Славянофильство и западничество – основные течения русской общественно-политической и философской мысли середины XIX века

  Представителями революционно-демократической  идеологии,  первоначально формирующейся в рамках западничества,  были  хорошо  известные  мыслители  и общественные деятели: В.Г.Белинский, А.И.Герцен, Н.П.Огарев.  В  отличие  от либерального западничества они  рассматривали  философию  как  средство  для обоснования  своих  политических  идеалов,  для  преобразования   российской действительности не только на основе просвещения  и  развития  науки,  но  и революционными методами. Во имя освобождения личности от крепостного  гнета  и  ее  полноценного развития  они  становятся  проводниками  идей  социализма.  Социалистический идеал первоначально  с  моральной  точки  зрения  рассматривался  как  идеал справедливого общества.

    Под влиянием философии Гегеля  они  стали  логически его обосновывать как идеал наиболее  разумного  общества.  Затем  подкрепили свои  социалистические  убеждения  идеями  антропологического  материализма, ссылаясь  на  присущие  человеческой  природе   стремления   к   свободе   и социальному равенству. «Человек, - пишет В.Г.Белинский, - родится не на зло, а на добро, не на преступление,  а  на   разумно-законное   наслаждение   благами   бытия,…его стремления справедливы, инстинкты благородны. Зло скрывается не в  человеке, но в обществе». Белинский считал, что переустройство общества  можно  совершить  только силой народного движения, народной революцией. Говоря о том,  каким  образом может быть установлен справедливый строй, он писал: «по-маратовски» -  путем насильственного переворота, ибо «… смешно и думать, что это может  сделаться само собою, временем, без насильственных переворотов,  без крови».

     При этом в отличие от Герцена он не возлагал особых надежд на общину,  не  верил в социалистические инстинкты русского крестьянина. Вместе с тем  А.И.Герцен, так же как  и  В.Г.Белинский,  считал,  что  социализм  должен  быть  только средством освобождения личности. Он резко отвергает террор,  чистое  насилие как самоцель. Насилие способно только  расчищать  место  для  будущего.

       Поворот в мировоззрении Белинского в начале 40-хгг., разочарование в гегелевской философии вели его к новому миропониманию. В 1842г. он благодаря Герцену знакомится с философией Л. Фейербаха, а с 1843г. начинается его переход на позиции материалистической философии. В очерке «Взгляд на русскую литературу 1846 года» и в письме В. П. Боткину от 17 февраля 1847г. Белинский заявляет о себе как убежденный сторонник материалистического мировоззрения. Что это означает? Речь здесь идет о понимании значения материального начала, обусловливающего проявления человеческой духовности. «Вы, конечно, очень уважаете в человеке ум? - риторически спрашивает автор «Взгляда на русскую литературу 1846 года». - Прекрасно! -так останавливайтесь же в благоговейном изумлении и перед массою его мозга, где происходят все умственные отправления <...> Психология, не опирающаяся на физиологию, так же не состоятельна, как и физиология, не знающая о существовании анатомии»

     Белинский выступает сторонником познания действительных природных причин, обусловливающих  духовно-нравственную деятельность человека. Он решительно против сочинения небывалых  «в природе причин». «Метафизику к черту: это слово означает сверхнатуральное, следовательно, нелепость», - пишет он Боткину. Логика как наука о мышлении имеет право на существование: «Она должна идти своею дорогою, но только не забывать ни на минуту, что предмет ее исследований - цветок, корень которого в земле, т. е. духовное, которое есть не что иное, как деятельность физического» (там же).

     Белинский не отождествляет духовное с материальным: «Духовную природу человека не должно отделять от его физической природы, как что-то особенное и независимое от нее, но должно отличать от нее, как область анатомии отличают от области физиологии» (там же). Белинский утверждает единство материального и духовного, единство, воплощенное в человеческой личности: «Ум - это человек в теле или, лучше сказать, человек через тело, словом, личность». Человеческая натура- «источник всякого прогресса, всякого движения вперед», но «в ней же заключается и источник уклонений от истины, коснения и неподвижности». Такого рода материализм, исходящий из природы человека, которая сама является высшей частью природного мира, можно определить как антропологический материализм.

     К середине 40-х гг. меняется и отношение  Белинского к религии. В 1845 г. в письме к Герцену он пишет, что «в словах бог ^религия» видит «тьму, мрак, цепи,и кнут». Белинский отмечает, что эту «истину» он почерпнул из «Немецко-французского ежегодника». В нем была напечатана статья К. Маркса, в которой содержалась формула: «Религия есть опиум народа». Как вспоминал Ф. М. Достоевский, в это время Белинский горячо отстаивал свои атеистические взгляды. В своем письме к Гоголю по поводу его книги «Выбранные места из переписки с друзьями», написанном 15 июля 1847г., Белинский утверждает, что русский народ «по натуре своей глубоко атеистический народ», хотя и подверженный суевериям.

       Однако Белинский здесь сам  выступает как приверженец «учения  Христова» и обвиняет Гоголя  в том, что он преисполнился  не «истиною Христова», а «дьяволова учения». При этом критик противопоставляет Христа, который «первый возвестил людям учение свободы, равенства и братства и мученичеством запечатлел, утвердил истину своего учения», церкви, являющейся, по его словам, «иерархией, стало быть, поборницею неравенства, льстецом власти, врагом и гонительницею братства между людьми». «Кто способен страдать при виде чужого страдания, кому тяжко зрелище угнетения чуждых ему людей, - тот носит Христа в груди своей...»,- утверждал Белинский.

     Белинский был прежде всего литературным критиком, и разработка философских вопросов, конечно, не являлась для него самоцелью. Но его критика была «движущейся эстетикой», тесно связанной с его философскими взглядами и в значительной мере была обусловлена развитием самого искусства. «Задача истинной эстетики, - отмечал критик в 1843г., - состоит не в том, чтоб решить, чем должно быть искусство, а в том, что такое искусство». Поэтому она должна рассматривать искусство как «предмет, который существовал давно прежде ее и существованию которого она сама обязана своим существованием».

     По  мере того как сама русская литература все больше проникалась социальной проблематикой, все в большей степени социализировались эстетические позиции Белинского. Еще в 1841г. в статье о стихотворениях Лермонтова критик писал: «Как красота, так и поэзия - выразительница и жрица красоты, сама себе цель и вне себя не имеет никакой цели». Но уже в 1842г. он считает такое понимание красоты и искусства первоначально необходимым, но уже односторонним. В письме к Боткину в декабре 1847г. Белинский отмечал: «А мне поэзии и художественности нужно не больше, как настолько, чтобы повесть была истинна, т. е. не впадала в аллегорию или не отзывалась диссертациею. Для меня дело - в деле. Главное, чтобы она вызывала вопросы, производила на общество нравственное впечатление». Вместе с тем невозможно безнаказанно нарушать законы искусства. «Без всякого сомнения, искусство прежде всего должно быть искусством, а потом уже оно может быть выражением духа и направления общества в известную эпоху. Какими бы прекрасными мыслями ни было наполнено стихотворение, как бы ни сильно отзывалось оно современными вопросами, но если в нем нет поэзии, - в нем не может быть ни прекрасных мыслей и никаких вопросов, и все, что можно заметить в нем, - это разве прекрасное намерение, дурно выполненное», - пишет он во «Взгляде на русскую литературу 1847 года».

     Но  в сам критерий художественности у Белинского с начала его критической  деятельности и до ее конца включается правдивость, истинность произведения. «Дар выставлять явления жизни во всей полноте их реальности и их истинности» - это не только особенность таланта Гоголя, но очень важное качество художественной одаренности, которое вызывало высокую оценку русского критика. «Где нет истины, природы, естественности, там нет для меня очарования», - определял еще молодой Белинский эстетический критерий актерской игры. Еще тогда, понимая, что поэзия исторически была не только реальной, но и идеальной, когда пересоздавала «жизнь по собственному идеалу», критик отдает предпочтение первой - поэзии реальной, поэзии жизни, поэзии действительности, которая, по его словам,- «истинная и настоящая поэзия нашего времени». В последних своих трудах критик настойчиво отстаивает принципы «натуральной школы», получившие развитие в творчестве Гоголя, Герцена, Тургенева, Достоевского, Некрасова, Григоровича, Гончарова, Даля. И хотя термин «реализм» утвердился как эстетическое понятие уже после кончины Белинского, именно он, продолжая традиции Надеждина, поддерживал «реальную поэзию», видя в реализме главный критерий художественного творчества, ибо «когда человек весь отдается лжи, его оставляют ум и талант!».

     «Эстетический кодекс» Белинского оказал такое  воздействие на последующее развитие русской литературы, критики и  эстетики, что многие его положения  сейчас могут показаться тривиальными, хотя в свое время они были новым словом в истории эстетической мысли. Непреходящая теоретическая ценность эстетических положений критика, прошедшего «школу» Шеллинга и Гегеля, заключается в их диалектическом содержании. Подчеркивая важность верного отражения в искусстве самой действительности, Белинский, придававший большое значение проблемы личности, подчеркивал и «гуманную субъективность» искусства. Говоря об истинности и правдивости искусства, он не сводил его к копировке жизни: «Тут все дело в типах». Типический образ, по Белинскому, - единство конкретного и общего, случайного и необходимого, знакомого и незнакомого, объективного и субъективного, содержания и формы.

     С точки зрения диалектики национального  и общечеловеческого стремился  Белинский подойти к проблеме взаимоотношения России и Запада. «Разделить народное и человеческое на два совершенно чуждые, даже враждебные одно другому начала - значит впасть в самый абстрактный, в самый книжный дуализм», - заявлял критик. Поэтому он полемизирует и со сторонниками «фантастической народности», и с теми, кто впадает в «фантастический космополитизм». «Фантастическая народность» была присуща приверженцам официальной народности; они «смешали с народностью старинные обычаи, сохранившиеся теперь только в простонародье, и не любят, чтобы при них говорили с неуважением о курной и грязной избе,  о редьке и квасе, даже о сивухе». Но подобные воззрения, по мнению Белинского, присущи также славянофилам. В статье «Взгляд на русскую литературу 1846 года», отдавая должное важности проблем, которые ставит «партия славянофильская», критик выражает свое несогласие с мнением сторонников этой «партии» относительно оценки реформы Петра I, которая якобы «лишила нас народности», и с их призывом «воротиться к общественному устройству и нравам времен не то баснословного Гостомысла, не то царя Алексея Михайловича», и по поводу обусловленности русского национального начала смирением, которое будто бы присуще «одним славянским племенам». Не приемлет Белинский и «фантастический космополитизм», проповедуемый критиком и публицистом Валерианом Майковым и некоторыми западниками. Он критикует взгляд, согласно которому «национальность происходит от чисто внешних влияний и выражает собою все, что есть в народе неподвижного, грубого, ограниченного, неразумного, и диаметрально противополагается всему человеческому», а «великие люди» «стоят вне своей национальности, и вся заслуга, всё величие их в том и заключается, что они идут прямо против своей национальности, борются с нею и побеждают ее» .

     По  Белинскому, «великий человек всегда национален как его народ, ибо он потому и велик, что представляет собою свой народ». Национальное и человеческое не противостоят друг другу. Человеческое проявляется через национальное. Однако в любом народе существует борьба «нового с старым, идеи с эмпиризмом, разума с предрассудками». Человеческое и выражает положительное, имеющееся в каждом народе. Поэтому, пишет критик, «пора нам перестать восхищаться европейским потому только, что оно не азиатское, но любить, уважать его, стремиться к нему потому только, что оно человеческое, и, на этом основании, все европейское, в чем нет человеческого, отвергать с такою же энергиею, как и все азиатское, в чем нет человеческого».

     С удовлетворением он отмечал: «Умея  отдавать справедливость чужому, русское общество уже умеет ценить и свое, равно чуждаясь как хвастливости, так и уничижения» ; «Да, в нас есть национальная жизнь, мы призваны сказать миру свое слово, свою мысль». Он верил в будущность своего отечества на путях развития цивилизации и культуры, когда «мы будем уже не догонять Европу, а идти с нею рядом».

     В 40-х годах XlX в. материалистическое направление  в русской  философии было представлено прежде всего  трудами  А.И.Герцена. 

д) Развитие материалистической философии и диалектического воззрения на природу и общество. 

    В  философском  труде «Письма  об  изучении  природы»   А.И.Герцен   выступает   как   приверженец материализма, хотя называет его философией «реализма». В центре этой работы –  проблема  взаимоотношения  между философией  и естествознанием. По мнению Герцена, философия и естествознание изучают  одно и то же – окружающий нас «фактический мир» и не могут развиваться без  опоры друг на друга.

      Естествознание  без  овладения   философской  диалектикой   не сможет  создать  истинную  картину  мира,   и   философия   без   опоры   на естествознание не  сможет  развиваться.  «Философия,-  пишет  Герцен,  -  не опертая на частных науках, на эмпирии, - призрак, метафизика,  идеализм».  В свою очередь, «эмпирия, довлеющая себе вне философии, -  сборник,  лексикон, инвентарий».  Антагонизм,    существовавший    между    философией    и естествознанием, исключает возможность правильных  теоретических  обобщений, является тормозом в поступательном движении науки, «часто  заставляет  целые годы трудиться, - пишет Герцен, - для  того,  чтобы  приблизительно  открыть закон,  давно  известный  в  другой   сфере,   разрешить   сомнение,   давно разрешенное: труд и усилия тратятся для того, чтобы во  второй  раз  открыть Америку…».