Идея сверхчеловека Фридриха Ницше

     Познание, по Ницше, тем сильнее, чем сильнее  управляющая им воля: "Какой-нибудь тип усваивает столько реальности, чтобы овладеть, воспользоваться  ею". Ницше развивает дальше свою идею об исключительно служебной  роли познания и о том, как возникают  и само сознание, и разум, и логика, и все важнейшие мыслительные категории (типа каузальности и т.п.), являющиеся в конечном счете только результатом приспособления организма  к среде, схематизации и упрощения  мира. Большое место он уделяет  здесь и проблеме истины, резко  выступая против рациональной ее трактовки - как главной цели всех знаний. Это  место принадлежит, по Ницше, самой  жизни со всеми ее страстями и  влечениями. "В жизни, - пишет он, - есть лишь желания и их удовлетворения, а что между ними - истина или заблуждение - не имеет существенного значения".

     Значительно опережая по времени одного из своих  будущих последователей - Рорти, философ  отрицает объективный характер истины, - то, что она выражает некое отношение  самих вещей, "нечто такое, что  уже существовало, что нужно поэтому  только найти, открыть - она есть нечто, что нужно создать и что  дает имя процессу, стремлению к  победе". Истинам, как вполне логичным, несущим на себе печать общезначимости, "затасканным, захватанным химерам", сконструированным бездушным рассудком, Ницше противопоставляет заблуждения. Последние, считает он, пронизаны  человеческими заботами и желаниями, способствуют сохранению и возрастанию  жизни. Диалектика истины и заблуждения  здесь достаточно сложна и противоречива: философ то сталкивает их друг с  другом, отдавая приоритет заблуждению; то не видит между ними вообще какого-либо принципиального различия. Так, истина превращается у него в то же заблуждение, только неопровержимое ("что удается, то и истинно"). В силу того, что  реальность Ницше трактует в качестве неупорядоченного потока становления, оказывается невозможным говорить о какой-либо соизмеримости категорий  мышления и действительности. "Вещь в себе", "субъект", "субстанция", "единство Я", "каузальность" и т.п. - все это, по Ницше, не более  чем эвристические, антропоморфизирующие мир упрощения и предрассудки разума, от которых надо отказаться, противопоставляя им энергетику Воля к власти [13, С.26].

     Мир, как вечное становление, находится  в процессе постоянного изменения  количеств сил, у которых нет  ни цели, ни единства, ни истинного, ни ложного. Ницше провозглашает тезис  о существовании только кажущегося мира, мира постоянных движений и перемещений  количеств силы; только этот мир, по его мысли, и является единственно  реальным. Принципиальной установкой его гносеологии становится перспективизм, согласно которому каждое живое существо наделяется особой точкой видения этого мира вечно меняющейся перспективы. "Мы не можем ничего сказать о вещи самой по себе, так как в этом случае мы лишаемся точки зрения познающего"...который как бы останавливает на мгновенье этот вечно становящийся мир с тем, чтобы логизировать и схематизировать его. При этом никто не в состоянии обосновать истинность своей перспективы. Процесс познания превращается, таким образом, в оценку, интерпретацию и созидание мира, когда все от начала и до конца обусловлено деятельностью самого субъекта. "Есть только одно - перспективное "познание", и чем больше позволяем мы аффектам говорить о вещи, тем больше глаз, различных глаз имеем мы для созерцания вещи, тем полнее будет наше "понятие" о вещи, наша "объективность". Наряду с такого рода гносеологическим прагматизмом Ницше, как и все представители философии жизни, является иррационалистом, отдающим приоритет инстинктивно-бессознательному, непосредствено-интуитивному в познании.

     Это вытекает из противопоставления им разума жизни, разума как неспособного понять последнюю, умертвляющего или в  лучшем случае деформирующего ее - "каким холодом и отчужденностью веет на нас до сих пор от тех миров, которые открыла наука".

       Разум случаен, "даже в самом  мудром человеке он составляет  исключение: хаос, необходимость, вихрь  - вот правило". Не лгут, по Ницше,  только чувства, "мы сами вносим  ложь в их свидетельства, приписывая  явлениям единство, вещественность, субстанцию, положительность и т.д.". Только в инстинкте непосредственно  находит свое проявление принцип  всего существующего - Воля к власти; только инстинкт является ее аутентичным выражением. Ницше ставит физическую, инстинктивную сторону в человеке выше, чем духовную, которая, по его мнению, является лишь надстройкой над истинным фундаментом - жизнью тела. Поэтому истинное воспитание, здоровье должны начинаться именно с физической стороны: "надлежащее место есть тело, жест, диета, физиология... Греки знали, они делали, что было нужно, заботились об улучшении физической природы". Сознание, духовное, будучи симптомом несовершенства организма, выступает, по Ницше, вперед только тогда, когда утерян верный инструмент - инстинкт. Этот тезис о доминирующем значении бессознательно-витальной сферы в человеке, а также представление о нем, как о "неопределившемся" животном вошли в несколько преобразованном виде в качестве важнейшего элемента в концепции философской антропологии, особенно биологической ее ветви. Такова суть ницшевского учения о Воля к власти.

       Надо сказать, что это понятие  оказывается в философии Ницше  непосредственным образом связано  с другими основополагающими  ее концептами - "вечным возвращением" и "сверхчеловеком". В конечном  счете и то, и другое являют  собой образы этого главного  его постулата; причем если  первое становится у него своего  рода способом бытия Воля к  власти. (см. Вечное возвращение), то  второе - "сверхчеловек", демонстрирующее  стремление к созданию высшего  типа человека, являет собой, по  Ницше, "наивысочайшее" самоосуществление  этой воли. Понятие " Воля к власти ", как и другие понятия философии Ницше, неоднократно подвергалось всевозможным фальсификациям: вырванные из контекста, те или иные афоризмы и извлечения в их "свободной" подборке или же искусной компоновке интерпретировались часто совсем не в том смысле, который им придавал сам автор, отождествляясь с "культом силы", разнузданностью инстинктов, внешним господством, стремлением к захватам и т.п.

       Однако ницшевская Воля к власти не может быть адекватно понята в таком контексте грубого насилия, так как последнее, согласно Ницше, всегда растрачивается в том, на что оно было направлено, если только оно не возвращается к себе самому с последующим "сохранением" и "возрастанием". "Прежде, чем господствовать над другими, - писал Ницше, - научись властвовать над собой", само-властвовать. Могущество власти заключается не в ее произволе, а в желании мочь, желании силы. В этом стремлении исполнить элементарный долг жизни Ницше и увидел синоним Воля к власти, отсюда постоянное использование им в качестве тождественного ей понятия "воли к жизни". Причем сама жизнь, по Ницше, это и есть "инстинкт роста, устойчивости, накопления сил, власти: где недостает воли к власти, там упадок." [9] 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

2. Идея сверхчеловека

     Свое  учение о сверхчеловеке Ницше  излагает, главным образом, в сочинении: «Also sprach Zarathustra» (Так говорил Заратустра). Здесь в речах, влагаемых в уста Заратустры, проповедника и учителя, Ницше раскрывает сущность этого учения, а в лице самого Заратустры пытается дать конкретный образец личности сверхчеловеческого типа. Поэтому в дальнейшем изложении мы будем опираться преимущественно на «Also sprach Zarathustra», ссылаясь попутно и на другие сочинения Ницше, где можно находить наброски идеи сверхчеловека.

     Самое слово «Uebermensch» Ницше не сам  образовал, а, как он выражается, «подобрал  на дороге». Вероятно, он заимствовал  его из «Фауста» Гёте, где дух  земли говорит Фаусту: Welch' erbarmlich Grauen fasst Uebermensch dich (какой жалкий страх  овладевает тобою, сверхчеловеком). В  это слово, которое Гёте высказал как-то вскользь и иронически, Ницше  вложил самостоятельное и оригинальное содержание [18, С.112].

     В сочинениях Ницше встречается две  концепции сверхчеловека. Одна из них  носит характер биологической теории. Теория Дарвина учит, что все в  мире постепенно развивается и существующие теперь виды организмов выработались долгим путем эволюции. В настоящее  время высшей ступенью эволюционного  процесса является будто бы человек. В будущем должен появиться еще  более совершенный вид, который  уже не будет принадлежать к роду homo sapiens, но образует особый биологический  вид homo supersapiens. Этой эволюционной теорией  Ницше и воспользовался для обоснования  своего учения о сверхчеловеке. Наброски дарвинистической концепции сверхчеловека  мы находим еще в сочинении  «Шопенгауэр, как воспитатель». Здесь  Ницше, между прочим, говорит: «Цель  развития данного вида находится  там, где этот вид дошел до крайних  пределов своего развития и переходит  в высший». Свое полное раскрытие  дарвинистическая концепция сверхчеловека  получает в «Also sprach Zarathustra». Здесь  Ницше прямо говорит: «Вверх идет наш путь, от рода к сверхроду» (Aufwarts geht unser Weg, von der Art hinuber zur Ueber-Art!), Заратустра, покидая уединение, обращается к народу с такой речью: «До сих пор все существа создавали нечто, что превосходило их, а вы хотите быть отливом этой великой волны и скорее снова возвратиться к зверям, чем преодолеть человека? Что такое обезьяна для человека? Посмешище или мучительный позор. И тем же самым должен быть человек для сверхчеловека, — посмешищем или мучительным позором» [9].

     В этих словах мы слышим отчетливые отголоски  биологических теорий. Эволюция еще  не достигла своего предельного пункта, она должна пойти дальше, — от человека к другому биологическому виду, стоящему ступенью выше на биологической  лестнице. Это существо, которому Ницше  дает название «сверхчеловек», будет  находиться в таком же отношении  к человеку, в каком теперь стоит  сам человек к обезьяне, следовательно, будет превосходить его по своей  психофизической организации.

     Но  по теории Дарвина развитие видов  идет чрезвычайно медленным темпом. Громадный период времени потребовался для того, чтобы из обезьяны путем  эволюции выработался более высший вид — человек. Поэтому не менее  продолжительное время потребовалось  бы и для того, чтобы на земле  появился сверхчеловек. По-видимому, именно это соображение побудило Ницше  впоследствии несколько видоизменить свою теорию. Известно, что он отличался  крайней стремительностью в своих  порывах и не мог долго и  терпеливо дожидаться чего бы то ни было. Отсюда ему естественно было желать скорейшего осуществления своей  заветной мечты, а между тем для  появления  нового биологического вида нужны, по-видимому, миллионы лет. И вот в позднейших сочинениях Ницше дает уже другу концепцию сверхчеловека. Она опирается на мысль, что человек есть биологический конец развития. Эту мысль Ницше высказывал и ранее. Так, в «Утренней заре» (Morgenrothe) он говорит: «Прежде старались создать чувство величия человека тем, что указывали на его божественное происхождение; теперь этот путь запрещен: у входа на него поставили обезьяну с другим страшным чудовищем, и она внушительно скрежещет зубами, как бы желая сказать: не сметь идти по этой дороге! Теперь обратились к другому направлению, к цели, куда идет человечество, и указывают на этот путь, как на доказательство его величия и родства с Богом. Увы!... нет для человечества перехода в высший порядок». Таким образом, совершенствование возможно только в пределах существующего вида. В сочинении под заглавием «Антихрист» Ницше говорит: «Не в том, что должно сменить человека в цепи существ, заключается вопрос: человек есть нечто окончательное» [9].

     При таком воззрении самое понятие  о сверхчеловеке получает уже  относительное значение, именно оно  означает «нечто, представляющее в  отношении ко всему человечеству своего рода сверхчеловека». И если в «Also sprach Zarathustra» говорится, что  «никогда еще не было сверхчеловека», то в «Антихристе», наоборот, утверждается, что люди сверхчеловеческого типа уже  были. «Счастливые, особенно удачные  экземпляры человеческого рода были всегда возможны. И может быть, всегда будут возможны». Ницше выражает только сожаление, что такой тип  был доселе счастливой случайностью и никогда не являлся продуктом  намеренного созидания. Итак, по другой концепции, которую можно назвать  культурно-исторической, сверхчеловек есть только homo sapiens perfectus, — совершеннейший человеческий тип.

     Описанная двойственность во взглядах на сверхчеловека  у Ницше не вносит однако различия в самое содержание этого идеала. Будем ли мы рассматривать сверхчеловека, как особый биологический вид  или же просто как наиболее совершенный  тип человека, — это по существу дела безразлично. В том и другом случае сверхчеловек есть продолжение  человека в психологическом отношении  и мыслится, как самый зрелый плод прогрессивного развития. Нам теперь важно выяснить то внутреннее содержание, которое вкладывает Ницше в своей  идеал сверхчеловека.

     Всякий  идеал легче охарактеризовать не в его статическом Моменте, т. е. в момент его полного осуществления, но в динамическом, — в процессе его постепенной реализации. Имея это в виду, мы попытаемся раскрыть идеал человека, держась метода психологического, именно, мы будем отмечать ступени  психологической эволюции, «лестницы» (die Тгерреn), по которым человек поднимается  к сверхчеловеку. В самом описании процесса развития человека в сверхчеловеческий  тип пред нами развернется во всей полноте внутреннее содержание идеала Ницше. Какие же «лестницы» ведут  к сверхчеловеку, какие стадии должен пройти человек, чтобы стать сверхчеловеком?

     В одной из речей своих, носящих  заглавие: «О трех превращениях» (Von den drie Verwandlungen), Заратустра указывает три  стадии или метаморфозы (Verwandlungen) человеческого  духа. Первая стадия это — состояние  верблюда, навьюченного всяческими «ты  должен», состояние рабства под  игом «добрых нравов» современного общества, которые, как тяжелая ноша, давят человека. Вторая стадия льва характеризуется тем, что на ней  человеческий дух сбрасывает с себя все эти тяжести и создает  свободу для создания «новых ценностей». С момента превращения верблюда в льва и начинается эволюция человека в сверхчеловека. Эта стадия является в процессе эволюции предварительной  ступенью и исчерпывается одним  отрицанием. Следующая за ней стадия начинается с моментом превращения  льва в ребенка. В процессе реализации сверхчеловека — это момент положительный, период творчества. Им и заканчивается  весь процесс [16, С. 44].

     Подготовительная  ступень, — стадия льва, — исчерпывается, как мы сказали, одним отрицанием. Человек на этой стадии только расчищает  себе путь к идеалу, старается порвать  те путы, которые связывают его  и не дают возможности свободно стремиться к сверхчеловеку. Эта стадия «великого  освобождения» (die grosse Befreiung) подробно описывается, с ее внутренней, психологической  стороны, в начальных главах сочинения: «Человеческое, слишком человеческое» (Menschliches, Allzumenschliches). В человеке пробуждается недовольство своим связанным состоянием. Ему хочется высвободиться из той «золотой колыбели», в которой он доселе лежал, как спеленатый ребенок, не отдавая себе отчета в том, что происходит вокруг него. Ему становятся ненавистными маленькие добродетели общественной морали, мещанское счастье и мелкая мудрость окружающих людей. Он хочет стать господином над своими добродетелями. Прежде они властвовали над ним, но теперь должны стать в подчиненное положение. Заратустра называет это состояние «часом великого презрения» (die Stunde der grossen Verachtung). «Что есть самое высокое, что вы можете пережить? Это — час великого презрения. Час, когда ваше счастье превращается для вас в омерзение, так же, как и ваш разум и ваша добродетель». «Я люблю всех презирающих, -говорит далее Заратустра, — потому что они суть стрелы влечения к противоположному берегу» (Pfeile der Sehnsucht nach dem andern Ufer).