Особенности философского мышления. Предпосылки, основания и цели познания как предмет философского осмысления

Сущность веры прежде всего должна быть понята в соответствии с ее подлинным содержанием. В этом смысле необходимо разграничить различные  качественные проявления уверенности  или убежденности, которые возникают  в нашем сознании. О вере можно говорить:

1) как о признании допустимых положений или предположений, имеющих смысл в определенном контексте (например, аксиомы и постулаты в научном знании);

2) как о признании вероятности тех или иных фактов, представлений, предположений (например, «это могло произойти, следовательно этому можно верить»);

3) как о безоговорочном признании  представлений, имеющих исключительное ценностное значение для конкретного индивида или группы людей (например, «я верю в целесообразность всего происходящего» или «мы верим в прогресс»),

4) как о признании высшего смысла или безусловной истинности утверждений, имеющих сакральный /священный/ статус или абсолютное, безоговорочное значение (вера в Бога, религиозная вера) .

Уже из такого разграничения видно, что понятие веры необходимо дифференцировать в соответствующем контексте, и если этого не делать, мы легко впадаем в ложные выводы относительно статуса веры в процессе познания и осмысления мира. В частности, признание допустимости или вероятности утверждения (1и 2) осуществляется как проявление рационального мышления, поэтому не следует отождествлять его, например, с верой в Бога. Однако, как уже было сказано, допустимость тех или иных положений чаще всего обнаруживается на основе ценностного выбора (3). А ценностный выбор опирается на представление о том, каким мир должен быть в отличие от того, каким он является или насколько он несовершенен сейчас (4). Поэтому, говоря о вере и разграничивая ее качества, все же приходится учитывать и то, как связаны эти качества между собой. Именно религиозная вера выражает предельный характер самой способности верить, т.е. способности принимать безусловную, безоговорочную  истинность представлений о должном. И поскольку именно она формирует самые глубокие и устойчивые мотивации человеческой деятельности, то прежде всего важно определить ее место по отношению к деятельности разума.

Философия Платона и неоплатонизм в этом смысле остаются наиболее радикальным  рациональным решением, т.к. с этой позиции  истина подчинена идее блага (истина определяется через должное). Тем не менее это не значит, что другого решения нет.       

Решение проблемы соотношения веры и разума было сосредоточено в  трех направлениях:

1. Вера является определяющим условием для для любого познания и понимания, она направляет деятельность разума  (Тертуллиан, Августин Блаженный, Ансельм Кентерберийский и др.).
2. Разум должен определять качество веры: т.к. не любая вера является истинной, то задача разума – дать верные ориентиры в вопросах веры (Аверроэс, Абеляр и др.)
3. Истины разума и истины веры не совпадают, относятся к разным сферам и выполняют разные функции в познании и самоопределении человека, поэтому нельзя определить их первенство, но необходимо обосновать возможность их взаимодополнения (концепция двух истин: аверроисты, Фома Аквинский и др.) 

Поиск баланса между верой и  разумом привел философскую мысль  к необходимости создания принципиально  другой метафизики, которая могла  бы обосновать и дать возможность  понять  отношение Творца и творения, бесконечность Бога и конечность мира, непропорциональность, асимметрию действия и результата и т.п.

Стремление найти способы и  принципы мышления, обеспечивающие взаимодействие веры и разума, привело к возникновению  наиболее влиятельного философского направления средневековья – схоластики (от лат.- школа). Школа аристотелевской логики стала здесь методологической основой, позволяющей настолько «вышколить» разум человека, чтобы его внутренняя дисциплина стала естественной и неустранимой в выборе ценностных ориентиров и способов верного понимания истин веры и текстов Священного писания. Эта задача схоластики наиболее ярко проявилась в решении проблемы доказательства бытии Бога. Смысл решения этой проблемы заключается не столько в создании рационального доказательства существования Бога (в силу того, что логическое доказательство положения «Бог есть» невозможно), сколько в том, чтобы понимание идеи и отношение к идее Бога стало корректным и достаточно глубоким, а не примитивным и наивным.

Решая эту задачу, Фома Аквинский вывел пять основополагающих понятий, в которых может быть представлена суть бытия Бога: Бог – это первопричина и источник движения всего существующего, это источник порядка, это высшее совершенство и высшая целесообразность для всего существующего.

Еще одним философским направлением, нацеленным на решение той же задачи, можно считать герменевтику (от имени Гермеса – в егип. мифологии божества (Гермес Трисмегист), обладающего высшим тайным знанием, в др.греч. мифологии божества, передающего послания от богов). В древнем мире герменевтика считалась искусством истолкования пророчеств, истолкования тайного смысла знаков. В средневековой философии герменевтика приобрела статус учения об интерпретации Священных текстов, которое было направлено на исследование способов и процедур осмысления, понимания скрытого, данного с помощью символов содержания Ветхого Завета и Евангелия. Но в наиболее широком смысле герменевтика была нацелена на исследование отношения языка и мышления, на определение норм истинности в интерпретации текстов и знаков.

Одним из существенных вопросов, с  которым столкнулась герменевтика был вопрос о мере объективности  смысла текстов или знаков – действительно  ли смысл уже полностью заложен  в содержание текста, и тогда каким  образом мы можем претендовать на его понимание (ведь различные субъективные или культурные факторы создают для нас непреодолимые препятствия) или же смысл все таки привносится нами в текст в качестве собственного понимания, и тогда необходимо установить, на каком основании можно говорить об истинности нашего понимания. Ответ на этот вопрос заключается в признании объективности смысла, особенно высшего смысла Богооткровенных истин и выводе о том, что только взаимодействие истинной веры и разумности может обеспечить адекватное понимание этого смысла. Боговдохновенный текст может открыться только при боговдохновенном чтении, «только при посредстве благодати» (Ориген).

Итак, в средневековой философии  проблема согласования рациональных и  нерациональных установок в мышлении, в основном, решалась путем исследования возможностей разума: его способности «ответить» на иррациональный вызов, но также и его способности «адаптироваться» к нерационализируемым представлениям – таким, как вера, культурные ценности или язык.   

Дополнительно к данной теме: М. Гурина. Философия.:  гл. III. Философия и религия: 1. а), b);    2.

Тема 5.   Мистицизм как модель мышления и познания.

Среди всех изучаемых нами моделей  мышления мистицизм представляет собой  исключительное явление, и эта исключительность проявляется в том, что здесь стремление к знанию или решение познавательных задач осуществляется на пределе возможного и поэтому сталкивается с такими трудностями, которые делают эту модель мышления практически недоступной для подавляющего большинства людей. Но тем не менее мистическое мышление представляет собой довольно глубокий пласт в человеческом мышлении, оно лежит в основе архаических моделей мышления и не утрачивает своей значимости сегодня.

       Слова «мистика», «мистический», «мистицизм» в обыденной речи или обиходных представлениях людей выражают любое непонятное или выходящее за рамки представимого явление, что очень часто связывают с действием тех или иных «потусторонних» сил. Такое понимание имеет некоторое оправдание, т.к. греческое слово «mistikos» означает «таинственный». Но такое понимание существенно искажает представление о мистицизме как о модели мышления или как о познавательной «стратегии».

Мистическое мышление исходит из признания того, что мир как единое целое, как глубинная связь всех вещей и явлений представляется непостижимой тайной в полном смысле этого слова – ведь если то, что мы считаем тайной, в принципе, можно открыть или разгадать, то это вовсе и не тайна на самом деле; тайна, если она является таковой, раскрыта быть не может, т.к. ее скрытое содержание находится за пределами выразимого. Но тем не менее признание того, что скрытая глубинная связь всех вещей и явлений непостижима, не означает, что в данном направлении не может возникнуть никаких познавательных интересов или задач. Мистицизм в его философском проявлении – это постижение того, как именно должны создаваться ориентиры, ставиться задачи и как должны реализоваться познавательные интересы в сфере мистического мышления и познания, в какой мере мистическое познание может претендовать на истинность. Познавательным ориентиром здесь становится не анализ и объяснение типов или уровней связей между явлениями действительного мира (что мы видим в рационализме), а синтетическое видение и понимание как «охватывание» бесконечной целостности и связности всего существующего. Поэтому мистическое познание предполагает, прежде всего, самопознание, нацеленное на исследование границ и пределов возможного для человеческого сознания, души и духа, ведь именно наша ограниченность (телесная, ментальная, духовная, пространственно-временная и т.д.) становится препятствием на пути к пониманию безграничного и беспредельного. При условии преодоления этих ограничений сознание и дух человека только приближаются к возможности мистического восприятия и понимания реальности, проникновения в глубинную сущность и смысл происходящего.

В этой связи нужно сразу отделить мистицизм от достаточно близко примыкающих  к нему оккультизма (оккультного знания, формирующегося на основе оккультного мышления), и эзотерики (эзотерического, т.е. особого тайного знания о движении духов и духовных силах человека), т.к. у них принципиально различные цели и пути в познании. Оккультное мышление и эзотерику можно, в определенной степени, считать одними из архаических форм или проявлений мистического мышления, однако это не распространяется на соотношение оккультизма, эзотерики и мистицизма как различных познавательных установок и принципов.  

Оккультизм, в своем исконном значении, представляет собой закрытое знание, опирающееся на какой-либо культ, связанный с почитанием тех или иных божественных сил, духов, с преклонением перед той или иной тайной силой или стихией и т.п. Цель оккультизма – создать особое тайное знание и соответствующие ему практики, которое позволяют человеку ориентироваться и действовать в безграничном поле действия этих тайных сил или стихий. Такое знание, как правило, имеет три основных направления – искусство предсказания и истолкования знаков, медицина и теургия (знание о движении духовных сил и том, как они управляет жизнью человека и также магическое искусство приводить душу в соприкосновение с духами). Оно должно также опираться на своего рода «теоретическую» базу, которая дается в теогони и космогонии – учениях об абсолютном, о божественных началах, об осуществлении этих начал в пространстве и во времени и т.д. В некоторых «практических» аспектах такое знание может быть соотнесено с магией или ее элементами, предполагающими представления о симпатической связи между вещами или явлениями (например, представление о том, что след, оставленный человеком, или его изображение связаны с самим человеком), представления о субстанциальном переносе в пространстве и во времени (например, действие амулета или талисмана) и др.

В своем историческом развитии оккультизм приобретал различные формы, наиболее известными из которых стали его «наукообразные» разновидности: такие, как  астрология и алхимия. Следует отметить, что несмотря на то, что оккультное знание, являясь отголоском архаических моделей мышления, не выдерживает никакой критики, оно сохраняет свою актуальность, популярность и в современном мире. Это может быть объяснено не только тем, что люди чаще всего мыслят не критически и весьма легковерны, но прежде всего тем, что именно оккультное знание ориентировано исключительно на индивидуальный подход в оценке ситуации или состояния человека, что хорошо сформулировал известный исследователь мифологического и культового мышления Курт Хюбнер: физика может объяснить, почему кирпич выпал из стены, но она (и никакая другая наука) не объяснит, почему он упал именно на этого человека. Только оккультные науки видят в таком объяснении одну из своих главных задач, хотя, конечно, вопрос том, как именно эта задача выполняется, весьма проблематичен.     

Эзотерика представляет собой тайное знание об основах духовной жизни и духовной гармонии, о духовном постижении глубин божественной или высшей мудрости, заложенной как в определенных религиозных доктринах, в доктринах, синтезирующих различные религиозные позиции, так и во внерелигиозных представлениях о Высших мирах. Этим и объясняются различия в эзотерических доктринах, существующих с древности до наших времен. Попытка преодолеть различия, т.е. обнаружить единство эзотерических доктрин осуществлена в эзотеризме, направлении, определяющем условия и способы объединения эзотерических доктрин (Э.Шюре и др.). 

Оккультизм и эзотерика  могут быть связаны между собой, когда: во-первых, один вид знания предполагает другой (т.к. теогония и космогония становятся их общим основанием или же поскольку подготовка в оккультных науках требует достижения особого духовного уровня), а во-вторых, вместе они образуют общее мировоззрение и способ понимания реальности –  теософию.

Итак, на первый взгляд, довольно трудно найти различия между мистицизмом и теософией, особенно, между мистицизмом и эзотерикой (когда речь идет о духовном самопознании), поэтому эти позиции часто и не пытаются различать или вообще смешивают. Однако здесь есть принципиальное различие, и оно заключается в том, что оккультизм и эзотерика, в конечном итоге, ориентированы на достижение конкретного, определенного знания или результата, которое можно представить, оформить в завершенном виде, и, что самое характерное – использовать; мистицизм же предполагает крайне осторожную позицию в понимании глубинных отношений и связей всего существующего, которая устанавливает их принципиальную непостижимость.

Мистическое познание хоть и предполагает достаточно определенные «ходы» (как, например, самопознание, ведущее к самосознанию, внутреннему контролю, расширению возможностей восприятия и т.п.), но все же основополагающую роль возлагает на Откровение как на даруемую свыше возможность и способность обрести прозрение, просветление, в котором открывается истина. И человек не может ни предвидеть, ни предугадать, кому и почему этот дар открывается. Мистическое познание – это путь в неопределенность, когда человек отталкивается от всего, что кажется ясным или возможным, определенным или надежным, переходит границу формулируемого знания или даже границу представимого (апофатический путь, апофатика), при этом интуитивно «улавливая» целостность и связность этой неопределенности.

Мистический путь познания может осуществляться как в рамках той или иной религиозной доктрины, так и вне этих рамок. Но даже когда он «привязан» к религиозной доктрине, то все равно она принимается не жестких конфессиональных рамках, а в смысловом, сущностном видении Божественного начала. Истинность мистического понимания, в таком случае, видится в соответствии символам веры. Истинность внерелигиозного мистического понимания обнаруживается во внутренней образной согласованности представлений и метафор, символической связности этого понимания.