Постлиберализм: многополярная перспектива

Постлиберализм: многополярная перспектива

1.Интеллектуальный  авангард политического  процесса

    Патриархи либеральной мысли, как и творцы Просвещения в целом, дают пример того, как общественная мысль Запада идет впереди социально-политических преобразований, как решения в сфере идей, отстоявшие свой приоритет в споре аргументов, становятся руководящими моделями для строительства институтов будущего.

    Это дает нам основания для того, чтобы и сегодняшние новейшие тенденции западной общественной мысли рассматривать как приготовление будущих изменений, вновь народившуюся и активно формирующуюся критическую позицию в отношении действующего статус-кво – как прообраз или, по крайней мере, одну из существенных возможностей будущей политической практики.

Демонтаж биполярной системы вместо того, чтобы расчистить путь к установлению либерально-мондиалистской модели в действительно глобальном масштабе, спровоцировал системный кризис самого либерализма.

    Это соображение тем более важно для нас, что тенденции, о которых идет речь и которые будут в основных чертах разобраны ниже, представляют своеобразное и весьма интересное приближение к некоторым важнейшим аспектам того, о чем мы со своей стороны говорим как о четвертой политической теории. Более конкретно, речь идет об особого рода критике либерализма, развивающейся изнутри самого либерального идейного контекста, питающейся его собственными внутренними противоречиями и направленной на решение проблем частью порожденных самой либеральной политической практикой, частью оставшихся не решенными со времени, предшествовавшего политическому воплощению либерализма. Соглашаясь с более или менее устоявшимся словоупотреблением назовем эту критическую тенденцию «постлиберальной».

2.Запад  за пределами либерализма

     В отличие от неолиберализма, который, по сути, является еще более радикально-антиэтатистским изданием классической либеральной концепции, постлиберализм, особенно в своих наиболее последовательных формах, представляет собой в значительной степени именно преодоление либерализма в плане критического переосмысления и, в конце концов, отклонения ряда ключевых компонентов классической либеральной и – шире – общепросвещенческой парадигмы.

     Особенно важно – и в данной статье мы уделим этому специальное внимание – что в рамках постлиберальной тенденции намечена и все больше в ходе публичной дискуссии утверждается установка на социально-культурный плюрализм (не путать с мультикультурализмом) или, что то же, многополярность. Последняя же, в свою очередь, является базовым компонентом формирующейся четвертой политической теории.

     Иными словами, можно говорить о том, что наиболее интеллектуально добросовестные и авангардно мыслящие «выходцы» из либеральной традиции со своей стороны заступают ровно на те же позиции, которые формируются «справа» представителями антилиберальной критики с изначально консервативных позиций. Образно выражаясь, этот процесс можно уподобить рытью тоннеля с двух сторон. Тот тезис, что «на той стороне» находятся интеллектуалы, действительно осмеливающиеся заступить на близкие нашим позиции, может показаться если не рискованным, то, по крайней мере, неожиданным и требующим серьезного обоснования. Такое обоснование и составит основу дальнейшего изложения.

3.Джон  Грей – могильщик  Просвещения

      Наиболее ярким и убедительным (особенно в части критики непоследовательности своих более «умеренных» в отказе от либеральных установок коллег) представителем постлиберального мышления является британский социолог и социальный теоретик Джон Грей, профессор Лондонской школы экономики, автор известного в России труда «Поминки по просвещению». Данный труд является итогом идейной эволюции автора от попыток модификации классического либерализма вплоть до его буквального и решительного отвержения. Причем отвержение это носит передовой характер, так как связано с признанием невозможности применения классического либерализма к социально-политическим реалиям, раскрывающим себя в эпоху пост-биполярного мира.

     Грей, как и ряд других исследователей, констатирует, что демонтаж биполярной системы вместо того, чтобы расчистить путь к установлению либерально-мондиалистской модели в действительно глобальном масштабе, спровоцировал системный кризис самого либерализма. Выводы, которые делает Грэй из анализа этого кризиса, означают не только отказ от идеи универсальной применимости либеральных схем ко всем без исключения человеческим обществам (в этом с ним согласно большинство постлибералов), но и фактическое признание бесперспективности неолиберальной практики в самих развитых странах Запада.

     В прямом соответствии с нашим тезисом о том, что интеллектуальная работа предшествует политическим преобразованиям, Грей настаивает: либерализм как генеральное воплощение проекта Просвещения уже является полным банкротом, поминки по Просвещению уже справлены в сфере высокой интеллектуальной рефлексии: вопрос о том, когда иссякнет инерция старых институтов и дискурсивных практик и Запад столкнется с необходимостью политического разрешения кризиса – вопрос времени.

      Характерным примером столь уверенного подхода к проблеме являются следующие строки автора: «Хотя проект Просвещения и переживает упадок в большинстве западных культур, он все еще продолжает оказывать влияние на многие области мысли, не связанные с академической философией. Например, в риторике, а также в практике международных отношений концепции наподобие доктрины универсальных прав человека по старинке все еще пользуются авторитетом. Но происходит это, вероятно, в силу явного отсутствия внятной альтернативы. Наша культура – это культура Просвещения не по убеждению, а за отсутствием иных возможностей».

    Либеральная не-терпимость как следствие «общечеловеческих» претензий Просвещения

    Именно так, фундаментальные постулаты либерализма: универсальные права человека, примат индивидуального выбора, безальтернативность свободного рынка и даже равенство возможностей и толерантность целиком отвергаются в их притязании на универсальную применимость. Более того, именно их претензия на универсальность и является корневой причиной их отвержения. Признание плюрализма культур, то есть несводимых к общей мере целостных образов жизни, не совместимо с универсалистскими иллюзиями Просвещения о возможности построения единой фундированной абстрактным рацио цивилизации. Поэтому никакие институциональные решения в сфере общественной жизни не имеют права признания в качестве лучших сами по себе (в этом, кстати говоря, вообще лежит корень отличия политики и политического как сферы действия суверенного решения от технологии или политического менеджмента, основанного на идее господства универсальных предписаний).

    «Традиционный либерализм во всех своих разновидностях является универсалистской политической теорией. Эта теория содержит набор принципов, предписывающих наилучший строй и наилучшие – с точки зрения идеала – институты для всего человечества (…) В политических теориях Просвещения универсалистская направленность классического политического рационализма возрождается в облике философии истории, устремленной к единой рационалистической и космополитической цивилизации как своей цели», - поясняет ученый.

    Глобальное человеческое общество: крах утопии

    Что же позволяет Грею столь уверенно настаивать на крахе социального проекта Просвещения и его наиболее рафинированного выражения – либерализма? По большей части эти соображения носят «эмпирический» характер: историческая действительность, с которой мы столкнулись по итогам разрушения биполярного мира, сама по себе составляет весомый контраргумент в отношении универсалистского эволюционизма: «Я имею в виду крах надежд Просвещения на разрушение партикуляристских уз, национальных и религиозных, и на постепенное выравнивание или маргинализацию культурных различий в жизни людей (…) Всемирно-исторический провал проекта Просвещения, выразившийся в разрушении в конце XX века порожденных этим проектом светских, рационалистических и универсалистских политических движений и преобладание в политической жизни этнических, националистических и фундаменталистских сил наводят на мысль об ошибочности философской антропологии, на которой зиждился проект Просвещения. В этой философской антропологии различие культур рассматривалось как эфемерная, и даже эпифеноменальная случайность в человеческой жизни и истории. С альтернативной точки зрения, которую я хочу развить, предрасположенность к различиям между культурами – изначальное свойство рода человеческого».

   4. Либерализм, колеблющийся на собственной границе

     Важнейшим моментом анализа либерализма для приверженцев историцистской (аниэволюционистской и антиуниверсалистской) перспективы, подобных Грею, является отделение либерализма как конкретной политической практики, имеющей свой культурный и историко-географический контекст, от его – либерализма – универсалистских претензий на статус политической истины для всех народов.

     Признание за либеральными институтами и практиками статуса имеющих локальный успех решений, исторически составивших важнейший компонент цивилизационной идентичности Европы и Америки, и, по сути, представляющих один из множества несоизмеримых способов общественного бытия – такое признание играет роль перелома в сознании западных мыслителей: коль скоро эта черта пройдена (как в случае Джона Грея, Стюарта Хармпшира, отчасти Зигмунда Баумана и ряда других), мы можем говорить о законченном или радикальном постлиберализме; в том случае, если отказа не происходит, это, как правило, означает стремление обойти проблему культурного плюрализма за счет оформления обновленного и эвфемизированного издания все того же универсализма (как это имеет место в случае правового акцента легалистского неолиберализма Джона Ролза).

     Однако существует целый ряд важных авторов, чью позицию можно охарактеризовать как колебание на границе признания ограниченности либерализма. К этому ряду принадлежат такие в высшей степени любопытные фигуры как автор теории «двух свобод» Исайя Берлин и наследник его идей Ричард Рорти, с именем которого связан «постмодернистский» тренд в либеральной мысли; также сюда следует отнести и всех сторонников так называемого мультикультурализма. В чем же специфика данного круга мыслителей, и почему по сравнению с радикальным культурным плюрализмом Грея она представляется не достаточно последовательной?

    Либерализм стремится справиться с реальностью существования несовместимых и несоизмеримых по единой шкале культурных ценностей с помощью разделения человеческой жизни на приватную и публичную сферы. Этот же принцип лежит и в основе различения Исайей Берлином двух типов свобод: свободы негативной (или «свободы от») и свободы позитивной («свободы для»). Либералы, делающие ставку на реализацию данного принципа, полагают, что все многообразие культурных ценностей («концепций блага» по Ролзу или «проектов самосозидания» по Рорти) могут быть реализованы в рамках приватной индивидуальной сферы.

    В то же время публичная сфера, (пространство общежития) должна регулироваться нормами, нейтральными в отношении любых возможных «концепций блага» и соответствующими принципу «справедливости». Таким образом, либералы настаивают на том, что либерализм вовсе не является системой ценностей, принципиально сопоставимой с другими, но претендующей на исключительность и насильно себя навязывающей; либерализм, по их мнению, представляет собой как раз тот формальный контекст, в рамках которого различные, в том числе конфликтующие культурные установки могут сосуществовать – с тем, чтобы как раз предотвратить насильственное навязывание каких бы то ни было культурных установок.

Конституирующая роль различий: идентичность не является частным  делом каждого

     Главный и наиболее действенный аргумент против такой, по сути, классической позиции со стороны постлибералов состоит в том, что культурные ценности по природе своей не являются приватными и не могут быть реализованы исключительно в частной сфере. Напротив, разделение жизни на частную и публичную сферы противопоказано с точки зрения «нормальной» реализации культурных ценностей, изначально имеющих социальный характер. Основной же упрек в адрес либералов состоит в том, что те как раз стремятся выдать компоненты собственной, локальной и исторически «случайной» системы ценностей за нейтральную над-культурную форму урегулирования межкультурного взаимодействия. Прежде всего, речь идет о концепции индивида и попытках втиснуть несводимые культурные реальности в институциональные рамки, задаваемые данной концепцией, всецело принадлежащей культурному контексту европейской пост-просвещенческой политической традиции.

    Обращая внимание на это двусмысленное движение либералов, последовательные пост-либералы демонстрируют, какого труда стоит либерализму отказ от универсалистских притязаний. «В неолиберализме, - пишет Грей, - культурные различия воспринимаются сквозь искажающую призму выбора, в качестве эпифеномена личных жизненных планов, предпочтений и концепций блага. Однако же в реальном мире человеческой истории культурные различия не формируются волюнтаристическим способом, посредством выбора, но передаются по наследству». Признание социальной природы ценностей и несводимости их реализации к индивидуальному выбору является концептуальным противоядием против рецидивов универсализма. Только согласившись, что различные ценностные универсумы всегда обладают социальным измерением и, соответственно, имеют «полное право» на реализацию на уровне организаций жизни целых сообществ, мы предохраним себя от смешения культурных ценностей с «рациональным интересом», концепция которого развивалась в рамках либеральной традиции и адекватно применима только в контексте самих либеральных обществ, где индивидуум – в отличие от обществ нелиберальных – действительно является социальным фактом.

Универсализм  и индивидуализм: разоблачение сговора

     С точки зрения постлибералов антиуниверсалистский поворот в глобальной политической практике должен быть связан с переносом акцента с идеи самоопределения индивида на идею самоопределения сообщества. Без этого поворота вся современная система международного права остается проводником культурной агрессии цивилизации-наследницы Просвещения в отношении других культур по принципу «чья сила, того и правда». Стремясь быть арбитром в собственных столкновениях с другими культурами, либерализм старается выдать собственные решения, относящиеся к его локальному культурно-историческому контексту, за те принципы, на которых может быть выстроено взаимодействие различных культурных контекстов. И самой главной «крапленой картой» в его колоде является пресловутый индивидуум. К индивидууму же прикладывается и все остальное вплоть до конкретных административных институтов.