Средневековая философия

От атрибутивных свойств, которые являются неотъемлемыми, Боэций отличает акциденции, то есть случайные  свойства, которые могут быть или не быть. Например, треугольник может быть или не быть косоугольным, а человек — горбатым. При этом, возникая и исчезая, такого рода свойства не меняют сущности предмета. Боэций приводит пример отношений между рабом и господином. Человек является господином в отношении раба. Когда раб умирает, то господин перестает быть господином, не меняя при этом своей сущности.

Исходя  из понятия субстанции, Боэций пытался  уточнить соотношение Бытия и  Блага в божестве, а также в  созданном им мире. Трактат на эту  тему назывался у Боэция типично схоластически: «Каким образом субстанции тем, что они существуют, суть блага, тогда как они не являются благами субстанциальными». Вывод Боэция заключался в том, что у Бога способность Быть совпадает со способностью быть Богом. А в обычных вещах необходимо различать существование и то, что существует. У Бога, подчеркивает Боэций, Существование и Благость являются не атрибутами, а самой субстанцией Бога. Что касается созданных им вещей, то существование здесь не субстанция, а атрибут вещи.

И наконец, проблема универсалий, которой Боэций занялся одним из первых в средневековой  философии. Мы уже говорили о субстанции, которая является всеобщей основой  вещи. Универсалии тоже имеют отношение  ко всеобщему, поскольку универсалия  — это смысл или значение общего имени, такого, как «дом вообще», «человек вообще», «животное вообще». Общее имя отличается от имени собственного, такого, как Иван, Жучка, Москва и т. п. Собственное имя обозначает этот предмет, то есть предмет, на который можно указать пальцем. У общего имени такого предмета нет, а потому всегда существует соблазн сказать, что общим именам в действительности ничего не соответствует, или же сказать, что они отражают сходное между предметами, то есть их общие признаки. Последнее как раз и утверждал Боэций. Универсалии, по его мнению, суть результат мысленной абстракции. Но такая абстракция возникает не на пустом месте, а при отвлечении от предметов некоторых общих признаков. Иначе говоря, универсалии, согласно Боэцию, присущи только мышлению, но отражают при этом нечто реальное. Такова противоречивая позиция Боэция в вопросе об универсалиях, которая несет в себе зародыш как средневекового реализма, так и средневекового номинализма, о которых речь впереди.

Итак, в  творчестве Боэция мы уже не находим новых оригинальных идей, которые рождали мыслители времен патристики. Для него прежде всего важна строгость доказательств и их логическая обоснованность, в поиске которых он обращается к наследию Аристотеля. Недаром именно Боэций сформулировал известный «логический квадрат», который существует в логике до наших дней. Трактаты Боэция больше напоминают хрестоматии по формальной логике, чем философские работы. Но как раз благодаря этой логической направленности его творчества Боэций стал предтечей средневековой схоластики.

Интересно, что год смерти Боэция почти совпал с другим знаменательным событием в  восточной части бывшей Римской  империи. В 527 году император Юстиниан с целью защиты христианства от язычества  закрыл последнюю греческую философскую  школу — Платоновскую Академию. На этом историческом этапе Иерусалим победил Афины.

8. Спор  об универсалиях в «школьной»  философии средневековья

Завоевание  германцами и вандалами Западной Европы привело к упадку культуры с VI по VIII век. В это время даже короли варваров не умели подписывать свое имя. А из ученых людей за несколько веков обрели известность лишь римлянин Кассиодор (в VI в.), Исидор Севильский (в VII в.) и Беда Достопочтенный из Англии (в VIII в.). Центром богословской и философской жизни в это время становится Византия, сумевшая временно устоять под напором варваров, тем более что основным языком в Византийской империи был греческий язык.

Строго  говоря, средневековая культура —  это культура варваров, под напором  которых и пал Древний Рим. Но, погубив античный мир, варвары оказались главными наследниками его культуры. И новый подъем культуры в Западной Европе начинается благодаря усилиям «императора варваров» Карла Великого. Это был Король франков, провозгласивший себя императором Священной Римской империи. Так в 800 году устанавливается преемственность между античными политическими институтами и политической властью средневековой Европы.

Карл  Великий посчитал своей обязанностью позаботиться о распространении  образования, наук и искусств в созданной им империи. Начинается так называемое «каролингское возрождение», а с ним и оживление интереса к философии. Первого философа, с которым связывают начало схоластической философии, звали Иоанн Скот Эриугена (ок. 810— 877). Он был приглашен ко двору короля Карла Лысого в Париж из далекой Ирландии, где в монастырских школах сохранились традиции латинской и греческой образованности.

Само  слово «схоластика» связано с  тем, что философия в средневековой  Европе изучалась по преимуществу в  школах при монастырях. «Схоластика» означает «школьная» (от латинского слова schоlе). Помимо философии в средневековых школах преподавали семь «свободных искусств». Этот комплекс был разработан в основном Боэцием. Он включал в себя «тривиум» (грамматика, риторика, диалектика) и «квадриум» (арифметика, геометрия, астрономия и музыка). Эти науки назывались искусствами потому, что наукой в средние века было принято называть только теологическое знание. А все то, что было свободно от его влияния, именовали «свободными искусствами».

Итак, «отцом схоластики» принято считать философа Эриугену, жившего в IX веке. Причем с формальной точки зрения именно он является первым средневековым философом. Ведь «средневековье», согласно исторической науке, начинается после окончательного крушения западноримской империи, которое произошло в 476 году. Поэтому «средневековьем» обычно называют период с V по XV век в европейской истории.

Но для  философии, да и для культуры в  целом, указанные хронологические  рамки узки и потому неправомерны. Ведь как раз в период крушения Рима, которое происходило на протяжении пяти веков, сложился канон христианского  вероучения, без которого немыслимы  средние века. И в это же время в работах апологетов и «отцов церкви» формировались основы христианской философии. Таким образом, сама суть средневекового философствования определилась задолго до средневековой эпохи. А потому философ Эриугена, как и его последователи, апеллирует к уже существующим образцам, не пытаясь начинать все сначала и изображать из себя первопроходца.

Эриугена  был приглашен в Париж в  связи с тем, что Карл Лысый  получил работы Псевдо-Дионисия, написанные на греческом языке. Возникла необходимость в их переводе на латынь. И сделать это предложили Эриугене, который писал стихи на греческом и свободно переводил с латыни. Эриугена перевел «Ареопагитики», а также сочинения других восточных «отцов церкви». Затем он прокомментировал свои переводы, а также написал комментарии к работам Августина и Боэция.

Естественно, что Эриугена пользовался большим  авторитетом и, хотя был светским человеком, консультировал церковников  по теологическим вопросам. Уже получив  известность, Эриугена был приглашен  епископом Реймса и Лиона на диспут по вопросу о предназначении человека. В связи с этим в 851 году Эриугена написал работу «О божественном предназначении», в которой доказывал, что человеку не может быть предназначен рай или ад. Ведь главное, чем Бог наградил человека, — это свобода выбора. А поскольку Бог изначально Добр, то он предопределяет человека к выбору в пользу Добра. Поэтому в конечном счете все, включая Сатану, вернутся к Богу. Работа получилась нетрадиционной и была признана церковью еретической.

Но не только эта работа Эриугены была осуждена церковью. Главный труд его «О разделении природы» еще при жизни автора был осужден церковью, причем два раза. В этой работе Эриугена выделяет четыре ступени бытия. Первая ступень — это природа несотворенная, но при этом творящая. Таков Бог. Вторая ступень — это природа сотворенная и вместе с тем творящая. Таков Божественный Разум, или Логос. Третья ступень — природа сотворенная и нетворящая. Это чувственный мир, существующий в пространстве и во времени. И наконец, четвертая ступень, которая есть природа несотворенная и нетворящая. У Эриугены здесь опять оказывается Бог. Таким образом, Эриугена хотел обосновать мировую гармонию, в которой с Бога все начинается и им же завершается. Но в такой картине мира Бог теряет черты Личности, зато сближается со всем мирозданьем, подобно тому как это было в учениях неоплатоников и в учении Псевдо-Дионисия. В духе неоплатонизма Эриугена характеризовал и окружающий нас мир, считая его видимостью.

Учение  Эриугены под влиянием неоплатонизма явно тяготело к пантеизму, а потому в конце концов в 1685 году (!) его работа «О разделении природы» была внесена в католический «индекс запрещенных книг». Сам же Эриугена имел трагическую судьбу. Уже в преклонном возрасте он переехал по приглашению Альфреда Великого в Оксфорд, где не сошелся с ортодоксально мыслящими теологами. Через некоторое время он стал аббатом в Мальбери. Однако, по некоторым сведениям, был заколот монахами при помощи орудий для письма.

Вторым  «отцом схоластики» считается Ансельм Кентерберийский (1033—1109). Поначалу он был настоятелем Беккского аббатства в Нормандии, а затем римский папа назначил его архиепископом Англии. Судьба Ансельма не была трагичной. И тем не менее англичане два раза изгоняли его из резиденции в Кентербери, обвиняя в том, что он подменяет светскую власть властью церковной.  Уже при жизни Ансельма сравнивали с Августином, поскольку он искал гармонию веры и разума. Мышление должно быть подчинено вере, считал он, но и вера ищет разум, видя в нем свою опору. Разум, согласно Ансельму, свободен, но только в границах догматов. Таковы особенности средневекового рационализма в трактовке Ансельма.

Особое  внимание к обоснованиям разума определяется у Ансельма главной задачей схоластики — прояснить детали и довести  изложение основ христианской философии до элементарного дидактического уровня. Именно отсюда происходят средневековые занятия диалектикой. Однако диалектика оборачивается у схоластов логикой одностороннего анализа, логикой всевозможных подразделений и выведения бесконечных следствий из одних и тех же положений.

Именно  этой логикой пользовался Ансельм Кентерберийский, работая над рациональными доказательствами бытия Бога. В сочинении «Монологиум» он исходит из того, что за случайным, относительным и бренным бытием скрывается нечто необходимое, абсолютное и вечное. Таким началом бытия, согласно Ансельму, может быть только Бог. Таково доказательство бытия Бога, которое, как считает Ансельм, основано на опыте.

Другое  доказательство, принадлежащее Ансельму, известно под названием «онтологическое доказательство». Оно изложено в его в работе «Прослогион» и основано, по словам Ансельма, не на опыте, а на разуме. Ансельм утверждает, что даже «безумец», высказывающий атеистические суждения, опирается при этом на идею Бога как абсолютного совершенства. А из этого следует, что, думая о Боге как совершенстве, мы тем самым утверждаем его безусловное существование. Таким образом, из мысли о Боге Ансельм, по сути дела, выводит факт его реального существования. А это значит, что уже в «онтологическом доказательстве» Ансельма содержится его крайний реализм. Ведь без убежденности в том, что идеи не менее, а более реальны, чем вещи, нельзя создать такого доказательства.

Крайний реализм — это позиция, которую  занял Ансельм Кентерберийский в известном средневековом споре об универсалиях. Уточним, что проблема универсалий — это, по существу, проблема соотношения общего и отдельного, единого и многого. Понятно, что эта проблема находится в центре всей и всякой философии, а не только философии схоластической. Но для христианской философии эта проблема имела особое значение в связи с догматом о триединстве Бога. Нужно было доказать, что единый Бог существует в трех ипостасях.

Уже для  Августина это была серьезная  проблема, которой он посвятил специальный трактат под названием «О троичности». Одноименное сочинение было у Боэция. Та же проблема активно обсуждалась восточными «отцами церкви». И она же оказывается в центре внимания западноевропейской схоластики. Сам термин «универсалия» был введен Боэцием для обозначения общих имен. Суть же проблемы заключалась в том, существуют ли универсалии реально, или они существуют только как названия или имена. Иначе говоря, существует ли «человек вообще» реально, или это только слово, название? А если он существует реально, то как он существует? Существует «человек вообще» в виде чего-то отдельного, подобно человеку Ивану, Петру и Фоме? Или он существует в какой-то другой форме?

Аристотель, на которого опирался Боэций, склонялся  к тому, что реально существуют только единичные, отдельные вещи. Он считал, что существуют отдельные дома, но не существует «дом вообще». Таким образом, он отбрасывал платоновские «идеи» как объективно существующие идеальные начала или сущности. В такой форме Аристотель протестовал против платоновского идеализма. Но признание объективности всеобщего еще не означает идеализма. Ведь кроме духовных сущностей существуют еще такие сущности, которые образуют основание материальных вещей. Например, Н2О — это химическая формула воды. Реальна ли сущность, выражаемая этой формулой, или же перед нами только некое графическое изображение, которому ничего не соответствует в действительности? Если верно последнее, то вся наука приобретает призрачный характер и даже становится невозможной. Ведь, как заметил Аристотель, наука имеет своим предметом не эмпирическую реальность, а ее сущность.

Точно так же и религия невозможна, если Бог как сущность бытия имеет  лишь номинальное значение. Соответственно, если общее — только имя и название, то и божественная сущность Христа есть пустой звук, а не реальность. И с этой точки зрения Христа можно воспринимать лишь как отдельного человека — сына некоей Марии. Естественно, что не только Ансельм Кентерберийский, но и официальная католическая церковь склонялась к противоположной точке зрения, то есть к реализму в ответе на вопрос о сути универсалий. Еще раз подчеркнем, что реализм — это взгляд, согласно которому универсалии существуют объективно и до отдельных вещей, будучи их идеальными началами в уме Бога. Такая точка зрения была внутренне связана с платоновским учением об «идеях», хотя и переосмысленным на христианский лад. У реалистов, подобных Ансельму, роды вещей «первее» видов, а виды «первее» единичных вещей. Таким образом доказывался примат божественного мира по отношению к нашему конечному и бренному бытию.