Основные принципы построения этики

     Кант  считает, что моральный закон  для совершенного существа есть закон  святости. А для разумного существа этим законом является закон долга. Поступки определяются уважением к  закону и благоговением перед  своим долгом. Действия из чувства  долга – вот что имеет истинно нравственную ценность. Человек действительно нравственен только тогда, когда исполняет долг не ради какой-либо внешней цели, а ради самого долга. Ни одно из непосредственно-спонтанных чувств – доброжелательность, сочувствие, сострадание, симпатия, участие – сами по себе еще не есть истинная добродетель. Ибо эти душевные порывы могут толкнуть человека отнюдь не только на путь добра, но и к совершению зла. Кант признает мотивы человеколюбия нравственными при условии, что они не просто выражают психические склонности человека, а поставлены под контроль долга, определены моральным законом как их объективным критерием.

     Кант  допускал, что «забота о своем счастье может быть даже долгом», но в этом отношении он выдвигал следующее правило: следуй своему долгу, не обращая внимание на то, отразится это или нет на твоем эмпирическом счастье. А выполнение долга само приносит «аналог счастью... самоудовлетворенность» [5, т. 4, ч. 1, с.449].

     Что касается отношения к другим людям, то Кант советует действовать морально независимо от того, какое чувство  вызывает в нас объект нашего действия. Кант говорил: «Ненависть к человеку всегда отвратительна» [5, т.4, ч. 2, с.377]. Если нет в душе чувства любви, то пусть хотя бы будет чувство уважения. Обращаясь к долгу благожелательности, мы не можем сказать, что обязаны любить других людей и делать им добро. Когда любишь другого–желаешь ему добра из собственного побуждения, а не потому, что должен желать этого. Любовь – благожелательность, проистекающая из склонности. Но доброта может проистекать и из принципов. Наше удовольствие и удовлетворение от благодеяния может быть или непосредственным, или опосредованным удовольствием. Первое доставляется от благодеяния другому и является любовью. Второе имеет место тогда, когда мы одновременно сознаем, что исполнили свой долг – это благодеяние по обязанности. Благодеяние по любви исходит от сердца, благодеяние же по обязанности –скорее из принципов рассудка. Так, «жене можно оказывать благодеяние по любви; но там, где склонность исчезла, необходимо делать это по       обязанности». [7, с. 177]

     Однако  теория Канта не стремится превратить долг в неприятную обязанность. Но в  то же время философ делает акцент на реалистический момент долга. Все  люди не могут относиться с симпатией и любовью друг к другу, но правомерно требовать от них соблюдения долга. Также Кант говорит, что не всякий человек, что прикрывается личиной безупречности, столь же безупречен и внутри. Возможно, им движет корыстолюбие и другие низменные побуждения. Это лишний раз доказывает, что для Канта важна не только форма, но и ее содержание.

     Кант  считает, что судить о людях надо не только по их поступкам, но и мотивам, которыми они руководствуются. Но он не учитывает того, что поступки не менее важны, чем мотивы, и приучение к правильным поступкам есть одно из средств воспитания нравственных чувств.

     Неверно также превращать человека в служителя  долга. Долг должен служить счастью  людей.

     Для Канта нравственное начало сводится к субъективному сознанию долга. Долг есть долг – чистый долг, и исполнять его следует единственно из уважения к нему. Обосновывая это требование, Кант апеллирует к совести. Действительно, совесть человека является наилучшим судьей в вопросах морали, высшей способностью нахождения моральной истины и выработке правильного решения и подлинно нравственной точки зрения. Но у Канта, как это видно в «Критике чистого разума», совесть как раз и появляется там, где голос разума умолкает, где мышление не справляется с познавательными проблемами. Так что совесть по Канту уже в своем появлении по необходимости оказывается субъективной.

     В учении Канта понятие совести  неразрывно связано с дуализмом  его философской системы, которым  проникнута вся человеческая жизнь. Но этот дуализм не умаляет значение нормативно-критических принципов для реального поведения человека, и побуждения совести являются необходимой составной частью характеристики личности. Деятельный практический разум, рассматриваемый Кантом в учении о добродетели, несет в себе познание «внутреннего судилища», которое и есть совесть.

     Принцип «уважения к моральному закону» является сердцевиной кантовской этики, поскольку в нем открывается измерение гуманного поведения. Только личность, согласно Канту, может выражать это уважение, которое является априорным чувством; осознание этого уважения идентично осознанию законообразного долга и имеет характер необходимой всеобщности. Уважение к закону есть единственная движущая сила морального долга. Человек, по Канту, не просто разумное существо, он призван побуждаться разумом к моральному поведению, что выражается в почитании морального закона. Казалось бы, здесь нет речи о личном стремлении к счастью. Но противоречие долга и стремления к счастью – лишь кажущееся. Кант преодолевает его, утверждая, что счастье отдельного человека и блаженство всего человечества достижимо лишь тогда, когда их поведение подчиняется моральному закону. Смысл жизни – в связи добродетели и блаженства. Только такой долг, который способствует счастью человека и человечества, имеет этическую ценность. Учение Канта о долге, таким образом, есть забота о достоинстве человека и о счастье человечества. По Канту, долг – «мост» между личным счастьем и общественным благом, точка оптимального их соединения.

     Итак, Кант исходит из того, что долг – это принуждение и малейшее его нарушение является крайне губительным для моральной практики. Долг есть могучая сила бескомпромиссной совести, и своим «торжественным величием» [5, т. 4, ч. 1, с. 403] он создает фундамент человеческого достоинства. Известно эмоциональное заявление Канта, начинающееся словами: «Долг! Ты возвышенное, великое слово» [5, т. 4, ч. 1, с. 413].

     Человек как носитель нравственного закона и самоцель способен подчинить себе свою эмпирическую природу и возвыситься  над миром явлений, с гордостью подведя итог: «Звездное небо надо мной и нравственный закон во мне» [5, т. 4, ч. 1, с. 499].

     Однако  как возможно для человека выполнение долга, нравственного закона, моральной  практики? Постановка этого вопроса  ведет Канта к центральному понятию  и центральной проблеме его этики  – к понятию и проблеме свободы.  
 
 
 
 
 
 
 

РОЛЬ  И ЗНАЧЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ СВОБОДЫ В ФИЛОСОФИИ  КАНТА

     Свобода  —   «нерв философии Канта»,  она «является  одним   из краеугольных камней морали и религии, а также  ключом  для  систематического построения чистого разума и  разума  спекулятивного».

     Кант  не  избегает  языка  метафизики  в  рассмотрении   понятия свободы.  По  существу,  он  не  раскрывает  содержания  ее   безусловности, ограничиваясь утверждениями о  негативной свободе, то есть  «свободе  от...», хотя обращается с понятием «свобода» так, как если  бы  знание  о ней было достигнуто. Разум не может объяснить, как возможна эта свобода.  В «Критике чистого разума» Кант показал только, как мы можем ее помыслить, не впадая  в противоречие,  доказательство  ее   реальности   он   оставил   для   разума практического. Признавая природное несовершенство человека,  Кант  в то  же время видел в нем разумное  существо,   которое   способно   с   помощью собственного разума и нравственного императива ограничивать  и преодолевать собственные  желания.  «Люди  имеют  достаточно  ума  для   самоконтроля   и морального поведения».

     Кант, как дуалист, знает только два  уровня  причинности  —   в  рамках природы и свободы,  причем  в  первом  она  понимается  механистически,   во втором —  метафизически, а поскольку  человеческая  свобода  исключается  из природной, постольку природа, тело и дух  абсолютно отделены друг  от  друга. У Канта возникает опрос: «Как возможна свобода разумного существа в мире,  где правит необходимость, то  есть  господствует  необходимая,  а  не  свободная причинность?»

     Кант  называет понятие свободы «ключом  к объяснению  автономии воли». Идею универсальной воли развивает категорический  императив,  но  он требует третьего связующего звена между утверждаемой  им  волей человека  и универсальным моральным законом. Этим  третьим звеном  и является  понятие свободы.  Благодаря   идее   свободы   Кант   выявил   особенность   природы человеческого разума —  его  «виновность»,  которая несет в себе  роковое несоответствие между требованиями природы и уровнем  его  возможностей.  Все попытки   решения   смыслообразующих   жизненных   вопросов   являют   собой метафизическую лестницу человеческого  существования,  которое  погружено  в трагическую ситуацию. Кант видит выход в поиске путей  к  новой  метафизике. Именно с этой  целью  его  позитивная  критика  стала  «попыткой  представить спекулятивную философию  как  путь  к  практической философии». [5,т.3,с.190]

     А  как  быть  в  том  случае,  когда   человек   выбирает   поступок, противоречащий долгу?

     Концепция свободы у Канта допускает  неоднозначное толкование  и  может пониматься, во-первых, как  «положительная  свобода»,  при которой человек свободен только тогда, когда его действия  определяются  моральным  законом, и, во-вторых, как «нейтральная свобода»,  имеющая место в случаях выбора человеком правильных  или неправильных  действий  именно  тогда,  когда он предпочитает поступок,  противоречащий  долгу.  Для теории  Канта оба эти аспекта свободы весьма  существенны,  так как,  с одной стороны,  только обусловленность действия  категорическим   императивом,   то   есть   чисто рациональное  действие  согласуется с истинным   характером   ноуменальных сущностей, а с другой  —   необходимостью  оставить  возможность моральной ответственности для людей, действующих вопреки закону нравственности,  делая существенной  концепцию нейтральной свободы.  Однако  эти две   концепции свободы несовместимы: когда субъект действует вопреки велению долга,  он будет свободен в нейтральном смысле и несвободен в положительном.

     Подобная  трактовка проблемы свободы лишь отчасти может  быть  основана на этике Канта путем различения понятий воли  и  произвола.  Причем  если  в ранних работах  понятие воли использовалось для  обозначения, как воли,  так и произвола,  то  в поздних работах воля  есть  чистый  практический  разум источник объективного закона нравственности, а произвол  содействует выбору между директивами воли и чувственности.  Употребляя  понятие воли  в  двух различных значениях как воли и как произвола Кант утверждает, что  обе  эти, по-видимому, противостоящие друг другу концепции  вполне  примиримы  и  что, следовательно, человек теоретически обладает свободой выбора. Проблема  воли и произвола  связывается  с  попыткой  Канта  объяснить  изначальное  зло  в человеческой природе, не отвергая при этом свободы человека.  Склонность  ко злу, хотя  и  имеет  свою  основу  в  свободе,  есть  проявление  произвола. Действительно,  Кант  приходит  к  антиномии   виновности   человека   из-за «естественной  склонности  человека  ко  злу»  [10, с. 99]. Это   противоречие воспроизводит дуализм учения данного немецкого философа о свободе.

     Понятие внутренней свободы как чистого  практического разума – центральное  в философии Иммануила Канта. Однако человек живет в обществе, находится в разного рода отношениях с другими индивидами. Поэтому немецкий философ разграничивает внутреннюю (моральную) свободу и свободу внешнюю, правовую, которая может и должна быть обеспечена соответствующим государственным устройством. Это разграничение не носит абсолютного характера, так как именно категорический императив формирует эталон справедливости. Формирование внутренней свободы личности рассматривается философом как главная цель морального воспитания. «Разум должен рассматривать себя как творца своих принципов независимо от посторонних влияний; следовательно, как практический разум или как воля разумного существа он сам должен считать себя свободным...»                           [5, т. 4, ч. 1, с. 292].

     В 1783г. была опубликована первая часть сочинения Шульца «Опыт руководства к учению о нравственности». Кант выразил совершенное несогласие с тезисом Шульца, о том, что все склонности и побуждения субъекта жестко детерминированы его «любовью к себе», причем эта детерминация осуществляется через ощущения. Кант усмотрел в этом отсутствие свободы, и прежде всего, свободы воли, ведущее, по его мнению, к фатализму, который «превращает всякое человеческое поведение в одну лишь игру марионеток» и тем самым полностью устраняет основоположные для морали понятия обязанностей, долга и свободы. Немецкий философ был убежден, что без свободы воли было бы невозможно совершение нравственных поступков, которые,  по его мнению, определяются разумом в соответствии с долгом. Поэтому, согласно Канту, когда даже самый решительный сторонник  теории «фатализма» руководствуется в своем поведении разумом и долгом, он фактически «всякий раз действует так, как если бы он был свободен»               [5, т. 4, ч. 1, с.242].

     В философии Канта имеются четыре различных понятия свободы, которые  так или иначе, связаны друг с  другом и которые следует различать.

     Во-первых, это свобода как особая трансцендентальная способность. Это независимость  рассудка от причин в рядах явлений, позволяющая ему выступать в  роли чувственно необусловленного начала упорядочения этих рядов, которое и  вносит в них эту причинность  как априорный результат трансцендентальной деятельности.

     Во-вторых, Кант принимает «относительное» [5, т. 4, ч. 1, с. 166] понятие свободы в мире явлений. Так как этот мир пронизан строгой необходимостью, то свобода в нем может существовать только в виде осознанной необходимости в опыте.