Образ сверхчеловека в философии Ницше

В 1879 году Ницше оставил университет, сославшись на нездоровье, и с тех пор жил очень скромно, проводил лето в Швейцарии, а зиму в Италии. В 1879 и 1880 годах опубликовал два дополнения к "Человеческому, слишком человеческому", в последующие два года "Утреннюю зарю", где обсуждал вопросы морали, и "Веселую науку". Работы состоят из небольших разделов, около страницы каждый, и примечательны как совершенством стиля, так и язвительностью и своеобразием идей.

Одна  из важнейших работ Ницше- его  книга "Так говорил Заратустра" (1885), в которой он впервые выдвинул теорию сверхчеловека и воли к власти. Однако он понимал, что его идеи требуют пояснений и защиты от непонимания. С этой целью он опубликовал работы "По ту сторону добра и зла" (1886) и "К генеалогии морали" (1887).

В 1888 году Ницше завершил пять книг: небольшую  полемическую работу "Случай Вагнера" (1888); стостраничное резюме своей  философии "Сумерки кумиров" (1889); страстную полемическую работу "Антихристианин" (1895); а также "Ecce Homo" (1908) - остроумную попытку самооценки с такими главами, как "Почему я так мудр" и "Почему я пишу такие прекрасные книги". Наконец, в 1895 году вышла работа "Ницше против Вагнера", представляющая собой собрание слегка отредактированных отрывков из его более ранних работ.

В январе 1889 года на улице Турина с Ницше  случился припадок. Невменяемым он был помещен в психиатрическую  лечебницу, а затем передан на попечение семьи. Умер Фридрих Ницше  в Веймаре 25 августа 1900 года. [4]

3. «Так говорил Заратустра»

Книга Фридриха Ницше «Так говорил Заратустра» («Also sprach Zarathustra») была впервые издана в 1885 году. Это одна из самых спорных и известных философских книг. Первые две части книги были опубликованы отдельно в 1883 году, третья в 1884 году. Они практически не нашли признания. Четвертую часть Ницше выпустил тиражом всего в сорок экземпляров и раздал семь из них друзьям, отказавшись от прежнего плана продолжить эту работу. Первое широкое издание четвертой части было предпринято в 1891 году. Вскоре вся книга была признана классикой мировой литературы, стала необыкновенно популярной в Германии и была переведена на многие языки. [7]

Книга повествует о том, как Заратустра покинул  родину и ушел в горы, когда ему  исполнилось тридцать лет. Десять лет  наслаждался одиночеством. Но вот он пресытился своей мудростью, сердце его обратилось к солнцу за напутствием и благословением сойти вниз, к людям. Он спустился с гор и встретил старца, который в отшельничестве своем искал Бога. Старец сразу заметил: чист взор Заратустры, на лице его нет отвращения. Не оттого ли идет он так, словно танцует? Старец, узнав о намерении Заратустры идти к людям, уговаривает его остаться в лесу. Но Заратустра отвечает: "Я люблю людей". И расставаясь со святым старцем, думает: "Возможно ли это?! Этот святой старец в своем лесу еще не слыхал о том, что Бог умер!".

Общение Заратустры с людьми — это серия искусно  нарисованных Ницше житейских картинок и рассказанных Заратустрой притч  морального, психологического, философского содержания. Так, расставшись со старцем, Заратустра устремился в город, который был за лесом. Народ собрался на базарной площади, чтобы поглазеть на плясуна на канате. Перед представлением Заратустра обратился к народу с речью-проповедью, которая должна была "учить о сверхчеловеке". В чем, как оказалось, смысл этого поучения? Природа развивается от червя к человеку, "но многое в вас, — обращается Заратустра к слушателям, — осталось от червя. Когда-то были вы обезьянами, и даже теперь человек больше обезьяна, чем иная из обезьян". Близость человека к природному, животному миру несомненна. Человек — сын земли. "Будьте верны земле", — проповедует Заратустра и уточняет: "но разве я велю вам стать призраком или растением?" Верность земле означает только, что нельзя верить "неземным надеждам". Это намек на религию, что снова заставляет Заратустру повторить: "Бог умер". [4]

«Образ Заратустры, - свидетельствует сестра философа, - предносился моему брату с  самой ранней юности; он писал мне  однажды, что еще ребенком видел  великого перса во сне». В своей книге Ницше «противопоставил европейскому христианству восточные религии, начиная с персидского Заратуштры и кончая древнеиндийским Ману. <…> Характерно, что берется именно перс, ибо именно персы наиболее близко соприкасались с первыми европейцами – греками и именно они хотели уничтожить только что возникшую европейскую цивилизацию (греко-персидские войны). Интересно, что воевавшие с греками персидские цари Дарий и Ксеркс исповедовали, по словам исследователей, учение Заратуштры.

По жанру поэтическую, ритмизованную прозу сочинения «Так говорил Заратустра», скорее всего, можно отнести к уникальному явлению «философской поэмы». Поэзия (в широком смысле – поэтизация) есть необходимый и закономерный этап развития мысли в культуре. Исторически поэзия образуется при отношении к анимистическим образам как к условным и художественным. Такое отношение, характерно, например, для мистической фантазии жрецов (В Ригведе «утренние зори» одновременно являются «алыми коровами»). Языком поэзии и философии в поэтическом тексте говорит подлинность бытия. Отношения философии и поэзии диктуются историей, выражающей потребности бытия. Нахождение с бытием, т.е. событие, есть мысль, которая, развиваясь в культуре, проходит этапы: поэтизации, риторики, грамматики, логики. Со второй половины XIX века, после пика человеческой уверенности в абсолютной истинности рационалистической философии и окончательной познаваемости мира на основе существующих методов позитивной науки, в разных сферах культуры начали звучать диссонирующие с общим хором голоса. Важным этапом в развитии европейской мысли было творчество Фридриха Ницше, показавшего возможность философствования не дискурсивными методами, а художественными образами.

Ницше был человек в высшей степени  прямой и откровенный в выражении  своих дум и чувствований. Устами Заратустры он говорит: «Из всего написанного я люблю только то, что кто-либо написал своею собственною кровью». И сам он писал именно так, благодаря чему так легко по его сочинениям обрисовать черты его душевной физиономии. Его пламенная, увлекающаяся натура сгорала жаждой творческой, созидательной деятельности. Необыкновенная энергия чувств и стремлений — вот основной фон его душевной жизни. Речи Заратустры горят попеременно то пламенем любви, то пламенем гнева, смотря, но характеру трактуемого предмета. «Вулканическая душа» — так характеризуют некоторые Ницше. В связи с этим душевным свойством его стоит проповедуемый им культ воли, преклонение вообще перед силой и мощью, независимо от того, будет ли это физическая или духовная, моральная или другая какая сила. И когда он восхваляет злых и хищных людей, вроде Борджиа, то это скорее психический преобладающий отзвук уважения к его силе и мощи, чем проповедь злодейства и жестокости. [5]

Любимыми  образами Ницше были: могучая энергия  солнца, грозовая туча с молнией и громом, бушующее море, орлиный полет, чистый воздух горных высот и вольный ветер. «Будьте подобны ветру, когда он вырывается из своих горных ущелий. Благословен этот добрый, неукротимый дух, который является врагом всем репейникам, всем поблеклым листьям и сорным травам».  

В основе произведения "Так говорил Заратустра" лежат  две основные идеи философии Ницше - идея сверхчеловека и идея вечного  возвращения. Между ними трудно найти  онтологические точки соприкосновения. Однако в аксиологическом смысле эти идеи представляют некое единство. Суть идеи вечного возвращения заключается в том, что время в своем бесконечном течении в определенные периоды должно повторять одинаковое положение вещей. Таким образом, всякая надежда на утешение в будущем должна быть отвергнута, и никакая небесная жизнь нас не встретит. Мы всего лишь тени слепой однообразно повторяющейся природы. Идея же сверхчеловека - это идея надежды победы над трагичностью бытия. Идея сверхчеловека дополняет и уравновешивает в ценностном смысле идею вечного возвращения.

В первой и второй частях произведения "Так говорил  Заратустра" мысль о вечном возвращении  еще не оговаривается. Здесь Ницше  ярко выражает образ сверхчеловека, которого проповедует главный герой  произведения - Заратустра. [2]

Очевидно, не случайно Ницше назвал своего героя в честь  реформатора персидской религии - зороастризма, в основе которой лежит дуалистическое противопоставление вечного добра  и зла. Наметившийся гностический дуализм  в "Рождении трагедии из духа музыки" находит свое окончательное завершение у позднего Ницше, который выносит полное и окончательно осуждение миру традиционной культуры, морали, религии. [3] 

4. Предпосылки появления идеи «Сверхчеловека»

Между тем кругом себя Ницше видел застой, рутину, пошлость, видел людей слабых, безвольных, сердца которых сузились от пошлой ограниченности, от погружения в мелкие житейские интересы. В такой среде все высокие идеи вырождаются в низменные стремления, благородные движения души размениваются на мелкие чувства. «Здесь великие мысли заживо варятся до того, что становятся мелкими. Здесь истлевают все великие чувства: здесь могут трещать лишь сухие чувствования!.. Здесь вся кровь течет по жилам лениво, равнодушно". Самая наука здесь опошляется. Современные мудрецы подслуживаются толпе. «Их мудрости присущ запах, как будто она вышла из болота». Это — хорошие часовые механизмы, мельницы. «Они всегда тянут, как ослы, народную телегу!»

Здесь нравственность низводится на степень  чисто внешнего, механического делания, вырождается в лицемерие и ханжество. "Существуют такие, добродетель которых называется корчей под кнутом. Есть и другие, которые называют добродетелью ленивое состояние их порока. Существуют и другие, которые давно уподобляются обыкновенным часам, которые были заведены: они производят свое тик-так и хотят, чтобы тик-так называлось добродетелью... И опять-таки существуют такие, которые сидят в своем болоте и так говорят из тростника: «Добродетель значит — тихо сидеть в болоте. Мы никого не кусаем и уходим с дороги того, кто хочет кусаться, и во всем мы имеем то мнение, которое нам дают. И опять-таки существуют такие, которые любят телодвижения, и думают: добродетель — есть род телодвижений. Колена их постоянно преклоняются, а руки их постоянно восхваляют добродетель, но сердце их ничего не знает о том. И опять-таки существуют такие, которые считают за добродетель, когда говорят: «Добродетель необходима», но, в сущности, они верят лишь в то, что необходима полиция». Для таких «добродетельных не существует ни сильных чувств, ни решительных стремлений. Они даже боятся подумать о каком-нибудь поступке, выходящем из рамок их житейской морали, и в самой нравственности ищут для себя только «хорошего сна и добродетели, цветущей маком».

Такова  была среда и жизнь, на которую пришлось реагировать Ницше. В драмах Гауптмана, соотечественника и младшего современника Ницше, можно найти художественное воспроизведение этой жизни, целую галерею типов слабых, бесхарактерных, пассивных людей, которые так часто встречались среди немецкого общества (см., например, драмы «Праздник мира», «Одинокие», «Возчик Геншель»). Ницше, носивший в себе противоположные качества, естественно стал в резкую оппозицию с окружающим его миром. Его независимому характеру были противны оппортунизм и стадность общества, следовавшие избитым тропинкам мысли и жизни. Ему хотелось быть самостоятельным в искании идеалов правды и добра. «Я не раз расспрашивал о дорогах, — это всегда было не в моем вкусе. Я лучше сам заботился и отыскивал дорогу. Отыскивание и вопросы — вот в чем заключается вся моя ходьба; и, поистине нужно научиться также, отвечать на такие вопросы! Но таков мой вкус: ни хороший, ни дурной, но мой вкус, которого я не стыжусь и не утаиваю больше. В этой черте характера Ницше и лежит, как нам кажется, психологический корень его индивидуалистических тенденций и, в частности, учение об автономной морали.

Ставши  протестантом окружающей его жизни, Ницше со всей энергией своего пламенного негодования обрушился на современных  культурных людей. «При помощи грома и небесного огня нужно говорить с дряблым, спящим чувством». «Вы все

мельчаете, вы, маленькие люди! Вы крошки»... «Разве ваша душа не есть нищета и грязь?»  Заратустра рисует тип «последнего  человека», который скептически  вопрошает: «Что такое — любовь? Что такое — творчество? Стремление? Что такое — звезда?» Возглашая «горе!» «большому городу», где люди растеривают душу, где царствует этот «последний человек», Заратустра советует бежать оттуда в уединение, которое освежает и «собирает» душу, освобождает ее от грязной паутины пошлости. «Берег скрылся — теперь спала с меня последняя цепь. Вокруг меня шумит беспредельное, вдали блестят пространство и время. Вперед, вперед! Старое сердце», — восклицает Заратустра. В уединении взор его с любовью обращается к бесконечному, вечному. «О как не пылать мне стремлением к вечности!..» -говорит он, и каждая строфа его песни (о «Да» и «Аминь») заканчивается припевом: «ибо я люблю тебя, о вечность!».

Вот среди  каких настроений и переживаний  создался у Ницше образ сверхчеловека, в котором запросы и желания его души нашли идейное удовлетворение. «Чужды и презренны мне люди настоящего, к которым еще так не давно влекло меня мое сердце; изгнан я из страны отцов и матерей моих. Так осталось мне любить лишь страну детей моих, неоткрытую в дальнем море; к ней направляю я мои паруса, ее ищу и ищу без конца». [2] 
 

5. Сущность образа «Сверхчеловек»

Самое слово «Übermensch» Ницше не сам образовал, а, как он выражается, «подобрал на дороге». Вероятно, он заимствовал его из «Фауста» Гёте, где дух земли говорит Фаусту: Welch' erbarmlich Grauen fasst Übermensch dich (какой жалкий страх овладевает тобою, сверхчеловеком). В это слово, которое Гёте высказал как-то вскользь и иронически, Ницше вложил самостоятельное и оригинальное содержание.

Если разбирать слово Übermensch филологически, то оно обозначает существо, возвышающееся над (über) человеком. Но как велики размеры этого возвышения?

В сочинениях Ницше встречается две концепции  сверхчеловека. Одна из них носит  характер биологической теории. Теория Дарвина учит, что все в мире постепенно развивается и существующие теперь виды организмов выработались долгим путем эволюции. В настоящее время высшей ступенью эволюционного процесса является будто бы человек. В будущем должен появиться еще более совершенный вид, который уже не будет принадлежать к роду homo sapiens, но образует особый биологический вид homo supersapiens. Этой эволюционной теорией Ницше и воспользовался для обоснования своего учения о сверхчеловеке. Наброски дарвинистической концепции сверхчеловека мы находим еще в сочинении «Шопенгауэр, как воспитатель». Здесь Ницше, между прочим, говорит: «Цель развития данного вида находится там, где этот вид дошел до крайних пределов своего развития и переходит в высший». Свое полное раскрытие дарвинистическая концепция сверхчеловека получает в «Also sprach Zarathustra». Здесь Ницше прямо говорит: «Вверх идет наш путь, от рода к сверхроду» (Aufwarts geht unser Weg, von der Art hinuber zur Über-Art!), Заратустра, покидая уединение, обращается к народу с такой речью: «До сих пор все существа создавали нечто, что превосходило их, а вы хотите быть отливом этой великой волны и скорее снова возвратиться к зверям, чем преодолеть человека? Что такое обезьяна для человека? Посмешище или мучительный позор. И тем же самым должен быть человек для сверхчеловека, — посмешищем или мучительным позором».