Проект человека в экзистенцианальном психоанализе Э.Фромма

Возрастание свободы рождает  тоску по утерянной связи с  природой, желание "вернуться назад", к племенному, коммунальному бытию. Это желание, обнаруживаемое в символах "Матери-Родины", "Матери-Земли", Фромм называет "кровосмесительным. Прорыв инцестуозных влечений из коллективного  бессознательного в массовое сознание сопровождается оживлением мифов, иррациональных идеологий.

Успехи просвещения не только освобождают, но и дают импульс  реакционным силам. Человек стремится  к свободе, мечтает о ней, но ощущает  ее, как бремя, ибо свобода налагает ответственность, требует самостоятельного выбора. Экзистенциальные противоречия конституируют сознание, являясь  в то же время источниками тревоги.

Будучи идеологом социализма, Фромм утверждает, что общество на основе возросшего экономического богатства, укрепившегося правосознания, развитой нравственности и гуманистической  религии, способно разумно регулировать потребности своих членов, производство и распределение, не допускать резкого  классового размежевания. Здоровое общество обеспечивает достойное существование  всем, кто не может сам себя прокормить. Социализм держится не на экономике, а на гуманистической этике и  душевном здоровье. Адекватный же способ разрешения экзистенциальных дихотомий - бескорыстное совершение добрых поступков - милосердие, любовь, духовное творчество.

В книге "Бегство от свободы" Фромм осуждает пафос "исторической необходимости" как ложный и аморальный и утверждает пафос свободы и  ответственности.

Корни германского национал социализма - этого новейшего бегства  от свободы - Фромм усматривает во временах Реформации. Последняя, по мнению Фромма, была неудачной попыткой самоутверждения  человека в условиях расширившейся  свободы. Реформации, как и национал-социализму, предшествовал период относительно спокойного развития. В Средние века массы страдали от войн, эпидемий, феодального гнета, но человека все же чувствовал себя защищенным. Каждый занимал свое место в социальной иерархии. Отношения между людьми одного сословия носили, в основном, личностный, неофициальный характер. Цех, гильдия, община, церковь защищали отдельную личность. Религия создавала четкую систему ориентаций. Философская антропология церкви была гуманной и оптимистической. Учителя церкви подчеркивали, что человек создан по образу и подобию Божию, может выбрать путь добродетели и спасти душу. Свобода, бессмертие, достоинство человека представлялись гарантированными подвигом Христа. Грань между земной и небесной, временной и вечной жизнью не казалась столь уж резкой.

В XV-XIV веках феодальная система  была потрясена ростом городов и  развитием капитализма. Человек  почувствовал себя оторванным от земли, общины, церковного прихода. Распространение  философского рационализма, гуманистической  идеологии способствовало осознанию  индивидуальной свободы и возникновению  чувства одиночества, непрочности  бытия. Вера в бессмертие ослабла  и человек остро ощутил необходимость  самореализации в течение ограниченного  срока земной жизни.

Сдвигами в образе жизни  и мироощущении масс Фромм объясняет  победу учений Лютера и Кальвина. Идеология  реформации отличалась безрадостным тоном. Лютер провозгласил свободу, но эта  свобода была осмысленна, скорее, как  бремя, нежели как простор для  творчества. Человек был признан  греховным от рождения и имеющим  врожденную склонность ко злу. Он ощущал себя ничтожным и бессильным перед  Богом. Возможность спасения состояла лишь в том, чтобы, признав свое бессилие, сделаться послушным орудием  в руках Бога.

Особенно мрачной и  жестокой была кальвиновская теория предопределения. Кальвин учил, что  только Бог решает, кому спастись, а  кому погибнуть. Действия человека не имеют для спасения души решающего  значения. Человек не принадлежит  себе. И все же кальвинисты считали, что именно они, люди, осознающие собственную  греховность и ничтожность, являются избранными, имеют больше шансов спастись, чем представители других конфессий. Поставив своих адептов в привилегированное  положение, протестантизм подорвал идею равенства людей перед Богом, завещанную ранним христианством. Отсюда, как полагает Фромм, вырастает учение об избранной арийской расе.

Проводя параллель между  Реформацией и нацизмом, Фромм  описывает "смутное время", которое  предшествовало приходу Гитлера  к власти. Падение монархии в Германии, рост инфляции, безработицы, крах многих предпринимателей. Стиснутый между  монополиями и рабочим движением  средний класс чувствовал себя психологически и социально не защищенным. Традиции и опыт старшего поколения были поставлены под вопрос. Прервалась связь поколений. Версальский договор стал символом национального унижения Германии. Либерально-демократическая  идеология, парламентские формы  утратили авторитет как у "верхов", так и у "низов". Массы испытывали духовный кризис, связанный с крушением  старых ценностей. Отсутствовало сколько-нибудь ясное представление о путях  развития страны. Распространялись страх, неуверенность, начался судорожный поиск мифов и идеологий, которые  смогли бы стать основой социальной сплоченности и веры в будущее.

Когда получают простор иррациональные силы, открывается широкая арена  для деятельности "харизматических  личностей", популистских лидеров, вождей, обуреваемых жаждой власти и уверовавших  в свою миссию спасения народа. В  обстановке интеллектуального и  нравственного упадка формируется  новая авторитарная идеология. Фашизм с его мифами об исторической миссии германского народа, будущем тысячелетнем рейхе, культом партии и фюрера, воплощающего в своей персоне волю и ум народа, соответствовал настроениям масс. Фашистские идеологи обещали народу мудрую отеческую  опеку, изобилие благ и торжество  свободы. Многие колеблющиеся интеллигенты и растерянные юноши, мечтавшие  о всеобщем счастье, поддались этой пропаганде и встали в ряды штурмовых  батальонов.

Маркс говорил о теории, которая, овладевая сознанием масс, становится материальной силой. Фромм  замечает, что теория, как таковая, не может завладеть сознанием, ибо  она сложна, отвлеченна, лишена образно-эмоциональной  привлекательности. Но теория может  дать толчок идеологическому мифотворчеству политиков. Завладеть массами может  лишь идеология, т.е. авторитарная псевдорелигия, которая формируется во взаимодействии масс и политиков-демагогов, апеллирующих к коллективному бессознательному. Идеология, возникнув, начинает жить и  развиваться по законам мифа. Теория в ней изменяется до неузнаваемости, становясь служанкой массовых инстинктов. До знакомства с идеологией массы  принимали жизнь со всеми ее сложностями  и противоречиями. Вобрав в себя идеологию, массовое сознание порождает  чудовищные гибриды - национал социализма или большевизма, затмевающие разум  и совесть. Фромм, подобно Фрейду, отмечает возрастающий конфликт между  культурой и природой человека. Но он настойчиво утверждает мысль о  культуре, истинной стихии жизни человека и как основании свободы. "Возврат  к природе" - есть бегство. Он возможен в форме коллективного невроза. Только усилия разума могут спасти человечество.

6. Человеческие потребности и "подлинный" способ жизни

Фокус психолого-антропологической  и этической концепции Фромма - учение об экзистенциальных потребностях. Это потребности в общении, трансцеденции, укорененности, самоидентичности и  системе ориентаций.

Потребности могут удовлетворяться  здоровым и невротическим, неподлинным  способом. Принятому в экзистенциалистской  психологии разграничению "подлинного" и "неподлинного" у Фромма соответствует  разграничение здорового и невротического, а также модусов "бытия" и "обладания". Здоровый способ жизни предполагает свободу разума, открытость миру, восприимчивость  к чужим радостям и страданиям, любовь к другим и к самому себе. Душевно здоровый человек обладает мужеством быть собой и совершать  выбор. Он не пытается избегнуть сложностей жизни и спрятаться от ответственности  под сенью авторитета. Неподлинный, невротический способ жизни связан с отказом от свободы и ответственности. "Бегство от свободы" выражается в ложном и узком видении мира, в слепоте в отношении собственных  побуждений, уступке страстям и инстинктам.

Потребность в общении  обусловлена тем, что человек  не самодостаточен. Биологически, социально  он нуждается в других людях. Еще  более глубока духовная взаимозависимость  людей. Общение - исходная и непреходящая реальность, источник наслаждений и  мучений. Лишь с помощью других людей  можно ощутить всю полноту  бытия, развить разум, способность  к любви и творчеству. Но другие люди выполняют в нашей жизни  также роль палачей и мучителей. Самые большие несчастья человек  терпит не от природных стихий, а  от другого человека. Зло, однако, не укоренено в человеческой природе, а является следствием ее неправильного  развития, "неподлинного" образа жизни. Зло и агрессивность - реакции  на невозможность быть свободным  и реализовать себя. Человек ищет основанного на любви и разуме свободного общения, но далеко не всегда способен преодолеть стоящие на пути к нему преграды. Люди заменяют истинное общение искусственным, пытаются удовлетворить  потребность в общении безопасным путем, окружая себя любимыми вещами, уходя от жизни в мелкие увлечения  и религию. Суррогатом общения служат секс и наркотики.

Наиболее грубый, патологический способ "неподлинного" любовного  общения - "садомазохизм", т.е. достижение контакта с другими через господство или подчинение. Учитель, глава секты  или политический вождь используют свое положение для того, чтобы , наслаждаясь властью, повелевать, мучить своих учеников и подчиненных.

Подмена любви властвованием, обладанием происходит и в личных отношениях. Одни ищут счастья и  удовлетворенности в господстве, а другие хотят найти себе господина, желают отдаться чужой воле и избежать ответственности. Оба пути - ложны, заводят  в тупик.

Любовь - главный способ "подлинного" общения. Но и в подлинной любви  человек ищет себя, осмысленно преодолевает трудности и рискует себя потерять.

Способность к любви формируется  с детских лет в эмоциональном  контакте с любящими людьми. Но она  не возникает автоматически на почве  детских привязанностей и полового инстинкта, а требует внутренних усилий. Любовь есть бытие и творчество, а не обладание. Человек, развиваясь, должен активно "упражнять" способность  к любви, заботясь о младших и  товарищах, растениях и животных. Способность к любви отличает зрелого человека и предполагает развитый интерес к личности другого.

Многие имеют превратное представление о любви. Любовь не сваливается на нас неизвестно откуда в один прекрасный день. В действительности - любовь это развитая способность  общения и своего рода искусство. Истинная любовь не тождественна сексуальной  близости, слепому обожанию или "владению" другим человеком. Она свободна, равноправна, сопряжена с душевной работой.

Помимо эротической гетеросексуальной  любви Фромм анализирует другие ее виды: любовь братскую, материнскую, отцовскую, дочернюю и любовь к Богу. "Культура любви" требует не смешивать  один ее вид с другим. Эмоциональная  недоразвитость, возникшие в детстве  фиксации и бессознательные комплексы  деформируют любовь. Супруги нередко  воспроизводят стереотипы материнской  или отцовской, сыновней и дочерней любви.

Отцовскую любовь Фромм характеризует  как "несимметричную", такую, которую  сын или дочь должны заслужить. Зрелая отцовская любовь связана с духовной близостью, мудростью, требовательностью. Отцовская любовь предполагает покровительство, разумное попечение, служит как бы наградой за достижения.

Материнская любовь тоже "несимметрична", но, в отличие от отцовской, менее  требовательна, основана на эмоциональной  близости. Она связана с самопожертвованием, безусловна и безрассудна.

В каждом виде любви есть свои опасности и отклонения. Амбивалентное  сыновнее чувство к отцу, в котором  смешиваются враждебность и восхищение, ревность и желание занять место  отца - соответствующее фрейдовскому эдипову комплексу - есть, по Фромму, инфантильное проявление любви, которая  в зрелом состоянии насыщается мотивами уважения, помощи и духовной близости между отцом и сыном. "Неподлинность" любви проявляется в неумении отца поддержать свой авторитет, в менторстве, а также в бунтарстве или слепом повиновении сына. Отклонения от подлинной  материнской любви связаны с  утратой "дистанции". Из-за внутреннего  одиночества, невротической тревоги, мать стремится быть в постоянной близости к сыну или дочери, мешая  им обрести свободу и зрелость. Мать может бессознательно проецировать на сына те чувства и требования, которые она должна была бы адресовать мужу. Недостаток материнской близости в детстве затрудняет молодому человеку достижение интимности. Избыток материнской  близости и заботы мешает взрослению.

Развитие любовных отношений  связано с изменением психологической  дистанции между любящими. В случае отношений детей и родителей  эмоциональная дистанция по мере взросления увеличивается, а духовная - сокращается. Это нормально. Но в  современном обществе из-за высоких  темпов развития культурный разрыв поколений  преодолевается с трудом, а иногда и вовсе не преодолевается. Связи  между поколениями рвутся. Дети расстаются с родителями, не достигнув духовной зрелости. Это создает угрозу культуре, ее традициям, усиливает конфликтность  в семье.

Эротическая любовь наиболее личностна, "симметрична". Она  создает возможность глубокой интимности. Более чем какой-либо другой вид  любви способствует достижению зрелости и свободы. Но в эротической любви  есть много риска, связанного с несоответствием  характеров, неопытностью, борьбой  мотивов. Различие эротической любви  и любви между детьми и родителями состоит в том, что в первом случае двое становятся как бы одним  существом, а во втором - дети и родители постепенно обособляются.