Основные принципы построения этики

     В-третьих, это собственно свобода в умопостигаемом мире вещей в себе, «высший принцип свободы» [5, т. 4, ч. 1, с. 339], «причинность через свободу». Ее аналогом является «свободная необходимость» субстанции.

     В-четвертых, Канту приходится пользоваться обыденным  понятием свободы как способности  к произволу в эмпирическом мире. Это возможность человеческой воли выбирать между различными принуждениями  чувственности или же стать независимой  от принуждений чувственности вообще. В общем смысле это лишь «свобода в негативном смысле»                 [5, т. 4, ч. 1, с. 351]. Она есть причина антиморального поведения.

     Среди принципов государственной жизни он указывает «свободу» в смысле права повиноваться только тем законам, на которые гражданин сам изъявил согласие. С другой стороны, для граждан любого государства требуется и такая свобода: «...ни один не может меня принудить меня быть счастливым так, как он хочет...» [5, т. 4, ч. 2, с. 79]. Больше всего беспокоит Канта проблема «рабства», под которым он имеет в виду также и крепостную зависимость. «Нет ничего ужаснее, когда действия одного человека должны подчиняться воле другого... Человек, зависящий от другого, уже не человек» [5, т. 4, с. 219]. Также ратует Кант и за свободу совести, мысли и слова.

     Согласно  этике Канта, согласуются два  типа поведения: любой, но тот же самый  поступок легален для одного и  морален для другого мира. Значит, у каждого фактически совершаемого поступка налицо две различные мотивации, и он легален и морален одновременно. Но не понятно, как две различные  мотивации уживаются в сознании одного и того же человека. Проблема еще осложняется тем, что Кант желает победы моральной мотивации, а значит, и торжества полного  морального поведения.

     Свобода, бытие Бога и бессмертие души  — те три ипостаси нравственности, которые в «Критике чистого  разума»  становятся вехами, ограничивающими знание: первая из них —   это свобода.  Подчинение человека природе, пишет Кант, всегда нелегко, но оно неизбежно.  «Гораздо более жестоким и  неестественным,  чем  это  бремя  необходимости,  является подчинение одного человека воле другого. Для того,  кто  привык  к  свободе, нет большего несчастья, чем быть отданным во власть такого же существа,  как он, которое может принудить его отказаться от своей воли и  делать  то,  что он хочет».[5, т.2, с.218].  Потребность в свободе так велика,  что,  если предоставить выбор между смертью и рабством, большинство, как думает  Кант, предпочтет смерть. Ведь  воля  каждого человека  есть  продукт только  его собственных устремлений,  склонностей и согласуется с его собственными представлениями о благополучии. «В подчинении другому есть не  только  нечто крайне опасное, но и нечто отвратительное и  противоречивое,  указывающее  в то  же  время  на  его   неправомерность...»[5,   т.2,   с.219.].   Животное, подчиняющееся человеку, ощущает,  конечно,  свою  беду,  если  этот  человек недобр, но, по мнению Канта, ощущается это не в каждое мгновение,  да  и  не знает животное ничего о своем существовании в целом. Человек же,  «зависящий от другого, уже не человек; он это звание  утратил,  он  не  что  иное,  как принадлежность  другого  человека»[5,  т.2,  с.220].  Таким образом,   Кант приходит  к выводу  о свободе как   такой   существенной   характеристике специфически человеческого бытия, которая возвышает его над всем  животным миром. Свобода — это сфера не внешнего, но внутреннего чувства,  его можно назвать чувством человеческого достоинства и человеческой  автономии.  Пока еще свобода не признается  областью  интеллигибельной,  но  уже объявляется стоящей выше животного царства и являющейся принадлежностью разума,  причем особого разума.

     Как же возможна свобода и нравственность? Человек, говорит Кант, принадлежит  в одно и то же время к двум мирам. Один – мир природы, явлений эмпирического бытия, пространства и времени, внешней необходимости; другой же – мир ноуменальный, вне пространства, времени и всего сущего, мир интеллигибельный, мыслимый лишь в категориях практического разума, мир свободы. Соответственно все мыслимые законы подразделяются Кантом на «законы природы» и «законы свободы», или нравственности.

     Свобода для Канта означает не беспричинность, а способность разумного существа самому устанавливать для себя закон  в качестве необходимого и универсального. Когда человек сам налагает на себя закон, но притом такой, который может быть одновременно законом всеобщим, распространяющимся на все человечество (знаменитый кантовский «категорический императив»), тогда он свободен. Это и есть нравственность, тождественная свободе. В том, что этот закон определяется свободным, собственным усмотрением индивида, которое в свою очередь не предопределено никакими природными детерминантами, ничем иным, кроме самого человеческого разума, проявляется субъективный и автономный характер морали; в том же, что этот закон не может быть простым изъявлением личного произвола, а может быть только всеобщим, проявляется его объективность и необходимость (объективность не эмпирического, а ноуменального, трансцендентального плана, необходимость, выводящая человека за границы мира природы). Кант высказывает догадку о том, что свобода не предшествует морали как ее изначальная предпосылка, а является выражением специфического характера нравственного долженствования.

     Многие  философы пытались доказать возможность  для человека свободы посредством  различения причинности психической  и физической. Но Кант отвергает  эти попытки и говорит, что  психическая причинность не меньше, чем физическая, принадлежит к  царству необходимости. Проблема свободы  есть проблема вменяемости и возможной  спонтанной причинности. Философ задавался  вопросом, каким образом один и  тот же поступок может называться свободным, если в то же время он подчинен неизбежной естественной необходимости?

     По  Канту решение в вопросе о  свободе зависит не от того, лежит  ли причинность внутри объекта или  вне его, и если она лежит внутри него, то определяется ли необходимость  поступка инстинктом или разумом. Если определяющие представления имеют  основу существования во времени – в каком-нибудь предшествующем состоянии, а это состояние в свою очередь – в ему предшествующем, то необходимые определения могут быть одновременно и внутренними. Их причинность может быть и психической, а не только механической. Однако и в этом случае основа причинности определяется во времени, следовательно, при действующих условиях прошлого. А это значит, что, когда субъект должен действовать, определяющие основания его поступков уже не находятся в его власти. Вводя то, что можно было бы назвать психологической свободой, вместе с ней вводят и естественную необходимость. Следовательно, не остается уже никакого места для свободы в кантовском, «трансцендентальном» смысле. Если бы свобода нашей воли была только психологической и относительной, а не трансцендентальной и абсолютной, то, как говорил Кант, «в сущности, она была бы не лучше свободы приспособления для вращения вертела, которое, однажды заведенное, само собой совершает свои движения» [5, т. 4, ч. 1, с. 426].

     Следуя  теории Канта, для того чтобы "спасти" свободу, т. е. показать, что она возможна, приписывать ее надлежит как "вещи в себе".

     В учении Канта о свободе обнаруживается глубокая связь между его теорией  познания и этикой, между его учением  о разуме теоретическом и учением  о разуме практическом. Этика Канта одним из своих устоев имеет «трансцендентальную эстетику» – учение об идеальности пространства             и времени.

     Кант  выдвигает три постулата свободы, которые составляют его глубинную  онтологию, т. е. метафизику.

     Первый  постулат требует полной автономии  человеческой воли, т. е. свободы-произвола, сразу же перерастающей в свободу, нравственно ориентированную. Кант сводит этот постулат к формуле: «Ты должен, значит, ты можешь».

     Далее следует логическая сторона вопроса, которая показывает, что выводить способность к выполнению нормы  только из того факта, что эта норма  нами принята неверно. Но в минимальном своем значении «норма обязывает при том условии, что субъект способен ее выполнить» формула Канта вполне корректна. Разумеется, ссылка на «способность» или «неспособность» не должна прикрывать уклонение от обязанностей: ситуация «ты можешь» должна оцениваться объективно.

     Третий  постулат гласит, что свобода указывается  в качестве допустимости (регулятивности), так что категорический императив оказывается регулятивным и там, где он хочет нарушить подчинение воли природе, и там, где природа отсутствует вовсе. Свобода, объясняя действие категорического императива, сама обосновывается им в качестве собственно морального принципа.

     Итак, подвести итог рассуждениям Канта о  свободе можно следующим образом. Немецкий философ вписывает вопрос о свободе в моральную проблему, подходит к тому, что свобода – явление самой нравственности.

     Он  признает, что свобода открывается  человеку лишь в сфере практического, поскольку он сам принимается  действовать. Но тогда свобода является лишь допущением или предположением практического разума. Теоретически же ее нельзя выводить из морального соотношения, напротив, нравственность должна быть выведена исключительно из свойства свободы.

     Согласно  мысли Канта, свободу следует  относить к «вещам в себе», т.е. к трансцендентному миру. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     СООТНОШЕНИЕ КАТЕГОРИЙ «МОРАЛЬ» И «РЕЛИГИЯ» 

     Все ранее существующие теории морали Иммануил Кант считал в той или иной мере ошибочными и выражал уверенность  в том, что только его учение впервые  позволяет понять, что такое мораль «в чистом виде». Кант добавлял, что  в «вопросе о высшем принципе морали»  все прежние философы заблуждались.[5, т.4, с.387]

     Учение  о нравственности находится в  центре всей системы Канта. Ему удалось  обозначить целый ряд специфических  черт морали. Нравственность не есть психология человека как такового, она не сводится ни к каким-то присущим всем людям  элементарным стремлениям, чувствам, влечениям, побуждениям, ни к каким-то особенным  уникальным переживаниям, эмоциям отличным от всех остальных психических параметров человека. Нравственность, конечно, может  принимать форму тех или иных психологических явлений в сознании человека, но лишь через воспитание, через подчинение стихии чувств и  побуждений особой логике морального долженствования. Согласно Канту, нравственность – это долженствование, обращенное к человеку, а не естественно заложенное в нем стремление или чувство.[6, с.131]

     Внепсихологическое  понимание морали позволяет Канту  впервые в истории этической  мысли адекватно поставить проблему специфичности нравственного мотива, несводимого к «естественным» побуждениям. Мораль не дана человеку изначально, в  виде прирожденных или «исконных» стремлений. Собственно, в этом-то отношении  человек и свободен как моральное  существо от самого себя, от своей психической  природы: какими бы врожденными или  благоприобретенными качествами он не обладал, он все равно должен выполнить  вменяемое ему нравственностью. Стало быть, подлинно нравственные побуждения – это не то, что фактически есть в человеке, а то, что он должен еще обрести, до чего ему предстоит  возвыситься в процессе морального воспитания.

     Кант  подчеркивал, что «мораль, собственно говоря, есть учение не о том, как мы должны сделать себя счастливыми, а о том, как мы должны стать достойными счастья».

     Одна  из исторических заслуг Канта в развитии понятия морали состоит в его  указании на принципиальную всеобщность  нравственных требований, которая отличает мораль от многих иных схожих с ней  социальных нормативов (обычаев, традиций). Кант обратил внимание на роли личного  самосознания в морали, на специфический  характер нравственной свободы, на связь  этой свободы с особенностями  морального долженствования.

     В своем труде «Метафизика нравов»  Иммануил Кант подробно разработал систему  нравственных обязанностей. Они представляли собой четкие содержательные ориентиры для морального воления и действования.

     Все нравственные обязанности Кант разделил на две группы:

1. по отношению к самому себе
2. по отношению к другим

     Ряд «обязанностей по отношению к самому себе» Кант начал с указания на (1) долг человека заботиться о сохранении своей жизни и соответственно здоровья. К безнравственным деяниям Кант относил самоубийство и всякого рода подрыв своего здоровья (такие действия Кант называл пороками). (2) Кант называл добродетели правдивости, искренности, честности, добросовестности, а в противовес им выдвигал «пороки» лживости, непорядочности, бесчестности, недобросовестности. (3) Кант особо выделял обязанность человека сохранять свое достоинство при любых обстоятельствах. (4) К нравственным обязанностям Кант также относил «моральное самопознание», дополняемое развитием «своих естественных сил», причем не только духовных, но и телесных. (5) В противовес «долгу человека перед самим собой» Кант выдвигал «склонность к разрушению прекрасного в неживой и живой природе, особенно склонность к жестокому обращению с животными».[11, с.77]

     К обязанностям человека «по отношению  к другим» Кант отнёс любовь и  уважение. (1) Обязанность «любви к другим» Кант понимал как «благоволение», порождающее такое «благодеяние», которое не связано с расчетом извлечь из этого действования какие-либо выгоды для себя. Единственной, но необходимой компенсацией за бескорыстные благодеяния Кант считал ответную благодарность. В ней он видел «священный долг, неисполнение которого, становясь позорным примером, «может в самом принципе уничтожить моральный мотив благодеяния». [11, с.78]                        (2) В обязанность уважения к другим людям Кант относил уважение, как таковое, а также «приятность в обществе», вежливость, терпимость, мягкость, гостеприимство. Высокую нравственную ценность Кант придавал дружбе, которая понималась как «союз двух людей, основанный на взаимной любви и уважении». Кант уточнял, что «моральная дружба … это полное доверие между двумя людьми и раскрытие друг перед другом тайных мыслей и переживаний, насколько это возможно при соблюдении взаимного уважения».                        [11, с.78] Обязанности проявлять уважение к другим людям Кант противопоставил пороки высокомерия, злословия, издевательства.