Философско-антропологические основания экзистенциальной концепции субъекта в философии А. Камю

Итак, человек свободен и  одинок. Перед ним ряд путей. Выбор зависит только от человека. При этом человеческое бытие может быть «подлинным» или «неподлинным». В первом случае для него на передний план выдвигается будущее, направленность к смерти, во втором - настоящее, «обреченность вещам», повседневности.

Традиционное понимание  человека, полагает Хайдеггер, основывалось на объяснении человека по аналогии с  вещами, на забвении им своей временности, историчности, конечности. «Неподлинное» существование приводит к так называемому объективному взгляду на личность, когда она оказывается вполне заменимой любой другой личностью. Причем «другой» - это уже не кто-то вполне определенный, а «любой другой», «другой» вообще. Возникает фикция среднего, простого человека.

«Подлинное» же существование выступает как осознание человеком своей историчности, конечности и свободы. Оно достижимо только перед «лицом смерти». Человек вырывается за пределы неподлинного существования, переживая «экзистенциальный страх». В основе всякого страха лежит страх смерти, раскрывающий перед человеком последнюю перспективу - смерть. Посмотреть в глаза смерти – это, с точки зрения Хайдеггера, единственное средство вырваться из сферы обыденности и обратиться к самому себе»¹².

Другими словами, экзистенциальные проблемы - это вопросы самого факта  существования каждого человека и переживание своего способа  существования. Существование или  экзистенция - это нечто невыразимое  в понятиях, то, что никогда не является объектом, ибо человек не в состоянии взглянуть на себя со стороны.

Субъект - объектному отношению  и опосредованию как принципу мышления рационализма экзистенциалистский  анализ опыта экзистенции противопоставляет  идею целостности и неразложимости непосредственного переживания  человеком своей ситуации в мире, и это переживание (понимание) понимается и исследуется в качестве онтологического  основания, онтологической структуры  мира. Выявляя и описывая механизмы  конституирования фундаментальных  структур повседневного опыта, фундаментальных жизнезначимых смыслов опыта человека, экзистенциализм показывает, что непосредственное открытие мира есть способ (движение), которым человек открывает себя как «бытие-в-мире», самоопределяется в бытии.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1.2 Антропология  субъекта во французском экзистенциализме

Также как и немецкий экзистенциализм французская «философия существования» в центр внимания помещает человека. Существование понимается как «конкретное», то есть единичное, индивидуальное, неповторимое и противопоставляется всему общему, закономерному, рациональному.

Для французских экзистенциалистов  характерна активная литературно-художественная деятельность. Свои идеи они излагают не только в философских трактатах, но и в многочисленных драматургических произведениях, новеллах, романах, мемуарах. Это в немалой степени способствовало расширению сферы влияния экзистенциализма во второй половине 20-го века сначала  во Франции, а затем и во всем мире.

Самый значительный представитель  французского экзистенциализма - Жан  Поль Сартр.

Бытие, по Сартру, в человеческой реальности проявляется через три формы: «бытие-в-себе», «бытие-для-себя» и «бытие-для-другого». Это три стороны единой человеческой реальности, разделяемые лишь в абстракции.

Миру как «бытию-в-себе» противостоит человек в качестве чистого «бытия-для-себя». «Бытие-для-себя» - непосредственная жизнь самосознания и есть чистое «ничто» по сравнению с миром. Оно может существовать только как отталкивание, отрицание, «отверстие» в бытии как таковом»¹³.

«Бытие-для-другого» обнаруживает конфликтность межличностных отношений. Субъективность самосознания приобретает внешнюю предметность только тогда, когда существование личности входит в кругозор, в поле зрения другого сознания. И отношение к другому, с точки зрения Сартра, - это борьба за признание свободы личности в глазах другого.

Возражая Хайдеггеру, Сартр  заявляет, что человеческое бытие  и экзистенцию с самого начала надо описывать, имея в виду сознание, ибо сознание есть мера человеческого бытия (кстати говоря, ни Сартр, ни Хайдеггер себя идеалистами не считали. А Хайдеггер не считал свою философию экзистенциалистской).

Сартр заявляет: «у каждого человека свои природные координаты: уровень высоты не определяется ни притязаниями, ни достоинствами— все решает детство...

...Человек просто существует, а он не только такой, каким  себя представляет, но такой, каким  он хочет стать. И поскольку  он представляет себя уже после  того, как начинает существовать, и после этого прорыва к  существованию, то он есть лишь  то, что самих себя делает...

...Человек – это прежде  всего проект, который переживается  субъективно, а не мох, не  плесень и не цветная капуста...

...Наш исходный пункт  – это субъективность индивида, он обусловлен и причинами  чисто философского порядка. В  исходной точке не может быть  никакой другой истины, кроме:  «Я мыслю,    следовательно  существую». Это абсолютная истина  сознания, постигающего самое себя...

...Если невозможно найти  универсальную сущность, которая  была бы человеческой природой, то все же существует некая  общность условий человеческого  существования»¹⁴.

Соответственно, будущее  приходит в мир только с человеческим существованием, как «проект» будущего, где прошлое через заполнение «ничто» настоящего может стать чем-то. Но будущее на самом деле никогда не сможет реализоваться, так как в самый момент осуществления цели оно переходит в прошлое. «Действительное будущее, - отмечает Сартр, - есть возможность такого настоящего, которое я продолжаю в себе и которое есть продление действительного в себе. Мое будущее вовлекает как будущее сосуществование очертания будущего мира… будущее в-себе, которое обнаруживается моим будущим, существует в направлении прямо соединенном с реальностью, в которой я существую»¹⁵.

Субъективизация времени, категории  очень важной для понимания истории, приводит Сартра к отрицанию истории  природы и истории общества. Абсолютизируя  свободу в духе индетерминизма (человек  ставится вне всякой закономерности и причинной зависимости), Сартр  растворяет историю в хаосе произвольных отдельных действий и отрицает объективность  исторических событий.

Отвергая веру в Бога, Сартр в основу своей этической  концепции закладывает все ту же абсолютную свободу личности. Стало  быть, «человек - единственный источник, критерий и цель нравственности. Причем каждый отдельный человек, «я». Моя личная свобода является единственной основой моральных ценностей. Итак, пользуясь своей свободой, будь самим собой! В таком случае, конечно, не остается места для общезначимости, социальности моральных норм»¹⁶.

Популярность и влиятельность  французского экзистенциализма во многом также обязана творчеству Альбера  Камю. В его работах осуществляется синтез философии и литературы. Художественные произведения наполняются экзистенциалистским философским содержанием. Он сознательно отказывается от традиционной формы изложения философских идей.

Его нередко называют «философом абсурда». Камю приходит к заключению, что трагическое переживание «смерти Бога» в двадцатом веке (упадок христианства) знаменует утрату смысла бытия и жизни человека.

Мир противостоит человеку как неразумное начало, как некая  условная абсурдная декорация. Мыслящий индивид стремится понять себя исходя из абсурдности и неустранимости бытия. Абсурд кроется в несовместимости одновременного присутствия различных факторов мира.

Абсурд, согласно Камю, - это  экзистенциал. Абсурд - основное понятие нашей эпохи. «Сам по себе мир, - утверждает он, - просто неразумен, и это все, что о нем можно сказать. Абсурдно столкновение между иррациональностью и исступленным желанием ясности, зов которого отдается в самых глубинах человеческой души. Абсурд равно зависит и от человека, и от мира. Пока он - единственная связь между ними. Абсурд скрепляет их так прочно, как умеет приковывать одно живое существо к другому только ненависть»¹⁷. Личность ощущает всю трагичность своей связи с миром, отсутствие своего завтра, будущего. Человек очень остро переживает свой разлад с миром, свою чуждость миру.

Опыт человеческого существования, неминуемо завершающийся смертью, приводит мыслящую личность к открытию «абсурда» как конечной правды своего существования на Земле. Но эта истина должна не обезоруживать, а, напротив, пробуждать в душе мужественное достоинство продолжать жить вопреки всему и без всяких доводов в пользу такого выбора.

Подлинное мужество заключается  не в бегстве от жизни (суицид) и  не в примирении с действительностью. Нужно схватиться с миром, бороться, бунтовать. Отчаяние коренится в крушении надежд, возлагаемых человеком на историю. Но история не сказка со счастливым концом, ибо нет Бога, который бы так ее устроил. Отчаяние есть расплата за эту иллюзию.

«Мир», по определению Камю, «безрассудно молчалив»¹⁸; это значит, что история сама по себе не содержит ни задания, ни запроса, ни оправдания человеческих поступков, нелепо искать в ней ответ на вопрос о нашем предназначении, о том, ради чего нам следует жить.

«Безрассудному молчанию мира» Камю противопоставляет «порыв», или «бунт», самого человека. Так как историческая действительность не имеет разумно-целостного строения (она абсурдна и бессвязна), то нет оснований рассматривать «бунт» как слепой и стихийный. «Бунтующий человек» не разрушитель, напротив, своим действием он впервые вносит в мир некоторую гармонию»¹⁹.

Жизнь человека, с точки  зрения французских экзистенциалистов, абсурдна потому, что человек живет  в чуждом ему мире. Он постоянно  чувствует свое одиночество, свою разобщенность  с другими людьми. Человек вообще потерян для мира – но вместе с тем и для самого себя. И  в конце концов он приходит в состояние  разлада с самим собой.

И если утрата смысла есть ничто  иное, как внезапный «сдвиг» нравственного  сознания, пережившего несовпадение сущности и существования как  экзистенциальный акт – то, следовательно, путь к обретению смысла существования  лежит через обретение субъктивно-ценного  и психологически приемлемого «стержня»  личности. Такой путь обретения, как  показано в данном параграфе на примере двух основных представителях французского экзистенциализма, Ж.-П. Сартр находит в свободе, а А. Камю в бунте.

 

 

 

 

 

 

 

 

2 Абсурдность человеческого бытия в философии А. Камю

2.1 Трансформация представлений А. Камю о человеке от нигилизма к бунту

Сам Камю не считал себя ни философом, ни, тем более, экзистенциалистом. Тем  не менее, работы представителей этого философского направления оказали на творчество Камю большое влияние. Вместе с этим его приверженность экзистенциалистской проблематике обусловлена и тяжёлым заболеванием (а значит, и постоянным ощущением близости смерти), с которым он жил с детства (по иронии судьбы, скончался не от болезни, а в силу трагической случайности).

Камю часто называли философом-экзистенциалистом, хотя он сам не жаловал эту философию  и не разделял ее основных принципов  и положений. «Нет, я не экзистенциалист... Сартр — экзистенциалист, и единственная книга идей, которую я опубликовал  — «Миф о Сизифе», была направлена против философов, называемых экзистенциалистами»²⁰.

Философия, изложенная главным  образом в романах и пьесах, предоставляет возможность для  самых разнообразных трактовок, и Камю стал излюбленным объектом литературоведческих и историко-философских  диссертаций – поток их на Западе не оскудевает.

Философские взгляды А. Камю противоречивы и претерпели серьезную  эволюцию. Как было отмечено выше, они  излагаются как в форме философских  трактатов, так и в форме художественных произведений: повестей, романов, пьес. Камю всегда выбирал именно тот стиль  и именно ту философскую и эстетическую систему, которая наиболее точно  соответствовала цели его произведения. В 1950 году в своих «Записных книжках» он набрасывает краткий план всего своего литературного пути: «Миф о Сизифе (абсурд), Миф о Прометее (бунт), Миф о Немезиде». Таким образом, Камю нельзя зачислить ни в «певцы абсурда», ни в бунтари, ни в моралисты. В основе произведений Камю лежит ощущение трагичности жизни. Трагическая искра проскакивает между ощущением абсурдности и несправедливости жизни и необходимостью жить. В своих произведениях Камю ищет выход из этой коллизии. Несответствия или противоречия в его работах, на мой взгляд, это поиск наиболее адекватного художественного воплощения мира, в котором для автора нет мелочей.

Все сюжеты его произведений вращаются вокруг отдельного человека и его отношений с окружающим социальным и природным миром. Взгляды  Камю развиваются в условиях, когда  вера в Бога утрачена, и стало  ясно, что человеческое существование  конечно в абсолютном смысле, т. е., что индивидуума ждет полное уничтожение. Если человек одинок и идет к своему неизбежному концу, то смысл его жизни радикальным образом утрачивается.

Двадцатидвухлетний юнец осмелился бросить вызов умудренным опытом политическим и философским  старцам: «Мы не ищем наставлений, ни горькой философии, вопрошающей  о величии. Все, кроме солнца, поцелуев и диких запахов, кажется нам  ничтожным»²¹. Вернуть человеку утраченную душевную гармонию, цельность и полноту, помочь ему услышать мелодию мира, дыхание слившихся в объятии земли и моря, постичь смысл истинной славы и истинного избранничества: право безмерно любить, постигнуть всю красоту существующего мира и наслаждаться созерцанием и жизнью этой красоты — не в этом ли состоит смысл философии, искусства и творчества?