют собой такой институт власти, без которого не могут осуществляться выборы как основной механизм формирования государственности, легальное завоевание различными слоями населения ведущих политических позиций.

    В то же время в разных странах партии играют весьма не однозначные роли. Так, в стабильных демократических государствах, несмотря на статус партий, органическую встроенность их в механизмы государственной власти, деятельность партий сочетается с активностью множества других участников избирательного процесса, причем не только многочисленных групп интересов, СМИ, но и успешно конкурирующих с ними независимых кандидатов. Взаимоотношения населения с властью стали более непосредственными, сильнее ориентированными на индивидуальные позиции граждан. Как писал С. Хантингтон, чем быстрее росла «приверженность американцев своим политическим убеждениям», тем равнодушнее относились они к групповым формам выражения своих политических интересов⁸.

    Укрепив демократические ценности в политической жизни своих стран, партии кое-где  начинают «уходить в тень», повышая  шансы менее формализованных  и гибких посредников в отношениях между населением и властью. В  самих партиях эти веяния времени  стимулируют тенденции децентрализации  и усиления роли местных организаций, ослабления требований к партийной  дисциплине, расширения связей с разнообразными неформальными объединениями граждан, различными структурами гражданского общества.

    В то же время в странах, переживающих этап модернизации, получили развитие иные тенденции в эволюции партийных институтов. В частности, в посттоталитарных государствах, переживших период жестких идеологических требований к членству в правящих партиях, сохранилось существенное неприятие партийного членства. Это мешает полноценному использованию партийных институтов для возвращения людей в политическую жизнь.

    Борьба  за выбор направления общественного  развития, поиск объединяющих общество ценностей порождают мощные источники  формирования новых политических партий. При этом во вновь образующихся партиях сосуществуют тенденции к превращению их как в идеологически нейтральные организации, рассчитанные на максимально широкую социальную поддержку, так и в объединения с жесткими идейными требованиями к своим членам, централизованной организацией управления и авторитарной ролью лидеров. Отличительной чертой развития партий в этих странах является и перманентное изменение у многих из них идейной ориентации, радикализация их политических требований, тесная связь с группами давления, а в некоторых случаях даже криминальными структурами.

    Партогенез  по-своему отображает социально-экономическую  динамику, эволюцию политических систем. Например, во второй половине - конце XIX в. конфликты между процессами первоначального  накопления капитала и становления  обществ индустриального типа в  Западной Европе и Северной Америке  вызвали возникновение массовых социалистических партий. В свою очередь  их популярность стимулировала появление  партий христианско-демократического типа. Интенсивный передел мира в  первой и второй мировых войнах породил  мощный источник формирования национальных партий. Характерным ответом на кризис демократии в европейских странах в 20-30-х гг. XX в. стало возникновение фашистских партий.

      По мере развития либеральной  демократии и в западных странах  произошло постепенное превращение  большинства политических партий  преимущественно в партии электоральные.  Строя свою деятельность в  соответствии с избирательным  циклом, они стимулировали укрепление  парламентского строя, развитие  взаимоответственных отношений  элиты и электората. Поощряя плюрализм  политической жизни, партии стабилизировали  систему власти, основанную на  устойчивом представительстве интересов  граждан.