Философская антропология

Название  философской антропологии как самостоятельной  дисциплины, ее обширную программу, определение  предмета М. Шелер дал в работе «Человек и история» (1926).

«Если и есть философская задача, решения которой наша эпоха требует как никогда срочно, так это задача создания философской антропологии. Я имею в виду фундаментальную науку о сущности и сущностной структуре человека; о его отношении к царству природы (неорганический мир, растение, животное) и к основе всех вещей; о его метафизическом сущностном происхождении и его физическом, психическом и духовном появлении в мире; о силах и властях, которые движут им и которыми движет он; об основных направлениях и законах его биологического, психического, духовно-исторического и социального развития, их сущностных возможностях и их действительностях. Сюда же относятся как психофизическая проблема тела и души, так и ноэтически-витальная проблема. Только такая антропология могла бы стать последним философским основанием и в то же время точно определить исследовательские цели всех наук, которые имеют дело с предметом "человек" — естественнонаучных и медицинских, археологических, этнологических, исторических и социальных наук, обычной и эволюционной психологии, а также характерологии.

Ни в одну из эпох взгляды на сущность и происхождение человека не были столь ненадежными, неопределенными и многообразными, как в нашу эпоху — длительное, углубленное занятие проблемой человека дает автору право на такое утверждение. Приблизительно за последние десять тысяч лет истории мы — первая эпоха, когда человек стал совершенно "проблематичен"; когда он больше не знает, что он такое, но в то же время знает, что он этого не знает. И только согласившись превратить в абсолютную tabula rasa * все традиции, касающиеся этого вопроса, учась с предельным методологическим отстранением и удивлением всматриваться в существо под названием "человек", можно будет снова добиться устойчивых результатов. Но известно, как тяжела такая tabula rasa, ибо едва ли где-нибудь еще власть традиционных категорий над нами столь бессознательна и потому сильна, как в этом вопросе. Единственное, что можно сделать, чтобы постепенно освободиться от них, — точно установить духовно-историческое происхождение этих категорий и, осознав его, преодолеть их. . . . . .

. . . На простой  вопрос: "Что такое человек?" эта антропология отвечает: человек  — это способный по-настоящему  лишь к развитию пустых суррогатов (язык, орудия и т. д.), прожигающий  в болезненном повышении порога  собственной чувствительности свои  жизненные свойства и жизнедеятельные  проявления дезертир жизни — жизни вообще, ее основных ценностей, ее законов, ее священного космического смысла. Главный тезис нового учения сделали расхожей формулой для тех, кто туг на ухо, конечно, не его духовные отцы — люди во всяком случае глубокомысленные — это сделал искушенный публицист, Теодор Лессинг: "Человек — это вид хищных обезьян, постепенно заработавший на своем так называемом "духе" манию величия". Немного предметнее сформулировал результаты своих исследований голландский анатом Л. Больк, заслуживший известность изучением проблем эволюционного развития органов тела человека из органов его животных предков: "Человек — это инфантильная обезьяна с нарушенной функцией внутренней секреции" . Берлинский врач Пауль Альсберг также полагает, что нашел некий независимый от сравнительно-морфологических моментов "принцип человечности" в "принципе отключения органов" . Идея, инспирированная большей частью Шопенгауэром, такова: именно потому, что человек столь беззащитен перед противостоящим ему окружающим миром и в целом приспособлен к нему как вид много хуже его ближайших животных родственников, так как он не мог развиваться дальше в органологическом отношении, именно поэтому у него сформировалась тенденция в борьбе за существование отключать свои органы в пользу орудий (причем, язык и понятия также расцениваются как "нематериальные орудия"), которые делают ненужным функциональное образование и дальнейшее усовершенствование органов чувств. Поэтому разум не есть изначально существующая духовная сила, которая делает возможным и необходимым такое отключение, — он есть лишь результат этого фундаментального отрицающего акта "отключения", своего рода Шопенгауэровского "Отрицания воли к жизни". . .. »

p.s. В данной работе автор говорит о разных взглядах на сущность и происхождение человека. Он выделяет такие идеи как: идея религиозной веры ( в которой он рассматривает влияние религиозного еврейства и его документов), изобретение греков, граждан греческих городов ( данная идея проводит различие между человеком и животным вообще), натуралистические, "позитивистские", позднее также прагматические учения (данное учение  прежде всего вообще отрицает особую специфическую способность человека к разуму. Здесь не проводится существенного различия между человеком и животным: есть лишь степенные отличия; человек есть лишь особый вид животных.), четвёртая идея, которая не получила названия, вносит резкий диссонанс в уже выделенные идеи, пятой идеи соответствует своеобразная историческая доктрина. Данное учение интересно тем что человека рассматривают не просто как типичное существо, а сравнивают с животным. Так же интересно то что в четвертой главе человека принижают, называя тупиком жизни, говоря о том что человек не болен, а является болезнью как таковой сам. Но тому противоположной является пятая глава, где самосознание человека возвышают на такую ступень, на какую не возводило ни одно учение, его возвышают до сверхчеловека. 

Он определяет философскую антропологию как «фундаментальную науку о сущности и сущностном строении человека; о его отношении  к богатствам природы, а также  к основе всех вещей; о его метафизическом сущностном происхождении, а также  о его физическом, психическом  и духовном начале в мире. Это  должна быть наука о силах и  импульсах, которые побуждают его  к движению и на которые он воздействует сам; об основных направлениях его биологического, психического, историко-духовного и  социального развития, а также  о его сущностных силах. Здесь  заключена также психофизическая  проблема души и тела и ноэтически-витальная проблема. Только такая антропология способна помочь всем наукам, «предметом» которых является человек: естествознание и медицина, энтология и древняя история, история и социальные науки, психология и характерология лишь благодаря антропологии обретают философское основание и одновременно определенные и четкие цели в своих исследованиях» . 

 «В истории,  насчитывающей почти десять тысяч  лет, мы — первое поколение, в котором человек полностью осознал собственную проблематичность. Я имею в виду, что он уже не знает самого себя и отдаёт себе в этом отчёт»

p.s. Данный философ говорит уже о более глубоком. О силе мысли, о её происхождение. О том что направляет нас изнутри. О чувствах и эмоциях, которые сопровождают нас. Здесь всё сводится к телесному, что не мало важно, нам как психологам. О том как тело реагирует на состояние души, и на то что мы говорим.

Г. Плеснер, а  позднее и А. Гелен, заявили две основные («эксцентрическую» и «деятельностную» соответственно) версии антропобиологической философской антропологии. Плеснер, кроме этого, сформулировал одну из центральных идей философской антропологии – идею позиционирования, т.е. занятия человеком позиции в социуме согласно мере дистанцирования от природной реальности (эксцентрическая позициональность).

Один из основателей  философской антропологии Г. Плеснер (1892—1985) в работе «Ступени органического и человек. Введение в философскую антропологию» (1928) сущностной характеристикой человека называет его эксцентрическую позицию, то есть способность отделять свое «Я» от физического существования. Плеснер пытался устранить дуализм Шелера, считавшего, что некое высшее духовное начало существует отдельно от жизни и творит в человеке особый мир свободы и независимости. 
 
Дуализм — философское учение, считающее материальную и духовную субстанции равноправными началами. 
 
Плеснер хотел понять человека в единстве его биофизических и духовных сторон, выразившихся в достижениях культуры. Согласно Плеснеру, в эксцентрических реакциях сливаются физический автоматизм и сознательные реакции личности. Эксцентрические акты поведения определяют отношение человека как к самому себе, так и к окружающему миру. Стремление Плеснера освободиться от методологических установок Шелера не привело его к целостному понимаю человека, и его антропология в итоге свелась к частному описанию некоторых сторон человеческого существования.

p.s. Я соглашусь с точкой зрения данного философа. Ведь , на мой взгляд, одной из задач философской антропологии является познание себя, как единицы целого. Каждый человек должным уметь рассматривать себя как личность в обществе, а не быть стадом и идти за всеми. Нужно знать точно и чётко то что ты хочешь, свои цели, своё будущее.

А. Гелен пошел по пути постепенного социологизирования этой идеи через акцентирование необходимости преодоления «нестабильности» человеческого бытия и достижения его «стабилизации» (в том числе и через механизмы культуры, выполняющие функции «разгрузки» человека от чрезмерной необходимости выбора, т.е. излишней неопределенности). Основные же механизмы «удержания» человека и достижения «стабильности» - система социальных институтов, позволяющая устанавливать порядки и упорядочивать влечения. Тем самым философский дискурс у позднего Гелена постепенно преобразуется в социологический, а философская антропология приобретает вид антропосоциологического проекта, наиболее полно реализованного учеником Гелена Х.Шельски.

А. Гелен (1904—1976) в основном своем сочинении «Человек. Его природа и его положение в мире» (1944) называет человека существом, открытым миру, но главной формой человеческой жизнедеятельности считает действие, являющееся основой становления человека как культурного существа.

«Действия людей отчасти соотносятся с общей для них действительностью, отчасти же — друг с другом. Они предпринимают запланированные изменения по отношению друг к другу, и есть бесчисленное множество способов влиять, принуждать, вразумлять, подавлять и освобождать, дрессировать, убеждать и воспитывать: все это суть воздействия на взаимоотнесенное поведение. Наконец, каждый человек может и должен занимать позицию относительно себя самого, контролировать свои побуждения и интересы, решать в пользу каких-то из них, тормозить другие и т.д. и, таким образом, планомерно изменять свое внутреннее состояние в соответствии с некоей руководящей идеей, отвечающей требованиям сообщества. Наблюдаемая в том или ином сообществе «мораль» и представляет собой такие ориентации побуждений, обладающей весьма различной структурой. Итак, наша гипотеза об исследовании всей организации человека исходя из действия включает в себя понимание той или иной морали в общем контексте конституции человека как живого существа. Как говорил Гердер, человек «уже не есть безошибочная машина в руках природы, но он сам становится для себя целью и предназначением обработки». Это отличная формула для более точного понимания того явления, которое замечали и о котором говорили во все эпохи,— рискованной конституции человека, сущностной угрозы и вытекающей отсюда поставленности-на-себя-самого, что нашло свое выражение в различных мифологических образах: человек словно соскальзывает с вершин своего раннего, более совершенного состояния, которое называли золотым веком или раем, и не знает, на что решиться. Гердер высказывает то же самое без мифологических образов, а Шиллер в статье «О грации и достоинстве» говорит нечто сходное: «В животном и растении природа не только выражает назначение, но и сама его воплощает. Человеку же она дает лишь назначение и ему самому предоставляет его воплощение».

Смутные очертания  того, что здесь намечено, нуждаются  в тщательной постановке самой проблемы. Старые формулировки сводятся всегда к различию физической и моральной  природы человека или же с самого начала подходят к делу метафизически. Относительно морали трудно достигнуть согласия в науке, если оставаться в  области общезначимого, и именно потому, что отдельные моральные  системы (или жизненные формы  «нравственности») ведут себя взаимоисключающе. Поэтому необходимо отвлечься от содержания отдельных систем и сказать, что во всяком человеческом сообществе можно выявить определенные нормы  взаимооценки и самооценки. Отсюда можно сделать вывод, что они относятся к условиям  существования человеческих сообществ, а тем самым и самого человека, и как раз их необходимость в сочетании с их всегда сомнительной значимостью (здесь мы не можем заняться ею подробнее) очертила бы область всегда осознававшейся «ненадежности», рискованности. Но употребленное нами выражение «мораль» имеет столь дуалистическую окраску, что мы хотели бы совсем избавиться от него, а наилучшим заменяющим его выражением, к тому же психофизически нейтральным, является понятие дисциплины (Zucht). Воспитание и самодисциплина суть главные направления этого нормированного (планомерного) действования относительно друг друга, и все дело в том, чтобы зафиксировать как необходимость, так и ненадежность этих действий: существует принуждение к дисциплине, равно как и постоянная возможность неудачи. Я показал, как первая сторона объясняется исходя из избытка побуждений у человека, а вторая — исходя из исключительно человеческой осознанности жизненных побуждений, именно потому подверженных нарушениям.

Итак, неверно  игнорировать, как это обычно делает физическая антропология, ту сторону, что человек есть «сам себе предназначение и цель обработки», неверно также, видя обе стороны, субстанциально разделять  их, говоря: человек частично относится  к миру физическому, частично — к  миру духовному (моральному). Если мы захотим на мгновение воспользоваться понятием причины, которое нам скоро предстоит отбросить, то в противоположность последнему воззрению следовало бы сказать: та же самая причина, что делает человека действующим существом, делает его и вероятным «неудачником» — только так и надо было бы ставить проблему, а наша гипотеза должна сделать выводимой эту сложную ситуацию. Поэтому одно и то же, говорим ли мы, что наша антропология должна включить в тезис о человеке как действующем существе и проблемы морали, или же мы говорим, что эта «высшая ненадежность», которую предполагает проблема нравственности, должна заключаться в устроении и конституции человека. В одной формуле: человек есть действующее существо и тем самым, существо дисциплины. Это задача, систематически до сих пор еще не решенная, и в том же самом смысле Ницше назвал человека «неустановленным животным». Это хорошая двусмысленность, ибо человек, во-первых, как-то «не готов», не остановлен в своем движении, еще является для себя самого предназначением и целью обработки, а во-вторых, еще не установлено, что, собственно, есть человек.

То, что человек  есть существо дисциплины и что он — в выясненном теперь смысле —  создает культуру, отличает его от любого животного и одновременно его определяет, ибо это имеет  силу, без исключения, всегда и повсюду, куда только достигает наш опыт. Нет животных, живущих предусмотрительным деятельным изменением стихийной природы, нет животных, имеющих нравственность и самодисциплину. »

p.s. Основой философской антропологии у  Гелена  является представление о структуре человеческих побуждения. У человека отсутствует инстинкт самосохранения, следствием чего является избыток побуждений. Человек вынужден искать отличные от животных средства воспроизводства своей жизни; история, общество и его институты и являются формами, восполняющими биол. недостаточность человека и оптимально реализующими его полу инстинктивные устремления.

Тема человека становится основной для философии  ХХ века. Ей посвящено направление  философии – психоанализ –  одно из наиболее влиятельных идейных  течений этого времени. Основы психоанализа как философской концепции разрабатывались  З.Фрейдом (1859-1939). Впоследствии его идеи развивали К.Г. Юнг, Э. Фромм, А. Адлер, К. Хорни и др.

В философском  плане. Фрейд исходит из идеи о  том, что в основе поведения человека и всех общественных явлений лежит  иррациональное начало. Этим началом  является открытая им в психике человека сфера бессознательного – часть  психики, где сосредоточены желания, источником которых является сексуальный  инстинкт (либидо), и вытесненные  из сознания идеи. Бессознательное  есть проявление биологического начала в человеке. Кроме бессознательного он выделяет также сознание (память, мышление). Бессознательное во много определяет работу сознания человека, его поведение и в принципе не может быть до конца выявлено разумом. Еще одним элементом психики является сверхсонание – Сверх-Я – принятые и усвоенные человеком социальные нормы, идеалы, ценности, традиции.