Идеи русской религиозной философии и Сергий Радонежский

Подвижник стал было отклонять от себя это назначение, ссылаясь на свое недостоинство, но блаженный пастырь  внушительно остановил его, сказав: «Возлюбленный! Ты все стяжал, а послушания не имеешь», – и сим словом обезоружил смиренного Сергия, который с покорностию на это отвечал: «Как Господу Богу угодно, так и пусть будет; благословен Господь вовеки!» И все присутствовавшие при этом единодушно сказали: «Аминь!»

Тогда святитель со всеми священнослужителями  пошел в церковь, взяв с собою  и Преподобного; там он облачился  во все священные одежды, велел  Сергию гласно произнести Символ веры и, осенив крестообразно его преклоненную главу, поставил его во иподиакона. Началась Божественная литургия, и Сергий произведен был во иеродиакона, а на другой день облечен и благодатию священства. Святитель распорядился, чтобы на следующий день новоблагодатный иеромонах Сергий один совершил Божественную литургию. Нужно ли говорить, с каким сердечным умилением впервые приносил Преподобный Сергий бескровную жертву собственными руками? Он весь исполнен был благоговейного страха и весь сиял неземною радостию...

По окончании литургии святитель  Афанасий произнес над ним молитвы, совершающие его поставление во игумена. Затем он пригласил нового игумена в свои келлии и там в отеческой с ним беседе наедине наставил его в правилах апостольских и святоотеческом учении о спасении души и руководстве подчиненных ему иноков.

Итак, Преподобный вступил в управление своею родною обителию. Поучая братию, он избегал многоглаголания; его речь обнаруживала глубокое знание Священного Писания, дух и смысл которого он постигал не умом только, но и сердцем, просвещаемый благодатию Божией и руководимый опытом духовной жизни. Оттого все его поучения, при своей простоте и краткости, были проникнуты особенною силою, дышали благодатным помазанием и властно действовали на сердца слушателей. В одной из рукописей ХVII века, принадлежавших Новгородской Софийской библиотеке, а ныне находящихся в библиотеке С.-Петербургской Духовной Академии, есть такое поучение Преподобного Сергия: «Внимайте себе, братие, всех молю, прежде имейте страх Божий и чистоту душевную и любовь нелицемерную, к сим и страннолюбие, и смирение с покорением, пост и молитву. Пища и питие в меру, чести и славы не любите, паче же всего бойтеся и поминайте час смертный и второе пришествие».

В начале игуменства Преподобного Сергия, число братий в его обители  не превышало двенадцати. Так было до 1357 года, когда пришел к нему архимандрит Симон – первый принятый им сверх сего числа. С этого времени число братии стало возрастать.

Апостол Павел, по его собственным  словам, день и ночь работал своими руками, чтоб не жить на чужой счет и  не быть никому в тягость, хотя, как благовестник спасения, и имел на то полное право (1 Сол. 2, 7–9). Такого же правила строго держались и святые подвижники Христовы; то же узаконил в своей обители и Преподобный отец Сергий. Он строго запрещал братии выходить из монастыря для собирания по селам и деревням подаяния от мирян на обитель; каждый инок должен был доставать сам для себя пропитание трудами рук своих. В обители не было тогда учреждено правильного общежития – пустынники имели общение друг с другом только в молитвенных собраниях церковных, остальное время дня и ночи каждый трудился для себя, в своей уединенной келлии: ни общей трапезы, да и общих послушаний еще не было.

По свидетельству Преподобного Иосифа Волоколамского, в обители  Сергиевой бывала такая нищета, такое нестяжание, что и самые книги иногда писались не на xapтиях, а на берестех, потому что у пустынников не было средств достать пергамента.

Преподобный игумен видел, что братиею  начинает овладевать дух уныния; нужно  было подкрепить их малодушие. И вот он созвал к себе всех иноков и с обычною кротостию повел с ними такую беседу: «О чем скорбите вы, братие мои? Зачем так смущаетесь? Уповайте на Господа, ибо сказано: воззрите на древния роды, и видите, кто верова Господеви и постыдеся? Кто веровал слову Его – и обманулся? Или кто пребысть в страсе Его и оставися? Кого из призывающих Его Он не услышал? (Сир. 2, 10). «Не Я ли, – глаголет Господь, – не Я ли податель всякой пищи? Не Я ли извожу плоды от земли и наполняю ими житницы? Не Я ли кормитель всего миpa, питатель всей вселенной, подающий пищу всякой плоти, отверзающий щедрую руку Свою во благо время, насыщающий всякое животное благоволением?» Братие мои! И во святом Евангелии Господь сказал: «Ищите же прежде царствия Божия и правды его, и сия вся приложатся вам... Воззрите на птицы небесныя, яко не сеют, ни жнут, ни собирают в житницы, и Отец ваш небесный питает их… не много ли паче вас, маловери» (Мф. 6, 33, 26, 30). Благодать Божия ведь никому не дается без скорбей и искушений. «Без огня, – говорит святой Лествичник, – и золото не бывает чисто». А вот, даст Бог, минует скорбь – дождемся радости; ведь так обыкновенно бывает, что радость следует за скорбию: вечер, сказано, водворится плачь и заутра радость (Пс. 29, 6). Так и вы: сегодня терпите оскудение хлеба и недостаток всякой пищи, а завтра – Бог пошлет – вы будете наслаждаться в изобилии и ястием, и питием, и всем потребным. Я, грешный, верую, что Бог не оставит места сего и живущих в нем».

Монастырские ворота отворились, и  в них въехало несколько повозок, нагруженных печеным хлебом, рыбою и другими припасами для монашеской трапезы. Все прославили милосердие Божие, а Преподобный Сергий весело сказал: «Ну вот, теперь вы, алчущие, накормите кормильцев ваших, позовите их разделить с нами общую трапезу, угостите их и успокойте как следует».

Угодник Божий произнес он молитву и осенил крестным знамением место, где стояла дождевая вода, как вдруг из-под земли пробился обильный источник холодной ключевой воды, и она потекла быстрым ручьем по долине… С той поры многолюдная обитель Сергиева не имела недостатка в воде, этот ручей получил прозвание Сергиевой реки, и в этом наименовании сказалось чувство благодарности к угоднику Божию.

Льготы, объявленные наместником  князя Андрея Радонежского для переселяющихся в его родной удел, мало-помалу привлекали новых поселенцев, которые подвигались незаметно своими поселками к обители Сергиевой; однако же в продолжение десяти-двенадцати лет после ее основания обитель оставалась как бы в стороне от мира, отделенная от него дремучими лесами. Но с течением времени слава о подвигах Преподобного Сергия распространялась все больше и больше, а потому и место его пребывания становилось все открытее. Около 1352–1354 годов, при Великом Князе Иоанне Иоанновиче, брате Симеона Иоанновича Гордого, в окрестностях обители Сергиевой стали кое-где селиться земледельцы, никто не запрещал им вырубать леса. Затем проложена была мимо монастыря большая дорога в северные города, и обитель стали посещать не только простые люди, но и бояре. Мир, как говорит один историк, приходил в монастырь Сергиев, и «то, что он видел, – быт и обстановка пустынного братства, поучали его самым простым правилам, которыми крепко людское христианское общежитие.

С умножением числа посетителей  улучшилось и материальное благосостояние обители Сергиевой. Она уже не терпела такой нужды, как прежде; скромные потребности пустынножителей, при их собственных постоянных трудах, с избытком удовлетворялись приношениями благочестивых посетителей и окрестных жителей

Итак, теперь обитель Сергиева изобиловала всем потребным, но душа Сергия была по-прежнему свободна от всякого пристрастия к земным вещам. Если случалось ему иметь в руках что-нибудь излишнее, он тотчас отдавал или в церковь, или беднякам. Жившие с ним много лет старцы рассказывали преподобному Епифанию, что никогда новая одежда не восходила на тело его, никогда не одевался он в красивые или мягкие одежды, помня слово Евангельское, что носящие такие одежды – в домех царских суть (Мф. 11, 8).»

Нередко случалось, что люди, которые, по пословице, встречают по одежде, увидев его, не хотели верить, чтобы то был знаменитый игумен Сергий. Обыкновенно принимали его за какого-нибудь странника или одного из последних трудников в его обители.

Дивен Бог во святых Своих! Прославляя Своих избранников, Он чрез них же устрояет и наше спасение. В истории Церкви Божией мы постоянно видим примеры такого попечительного промышления Божия, а в трудные для Церкви времена, когда благотребна была особенная помощь Божия к укреплению веры православной в сердцах людских или когда нечестие людское грозило подавить собою благочестие и веру православную, – в такие трудные времена Бог нарочито посылал особых избранников Своих, которые, будучи преисполнены благодати Божией, своею дивною жизнию, своим смирением привлекали к себе сердца людей и делались наставниками и руководителями в духовной жизни для всех, кто искал очищения от страстей и спасения души своей.

Одним из таких великих  избранников Божиих был и Преподобный отец Сергий. Ему суждено было обновить дух подвижничества на земле Русской, зажечь благодатный огонек во многих отдаленных пределах Русской земли и чрез то соделаться духовным родоначальником бесчисленного лика монашествующих.

И Богу угодно было утешить еще  при жизни смиренного подвижника Радонежского пророческим откровением о будущем многочисленном духовном его потомстве. Это было незадолго до введения в его обители устава общежительного, который справедливо почитается образом совершеннейшего иноческого жития во всех православных обителях.

Святому игумену было уже за пятьдесят лет. Около тридцати лет он уже подвизался на Маковице. Отовсюду стекались к нему искатели безмолвия под его кров, и монашествующие, покидая свои прежние обители, считали для себя более полезным жить в послушании у такого аввы.

Но для высшего духовного  преуспеяния самих учеников Сергиевых  их святому наставнику нужно было сделать нечто очень важное в устройстве монастырской жизни. До сего времени каждый брат сам заботился обо всем необходимом для жизни, а потому каждый имел свою собственность, и, может быть, некоторые, подобно архимандриту Симону и схимникам-воинам Пересвету и Ослябе, приносили из мира средства для жизни. Такой порядок открывал путь зависти, любостяжанию и превозношению одних перед другими; чтоб устранить все поводы к усилению в среде братии таких пороков, нужно было ввести в обители общежитие. Впервые в русских обителях было введено общежитие Преподобным Феодосием Печерским, но ко времени Преподобного Сергия мало-помалу общежительные порядки в наших обителях ослабли и забылись. Иноки того времени, по недостаточному рассуждению духовному, не любили общежития. Тем не менее именно ему, а не кому другому судил Господь восстановить строгие общежительные уставы в монастырях северной Руси. И действительно, мы видим, что в тех обителях, которые основаны были его учениками, как-то: Пешношской, Андрониковой, Симоновской – общежитие было введено при самом учреждении сих обителей, и это сделано, конечно, по заповеди Преподобного Сергия.

И Преподобный Сергий со всем усердием занялся устройством полного общежития в своем монастыре. До сего времени он мог не заботиться о житейских потребностях всего братства, потому что каждый заботился сам для себя, к нему приходили больше за духовным советом, для откровения ему своих помыслов, своих скорбей и нужд духовных; теперь приходилось заботиться и о пище, и об одежде, и обо всем необходимом для братии. Иметь свою собственность или называть что-нибудь своим было строго запрещено, и потому каждый шел с своею нуждою к игумену. Трудиться должны были все способные к труду, исключая, конечно, престарелых и больных, к которым были приставлены послушники, но пример трудолюбия подавал всем святой игумен.

Общежитие потребовало устройства особых помещений для трапезы, хлебопекарни, амбаров, кладовых и подобного. И все это было построено.

Соответственно общежительному уставу распределены были и должности  между старейшею братиею. Самый  почтенный из братии, пользовавшийся всеобщим уважением, был поставлен келарем. Эта должность известна с самого основания монашества в России: она учреждена Преподобным Феодосием Печерским. Келарь в наших древних монастырях исполнял должности казначея, эконома и благочинного, он был в монастыре вторым лицом после настоятеля, а в то время, когда монастырь имел вотчины, келарь заведовал оными – и всем хозяйством, и судебными делами. Для соблюдения порядка и благочиния в церкви во время Богослужения был избран экклесиарх. На его обязанности лежало наблюдение за точным выполнением церковного устава.

У экклесиарха под  рукою был параэкклесиарх, или пономарь, который назывался также кандиловжигателем. На его обязанности лежало, как видно из самого названия, соблюдать в церкви безукоризненную чистоту; он зажигал и гасил лампады и свечи, приготовлял кадило, заведовал звоном по указанию экклесиарха и подобное.

За исполнением правил общежития строго наблюдал сам Преподобный  Сергий. От начальствующих он требовал быть кроткими и милостивыми к  подчиненным, а братии заповедовал быть в беспрекословном послушании у начальствующих. Поступь у всех должна быть тихая и спокойная, с наклоненною головою, чтобы наружность соответствовала внутреннему смирению. В свободное время братия должны были находиться в своих келлиях, а чтобы руки их не были праздны, должны были заниматься рукоделием, или, как говорят иноки, «поделием», потому что настоящее «дело» инока – спасение своей души. Одним из важных келейных послушаний, судя по оставшимся в Лаврской библиотеке и ризнице памятникам, было «списание книжное» и переплет рукописей в кожу.

Одежду и обувь иноки  получали от монастыря. И Епифаний, и Преподобный Иосиф Волоколамский  свидетельствуют, что сам игумен Сергий шил одежду и обувь для  братии; посему можно думать, что  была мастерская для приготовления их. Без особенной нужды выходить за ворота монастырские запрещалось. Правило строго исполнялось братиею не только при жизни Преподобного Сергия, но и по кончине его.

Казалось, после введения общежития обитель Сергиева была отовсюду крепко утверждена и от всякой превратности безопасна, но кто знает, что

Старость и кончина  преподобного

В 1375 году, Преподобный Сергий был тяжко болен, так что опасались за жизнь его. Он пролежал на одре болезни со второй недели Великого поста до Семенова дня, то есть до 1 сентября. Жизнь праведника так была дорога в глазах современников, что летописец счел нужным занести известие об этом в свою летопись. «Пусть не удивляются тому, – замечает при этом дееписатель, – что праведникам посылаются скорби и болезни: многими скорбми подобает… внити в царствие Божие (Деян. 14, 22). А что грешные люди живут здравы и веселы и не терпят на сем свете никаких скорбей – за то им готовится вечное мучение в будущей жизни. А для страждущих праведников готовится Господом Богом много венцов и неизреченная слава на небесах»

Радуйся, восшедый на гору высоку добродетелей Божественных,

Радуйся, яко от тоя  удобь восшед еси на гору небесную.. (Акаф. 1, икос 11)

Как корабль, обремененный множеством сокровищ, тихо приближается к доброму пристанищу, так богоносный Сергий приближался к исходу из сей временной жизни. Вид смерти не страшил его, потому что он готовился к ней подвигами всей своей жизни. Ему было уже за 70 лет; непрестанные труды изнурили его старческие силы, но он никогда не опускал ни одной службы Божией и «чем больше состаревался возрастом, тем больше обновлялся усердием», подавая собою юным поучительный пример.