Позитивизм как философия и идеология науки. Критический анализ

Итак, по первому периоду  позитивизма можно выделить следующие  основные моменты:

Основные задачи науки (Конт): знать, чтобы предвидеть. Главная цель науки – предвидеть будущее. Предвидеть можно только с помощью математики (точных вычислений), акцент на математику.

Сансимон: в обществе могут управлять одни математики. В обществе будущего будут править только математики.

Миль: разрабатывал методологию наук. Он охватывал дедуктивную и индуктивную логики.

Три критерия разума: разум человека, прежде всего, должен быть математическим, эмпирическим (ориентация на опыт) и критическим. Это характеристики научного разума (затем Нитше показал, что разум зависит от культуры (далее Маркс и Фрейд). Веровали, что разум решит все проблемы (появление поездов и пр.).

Географическое  распространение позитивизма

* Разумеется, философия науки, как и сама наука, верно служит разным идеологиям. Ни «Диалектика природы» Энгельса, ни «Материализм и эмпириокритицизм» Ленина не вели, например, к легитимации технократизма. И распространение научного рационализма для Ленина было, напротив, предпосылкой к тому, что в будущем, овладев методами рационального мышления, «кухарка сможет управлять государством».

* Особенно наглядно значение философии науки как идеологической основы политического и экономического порядка видно в тех обществах, где социальная группа, в которой доминирует европейское рациональное мышление, находится в меньшинстве. В этом случае легитимация порядка через обращение непосредственно к науке невозможна — большинство населения живет и мыслит в рамках иной культуры, наука для него недоступна. Такой была, например, ситуация в освободившихся от колониальной зависимости странах Латинской Америки в XIX в. Бразильский историк науки У. Д’Амброзио пишет:

* «Поиск легитимирующей силы в новых странах Америки был связан с большими трудностями. Нужна была легитимация власти, альтернативная той, которая исходила из церковных структур, но эквивалентная ей с точки зрения восприятия народом, то есть основанная на мистицизме, который бы впечатлял своими символами, народу недоступными. Было большим соблазном представить знание, иерархически структурированное почти в форме Библии, обосновав им новый догматизм, необходимый как идеология для формирования нового общества. Теперь эта не подвергаемая сомнению легитимирующая сила, — Бог — заменяется другой системой, также не подвергаемой сомнению, — позитивной наукой».

* Такой философией науки, в которой истинность знания не подвергается сомнению, был позитивизм. Для идеологического контроля над представителями традиционных культур Латинской Америки позитивизм был представлен как религия, не подвергаемая сомнению и проверке. В Латинской Америке, особенно в Бразилии, он был встречен с энтузиазмом. «Эта доктрина оказалась наиболее подходящей для движения республиканцев, стремящихся к модернизации. Позитивизм, возведенный в ранг Церкви, дает обоснования, необходимые для политической и промышленной модернизации», — пишет Д’Амброзио и добавляет: «Позитивизм Конта приводит к ошибочному представлению о науке и ее возможностях давать абсолютное объяснение. Особенно это проявляется в социальной сфере, где он ведет ко все более замкнутому и закостенелому догматизму, превращается в настоящую религию. Позитивизм предлагает быстрый доступ к объяснению и в то же время создает защитный барьер против таких моделей объяснения, которые включают в себя различные культурные основания, неизбежно ставящие под сомнение политический, социальный и экономический порядок, установленный креолами — борцами за независимость новых стран».

* Позитивизм и «наука-церковь» стали барьером, препятствующим взаимопроникновению европейской и местных культур, и средством легитимации сначала доминирования креолов, а потом и неоколониализма. Надо, впрочем, отметить, что во многих латиноамериканских странах позитивизм Конта быстро уступил место позитивизму Спенсера и социал-дарвинизму.

* По-другому обстояло дело в странах с «европейским» мышлением. Здесь сначала непосредственно наука продемонстрировала высокую надежность и достоверность своих результатов и объяснений и создала свой авторитет. Но затем этот авторитет получил значительную автономию от конкретных результатов и стал сам по себе мощным средством убеждения.

“Второй позитивизм”

"Второй позитивизм"(эмпириокритицизм, махизм) - 70-е годы XIX - начало XX вв. Представителями его были в основном ученые-естествоиспытатели - Э.Мах, Р.Авсанариус, А.Пуанкаре.

В результате попыток отказаться от контовско-спенсеровской ориентации и вместе с тем сохранить основную позитивистскую направленность - резкое размежевание областей науки и философской "метафизики" - возникает вторая историческая форма позитивизма - махизм, эмпириокритицизм (Э. Мах, Р. Авенариус и др.). 

Эмпириокритицизм -  философская система "чистого опыта", критический эмпиризм, который стремиться ограничить философию изложением данных опыта при полном исключении всякой метафизики с целью выработки и естественного понятия о мире. Данная стадия сохраняет основную установку позитивизма на описание позитивного, опытного знания. Его представители настаивают на необходимости борьбы в науке с засильем метафизических подходов, на изъятие из науки таких понятий, как "субстанция", "причинность", "материальное", "идеальное". 

На стадии махизма позитивизм ставит в центр внимания такие  проблемы, которые приверженцы и  продолжатели контовского учения считали  слишком "метафизическими": природа  познания, опыта, проблема субъекта и  объекта, характер категорий "вещь", "субстанция", природа основных "элементов" действительности, взаимоотношение  физического и психического и  т. д. Заниматься анализом такого рода проблем заставляло само развитое науки, и позитивизм, претендуя на звание "философии науки", не мог этого  избежать. Обращение к данной проблематике сопровождалось сближением позитивизма  с теми направлениями, которые Конт и его последователи объявляли "слишком философскими", далекими от науки. Последовательно проводя  точку зрения феноменализма, махисты  приходят к выводу о близости позитивизма  к философии Д. Юма и субъективному идеализму Д. Беркли, обоснованно усматривая именно у этих философов, а не во взглядах Тюрго и Даламбера ту философскую традицию, которая в наибольшей степени соответствовала позитивистскому пониманию научности.

Махисты считают, что задача философии состоит не в построении "синтетической" системы, воплощающей  общие выводы всех наук, а в создании теории научного познания (в этом второе направление позитивизма сходно с влиятельными в западной буржуазной философии XIX-XX вв. неокантианскими  направлениями). Вторая историческая форма  позитивизма, таким образом, отличается от первой не только пониманием характера  конкретных проблем, подлежащих философскому рассмотрению, но и определением самого предмета философии. 

Разумеется, между этими  формами имеется и определенное сходство. В рассуждениях махистов и эмпириокритиков можно без  труда обнаружить идеи, которые почти  без изменения заимствованы из работ  Г. Спенсера и других позитивистов XIX в. (в том числе и некоторые  элементы естественнонаучного и  вульгарного материализма). Принципиальное сходство обеих форм позитивизма  заключается в стремлении лишить науку мировоззренческого значения и доказать чуждость науке всей традиционной философской проблематики. Махисты  осуществляют это стремление более  последовательно, чем Конт и Спенсер, продвигаясь все дальше по пути субъективного  идеализма. Анализируя традиционные философские  проблемы, махисты переформулировали  их таким образом, чтобы наглядно продемонстрировать абсурдность всех предлагаемых в философии решений. Выдвигая тезис о "нейтральном" характере "элементов мира", эмпириокритицизм претендовал на преодоление "метафизической" противоположности материализма и  идеализма, а в действительности занимал позиции субъективно-идеалистического феноменализма. 

Эмпириокритики уделяли  философской проблематике гораздо  больше внимания, чем позитивисты XIX в., и в то же время они усилили  "антиметафизическую" направленность позитивизма (ряд утверждений самого Конта и Спенсера махисты уже прямо называют "метафизическими"). Махизм характеризуется расширением эмпиризма и феноменализма и более последовательным проведением идеала "описательной" науки. 

На решительный поворот  в развитии естествознания, который  произошел на рубеже XIX-XX вв., позитивизм ответил усилением негативного  характера своей концепции. Если представители первой его формы  не только ратовали за избавление науки  от "метафизики", но и внесли положительный  вклад в познание в виде обобщения  результатов научного исследования, то махисты видели основное назначение философии как теории познания в  элиминации из науки всех "метафизических фикций" (к числу таковых они  относят не только причинность, но и  молекулярно-кинетическую теорию строения материи).

Тем не менее и на стадии махизма сохраняется связь позитивизма  с реальными вопросами, существующими  в науке. Проблема связи абстрактных  понятий теории с эмпирическими  данными встает всякий раз, когда  в науке происходит ломка основных категорий, когда возникает потребность  возвратиться к вопросу о том, насколько обоснованы в опытных  данных возводимые наукой логические построения. Такая потребность остро  ощущалась в науке на рубеже XIX-XX вв. в связи с революцией в естествознании. Определенную роль в развернувшемся в этот период обсуждении логического  характера основных теоретических  понятий классической физики сыграли  и работы Э. Маха, который дал в  своей "Механике" критику представлений  Ньютона об абсолютности пространства и времени и попытался раскрыть логическое содержание понятий массы, системы отсчета и т. д. 

В критических выступлениях махистов против "метафизики" в  философии и науке, несмотря на реакционность  их общей философской установки, можно обнаружить и отдельные  здравые суждения (критика механистического понимания причинности, а также  представлений классической физики об "абсолютности" пространства и  времени). Однако методологические рекомендации, предлагавшиеся представителями второй исторической формы позитивизма, неверно ориентировали ученых. Последовательно проводимый махистами курс на феноменалистические, описательные теории резко противоречил главным тенденциям в развитии естествознания XX в., успехи которого были достигнуты как раз потому, что оно отказалось от махистских рекомендаций. Произвести теоретический синтез с помощью позитивистских рецептов, избегая всех и всяких мировоззренческих (в терминологии позитивизма "метафизических") проблем, оказывалось невозможным. 

Позитивистское отождествление науки с описанием непосредственно  данного в общественных дисциплинах  означает принятие существующих социальных отношений, сложившейся системы  ценностей (в буржуазном обществе - буржуазной идеологической системы) в  качестве чего-то непреложного, подлежащего  не критике, а только констатации. На практике подобная позиция была защитой  системы буржуазных общественных отношений. В труде "Материализм и эмпириокритицизм" разработаны основные принципы критики  позитивизма вообще. 

Логический позитивизм

Неопозитивизм (логический позитивизм, логический эмпиризм)  оформляется в 20-е годы XX в под влиянием работ Бертрана Рассела и Людвига Витгенштейна, а затем существует в в виде трех философских школ: Венского кружка, Берлинского общества эмпирической философии и Львовско-Варшавской школы.

В 1922 году на кафедре натуральной  философии Венского университета, которую  после смерти Э. Маха возглавил профессор  М. Шлик, собралась группа молодых  ученых, поставивших перед собой  смелую цель - реформировать науку и философию. Эта группа вошла в историю под именем Венского кружка. В нее входили сам М. Шлик, Р. Карнап (вскоре ставший признанным лидером нового направления), О. Нейрат, Г. Фейгль, В. Дубислав и другие. После прихода к власти в Германии нацистской партии члены кружка и их сторонники в Берлине, Варшаве и других научных центрах континентальной Европы постепенно эмигрировали в Англию и США, что способствовало распространению их взглядов в этих странах.

Философско-методологическая концепция Венского кружка получила наименование "логический позитивизм" или "неопозитивизм", поскольку  его члены вдохновлялись как  позитивистскими идеями О. Конта  и Э. Маха, так и достижениями символической  логики, разработанной Г. Фреге, Б. Расселом и А. Н. Уайтхедом, причем в логике неопозитивисты увидели тот инструмент, который должен был стать основным средством методологического анализа  науки.

Фундаментальные идеи своей  концепции неопозитивисты заимствовали из "Логико-философского трактата" Л. Витгенштейна, который в ранний период своего творчества онтологизировал  структуру языка той логической системы, которая была создана Г. Фреге, Б. Расселом и А. Н. Уайтхедом. Витгенштейн полагал, что поскольку  язык логики состоит из простых, или  атомарных, предложений, которые с  помощью логических связок могут  соединяться в сложные, молекулярные, предложения, то и реальность состоит  из атомарных фактов, которые могут  объединяться в молекулярные факты. Атомарные факты причинно никак  не связаны друг с другом, поэтому  в мире нет никаких закономерных связей.

Поскольку действительность представляет собой лишь различные  комбинации элементов одного уровня - фактов, постольку и наука должна быть не более чем комбинацией  предложений, отображающих факты и  их различные сочетания. Все, что  претендует на выход за пределы этого "одномерного" мира фактов, все, что  апеллирует к причинным связям фактов или к глубинным сущностям, изгоняется из науки. Конечно, в языке науки  очень много предложений, которые непосредственно как будто не отображают фактов. Но это обусловлено тем, что используемый в науке естественный язык - будь то немецкий, английский или какой-нибудь еще - искажает мысли. Поэтому в языке науки, как и в повседневном языке, так много бессмысленных предложений - предложений, которые действительно не говорят о фактах. Для выявления и отбрасывания таких бессмысленных предложений требуется логический анализ языка науки. Такой анализ и должен стать главным делом философов.