Демократизация в мире

     Значимость  внешних факторов определяется  глобализацией демократических процессов, среди которых важнейшими являются такие как: нормативное отношение к демократии и массовая притягательность демократических идеалов, экономическая неэффективность и делегитимизация авторитаризма, практическое экспериментирование с демократическими институтами и процедурами благоприятная для демократизации международная среда и некоторые др. Внешние факторы могут выступать в виде прямого принуждения, когда внешняя сила навязывает демократические институты другой стране; в виде убеждения, осуществляемого несиловым внешним воздействием на внутриполитические процессы; в виде использования системы различных стимулов, побуждающих политических акторов осуществлять те или иные шаги, в конечном счете благоприятные для реализации определяемых извне целей, как демократических, так и недемократических.

     При  анализе внутренних факторов демократических транзитов существуют два подхода – структурный и процедурный. В первом случае упор исследователями делается на структурные факторы – государство – и нациеобразующие, социально-экономические и культурно-ценностные условия и предпосылки демократии, во втором – на факторы процедурные: выбор и последовательность конкретных решений и действий тех политических акторов, от которых зависит процесс демократизации.

     Представители  структурного подхода (Липсет, Алмонд, Верба, Растоу, Инглхарт, Пай) выявляют основные корреляции между некоторыми социально-экономическими и культурно-ценностными переменами и вероятностью установления и сохранения демократических режимов в различных странах. Такие корреляции понимаются именно как структурные предпосылки и условия демократизации и демократии, т. е. обусловленные влиянием тех или иных объективных общественных структур, а не субъективными намерениями и действиями участников политического процесса.

     Эти  авторы выделяют три основных  типа структурных предпосылок демократии:

1. обретение национального единства и соответствующей идентичности;

2. достижение  довольно высокого уровня экономического  развития;

3. массовое распространение  таких культурных норм и ценностей,  которые предполагают признание демократических принципов, доверие к основным политическим институтам, межличностное доверие, чувство гражданственности и др.

     Представители  процедурного подхода ( Шмиттер,  Карл, Пшеворский, Линц) делают упор  на эндогенные факторы демократизации и демократии – конкретные процессы, процедуры и политические решения, осуществляемые самими агентами демократизации. С этой точки зрения последовательность и взаимообусловленность определения политических решений и действий, выбор тактики ориентируют и осуществляют демократию менее для её исхода, чем существующие к нужному моменту предпосылки демократии. Главным в данном подходе является взаимодействие конкурирующих элит, сознательный выбор ими в процессе политического торга каких-либо организационных форм и институтов нового политического устройства.

     Сторонники  процедурного подхода исходят  из посылки о том, что никакие  «объективные» социальные, экономические,  культурные и иные факторы  не в состоянии объяснить, ни предсказать, какие конкретно политические силы и акторы в определённой ситуации будут отстаивать недемократический статус-кво или бороться за его ниспровержение. Они считают, что действия политических акторов, инициирующих и осуществляющих демократический транзит, не предопределены даже их «объективным» положением в общественной структуре. Напротив, их «субъективный» выбор сам творит новые политические возможности.¹¹

2.3. Факторы  и проблемы демократического  транзита.

Выделенная  нами выше общая группа субъективных и объективных факторов, позволивших объединить в категорию демократических транзитов различные по своему характеру и своим результатам общественные трансформации, в том числе составляющие современную демократическую волну, не может, однако, объяснить сами эти различия. Почему в одних странах демократизация начинается раньше и проходит успешнее, чем в других? Почему одни недемократические режимы сами начинают свою постепенную демократизацию, а другие сопротивляются ей до тех пор, пока сами не начнут распадаться? Пытаясь ответить на эти вопросы, одни авторы сделали упор на структурные факторы - прежде всего на социально - экономические и культурно-ценностные условия и предпосылки демократии и демократизации, а другие - на факторы процедурные - выбор и последовательность конкретных решений и действий реальных политических акторов, от которых зависит процесс демократизации.

Так, Г. Алмонд, С. Верба, Р. Ингльхарт, Д. Растоу, С. Липсет, Л. Пай, С. Хантингтон и другие их коллеги постарались выявить основные корреляции между некоторыми социально - экономическими и культурно-ценностными переменными и вероятностью установления и сохранения демократических режимов в различных странах. По сути дела, эти корреляции понимаются как структурные предпосылки и условия демократии, т. е. такие, которые обусловлены влиянием тех или иных объективных общественных структур, а не субъективными намерениями и действиями самих участников политических процессов.

Эти авторы выделяют три основных типа структурных предпосылок  демократии: во-первых, обеспечение национального единства и обретение национальной идентичности, во-вторых, достижение достаточно высокого уровня экономического развития и, в-третьих, массовое распространение таких культурных норм и ценностей, которые предполагают признание демократических принципов и норм, терпимости, доверия к основным политическим институтам и межличностного доверия, гражданственности и др.

Первое структурное  условие не вызывает сомнений - история  свидетельствует, что проблема национального  единства и идентичности, действительно, решается до начала процесса демократизации. В противном случае она может превратиться и чаще всего превращается в серьезное препятствие и тормоз на пути демократических преобразований. Острые национальные разногласия и противоречия, ведущие к подъему различных форм национализма и националистических движений, делают демократию в данных общественных условиях практически недостижимой.¹²

Впрочем, в некоторых  демократических государствах все  же сохраняются нерешенные национальные проблемы - например, проблемы басков и Корсики для Испании, Квебека для Канады, Северной Ирландии для Великобритании и др. Однако в большинстве случаев эти национальные проблемы либо носят локальный характер и не ставят под угрозу территориальную целостность государства и его национальную идентичность, либо для их решения оппоненты не прибегают к силе и насилию, а стремятся опираться на демократические институты и методы. Однако и в этих случаях национализм, особенно в его острых формах, порождаемый нерешенностью проблем национального и территориального единства и национальной идентичности, несовместим с демократией. В особенности это относится к тем странам, которые только начинают процесс демократизации и в которых этот процесс может не просто застопориться, но и кардинально деформироваться в сторону несовместимого с демократией систематического притеснения тех или иных национальных групп или даже построения под прикрытием демократической риторики открыто этнократических государств (тенденции такого рода достаточно четко прослеживаются на определенных участках постсоветского пространства).

Второй тип  выявленной корреляции - между демократией  и уровнем социально - экономического развития, модернизации общества - сегодня вызывает уже гораздо больше сомнений, чем несколько десятилетий тому назад, когда сторонники структурного подхода к демократизации сформулировали зависимость между благосостоянием нации и вероятностью того, что она будет демократией10. Сомнения эти как теоретического, так и фактического плана.

С точки зрения теории, вызывает вопрос, правомерно ли вообще трактовать демократию в духе экономического детерминизма - как прямолинейное следствие определенных социально-экономических условий? Для демократии важно не экономическое развитие и достижение благосостояния как таковые, а создание в их результате предпосылок для формирования массового среднего класса в качестве ее социальной базы. Хотя и это не гарантирует демократию.

Не вписываются  в такое понимание демократии и определенные факты. Например, известны недемократические режимы с высоким уровнем экономического развития (взять, к примеру, Сингапур). С другой стороны, Индия, страна с достаточно устойчивыми демократическими порядками, является, тем не менее, одной из беднейших и наименее развитых. Исследования последнего времени12 оказывают, что прямой зависимости между демократизацией и уровнем экономического развития нет. Демократизация не является прямым продуктом экономического развития и модернизации. Демократизация может начинаться и в экономически неразвитых обществах, хотя современное развитое общество создает больше шансов для выживания демократии.

Наконец, тезис  о взаимообусловленности демократии и уровня модернизации в определенном смысле обезоруживает тех, кто не хотел бы пассивно ждать результатов "объективного" общественного развития, поскольку из него фактически следует, что усилия по демократизации обществ, которые не достигли этого уровня развития (а таких в случае современной демократической волны - большинство), обречены на неудачу. Это значительно сужает список стран, которые могли бы рассчитывать на демократизацию.

В-третьих, к  числу структурных предпосылок  демократизации часто относят и  наличие в обществе определенных культурных условий, прежде всего в  виде распространения тех ценностей и установок, которые ассоциируются с "гражданской культурой" ("civic culture")13, а также определенных, прежде всего протестантских (и отчасти католических), религиозных традиций. Действительно, современная демократия рождалась в протестантских странах, и ее распространение в католическом мире было непростым делом. (В скобках заметим, что, по-видимому, еще предстоит убедительно продемонстрировать, что демократия в ее современном понимании может укорениться и на православной, мусульманской и конфуцианской культурной почве). Не вызывает сомнения и то, что нормы и ценности плюрализма, терпимости, доверия, признание демократических прав и свобод - как, впрочем, и уровень экономического развития и благосостояния - создают благоприятный для демократии общественный климат. Именно в этом смысле, действительно, существуют корреляции между демократией, с одной стороны, и экономическим развитием и политической культурой - с другой, верно подмеченные сторонниками структурного подхода.

Другое дело, что наличие таких корреляций - совсем не то же самое, что существование предварительных структурных условий, без которых было бы невозможно начинать демократизацию. Во-первых, такие корреляции указывают не на обязательные предпосылки, а лишь на факторы, благоприятствующие и затрудняющие демократизацию. Во-вторых, то, что некоторые авторы считают предпосылками и условиями демократии, в действительности может оказаться результатами и последствиями самого процесса демократизации.¹³

По сути дела, именно такого рода сомнения относительно универсальности и обоснованности тезиса о наличии единых социокультурных предпосылок демократии привели к появлению в современной транзитологии иного методологического подхода к проблемам демократизации, в фокусе которого оказались эндогенные факторы демократии и демократизации - т. е. не предпосылки, а те или иные конкретные процессы, процедуры и политические решения, осуществляемые самими агентами демократизации14. С этой точки зрения, последовательность и взаимообусловленность конкретных политических решений и действий, тактика, избираемая теми акторами, которые инициируют и осуществляют демократизацию, важнее для ее исхода, нежели существующие (или отсутствующие) к этому моменту предпосылки демократии. Главное в таком подходе - взаимодействие конкурирующих элит, сознательный выбор ими в процессе политического торга тех или иных организационных форм и институтов нового политического устройства.

В этом втором подходе  есть особый резон именно применительно  к нынешней демократической волне, отличающейся крайним разнообразием  отправных точек, политических траекторий, повесток преобразований и стратегий (скажем, вариантов демократизации от Парагвая и Гондураса до Польши и Румынии). Но так ли эти два подхода - структурный и процедурный - взаимно исключают друг друга, как это принято считать?

Как представляется, в действительности между этими  двумя методологическими подходами нет непреодолимого противоречия, и они могут взаимно дополнять друг друга. Они фактически обращают внимание на разные стороны одной группы явлений, которую мы выше определили как демократические транзиты. Теоретически ничто, по крайней мере, не препятствует синтезированию двух методологий, одна из которых обращает внимание на структурные факторы (даже учитывая высказанные выше сомнения в отношении их универсальности), а другая - на процедурные.

Действительно, конкретные решения и действия политических акторов во многих ключевых моментах определяют ход демократического транзита и связанных с ним общественных преобразований. Акторы сами выбирают свои действия, свои стратегии и тактики, и тем самым выбирают устанавливаемые процедуры и институты.

В этой связи  представляется продуктивной мысль С. Ларсена о том, что условия первоначального пакта задают своего рода "потолок", т.е. предел осуществляемым реформам. В развитие этой идеи можно добавить, что "потолок" реформ возникает как результат ограничений, проистекающих не только из условий заключенного пакта, но и всех предшествующих традиций, обстоятельств, исторического контекста.