Женские образы в пьесах А.П.Чехова «Чайка», «Три сестры», «Вишневый сад»

Содержание

     Введение

1. Женская тема в мировой драматургии и её эволюция………………
2. Способы создания женских образов в рассказах и повестях А. Чехова………………………………………………………………….
3. Чеховские поиски гармонии души человека иллюзорности счастья в ракурсе женских образов (по пьесам «Чайка», «Три сестры», «Вишневый сад») …………………………………………………..

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

Актуальность  выбранной темы определяется местом и ролью творчества  А.П.Чехова в общем литературном процессе конца XIX – начала XX веков. Анализ социальных, этических и психологических взглядов писателя на женщину, отразившихся в художественных образах его произведений, помогает точнее понять как особенности его личного мировосприятия , так и глубинные процессы, происходившие в общественном сознании.

Научная новизна  работы заключается в том, что несмотря на то, что интерес к творчеству А.П.Чехова не ослабевал у критиков и литературоведов на протяжении всего его литературного пути и многих десятилетий после его смерти, все же предложенная тема, на наш взгляд, оказалась недостаточно изученной.

Лишь детально проанализировав  произведения Чехова, можно сделать  определенные выводы о том, какие  же они, его героини , почему они до сих пор нам интересны, что в них особенного.

Объектом исследования являются пьесы А.П.Чехова «Чайка», «Три сестры», «Вишневый сад».

Цель исследования: проанализировать женские образы в пьесах А.П.Чехова «Чайка», «Три сестры», «Вишневый сад».

Задачи исследования:

1. Выявить способы создания женских образов в творчестве писателя;
2. Выделить типические черты женских образов у Чехова: особенности внешности, характера, поведения, проявления чувств;
3. Проанализировать ситуации, в которых максимально раскрываются главные качества героинь;

Практическая  значимость настоящей работы заключается в том, что материалы исследования, основные выводы и положения могут быть использованы в школьной и вузовской практике преподавания литературы при изучении творчества А. П. Чехова.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1.Женская тема в мировой драматургии и ее эволюция 

В разные исторические эпохи обращение к образу женщины в искусстве не просто воплощает личные представления художников о «прекрасной половине человечества». Образ женщины в литературе представляет собой сложный комплекс социально-этических, этнографических, культурно-исторических и психологических параметров, связанных с общественными установками и требованиями, предъявляемыми к женщине.

Русская  литература обладает богатой традицией изображения  женщины. Достаточно назвать имена  Д. И. Фонвизина, А. С. Грибоедова, А. С. Пушкина, И. А. Гончарова, Н. А. Некрасова, А. Н. Островского, Л. Н. Толстого, открывших всему миру целую галерею ярких и запоминающихся типов русских женщин, которые стали достоянием мировой литературы.

Одни авторы, создавая свои творения, стремились показать женскую  красоту и очарование, рассказывая  о своем «милом идеале» женщины.

Другие говорили о женственности, душевной чистоте, искренности, силе характера.

Самым известным, на мой взгляд, является образ Софьи Фамусовой  из пьесы А. С. Грибоедова «Горе от ума».

Софья выросла в доме своего отца – Павла Афанасьевича Фамусова, в младенчестве потеряла мать. Воспитывала  её мадам Розье, которая была её гувернанткой. Софья получила хорошее образование.

В свои семнадцать лет она  не только «расцвела прелестно», как  говорит о ней восхищенный  Чацкий, но и проявляет завидную независимость мнений, немыслимую для  таких людей, как Молчалин или  даже её отец.

Важную роль в ней играет та непосредственность, неиспорченность её натуры, которая позволила Гончарову сблизить грибоедовскую героиню с пушкинской Татьяной Лариной: «…она в любви своей точно так же готова выдать себя, как и Татьяна: обе как в лунатизме бродят в увлечении с детской простотой».

Характер Софьи сразу  нам не понять. В её поведении  и настроениях ощущается противоречие между трезвым умом и сентиментальными переживаниями.

Несмотря на то, что воспитана  она «дураком отцом и какою – нибудь   мадамою», её идеал противоречит  правилам фамусовского общества. Хоть он и возник под влиянием «французских книг», но в нем чувствуется стремление к самостоятельному выбору своей любви и своей судьбы, несогласие с уготовленной участью. Софья готова защитить свою любовь – правда, методами воспитавшего её общества: обманом и сплетнями.

Софья живет только любовью, невысокое и зависимое положение  Молчалина как будто даже усиливает  её влечение к нему. Чувство её серьезно, оно дает ей смелость не бояться  мнений света и идти против всех норм и традиций своей среды.

В. Г. Белинский в отношении  Софьи замечает: «В ней есть какая  – то энергия  характера: она отдала себя мужчине, не обольстятся ни богатством, ни знатностью его, словом не по расчету, а, напротив, уж слишком не по расчету…»[3, c.53]. И в самом деле, несколько подозрительно, что девушка дворянского происхождения обращает свое внимание не на друга детства, которого должна она знать лучше, а на слугу, главные таланты которого – хитрость и умение приспосабливаться.

Но, узнав, как с ней  поступил Молчалин, Софья с презрением его отвергает, велит завтра же оставить дом , грозя в противном случае, всё открыть отцу.

Софья является как бы начальным  этапом будущих коварных, злоречивых, бесчувственных Хлестовых, Хрюминых, Тугоуховских, которые в свое время, конечно были Софьями, но, лишенные воспитания нравственного и умственного, сделались сплетницами и губительницами молодых своих дочек, внучек и племянниц. «Ум и душа, всегда праздные и погружен в мелкие пересуды и чванство жизни, означаемой только обедами и балами, непременно должны принести те плоды, которые собрал Фамусов в конце комедии», - к такому заключению пришел К. А. Полевой в своей статье, посвященной Софье. [6, с.85].

Но Софья не такая как  они, она гораздо умнее своих  сверстниц, тоньше их чувствует. Она  слишком полна чувствительности. В ней есть сильные задатки  недюжинной натуры, живого ума, страстной  и женской мягкости. Софья не любит  пустое умничанье, острословие и  злоязычие, которыми отличались люди XIX в. Поэтому она и не может понять Чацского: его беспощадные остроты она тоже относит к злоязычию.

Софья со своим живым умом, самоотверженностью стала жертвой  общества, в котором господствуют лицемерие и корысть, а настоящие  чувства обесцениваются.

Целый ряд очень выразительных  женских характеров, способных, по словам Гончарова, «думать, говорить и поступать, как они думают, говорят и поступают  сами», каждый из которых глубоко  типичен и в то же время индивидуален и самоценен создал Александр Николаевич Островский.

В комедии «Лес» конфликт между сильной, деспотичной женщиной старшего поколения и юной, социально  беспомощной девушкой (своеобразный мотив взаимоотношений между  «палачом и жертвой») раскрывается в более упрощенном (по сравнению с «Грозой») виде. Старшее поколение здесь представлено в лице Гурмыжской. Островский создает очень колоритный образ богатой помещицы, некогда блиставшей в свете, теперь живущей в провинции. В качестве одной из наиболее красноречивых характеристик автор приводит её мнимую склонность к благотворительности. По её словам, она только «конторщица у своих денег, а хозяин им всякий бедный, всякий несчастный». Гурмыжская – характерный тип героини, представляющий собой дворянский вариант «самодурного» начала. Гурмыжская живет знаниями своей прежней жизни и не желает с ними расставаться. Для этого она выписывает из Петербурга  недоучившегося гимназиста Буланова. Гурмыжская влюбляется в него, и её «противницей» становится Аксюша, по словам Страхова, «честно и душевно сильная девушка», но во многом уступающая Катерине из «Грозы», несмотря на то что параллели в построении образа явно прослеживаются. К примеру, она так же живет под покровительством сильной, властной женщины, так же влюбляется в молодого человека, находящегося под начальством отца и целиком и полностью зависящего от него; наконец, она так же стремится к личной свободе, к независимому самоопределению. Однако, несмотря на отдельные глубокие по своей смысловой нагрузке психологические зарисовки  (например, ее разговор с  Петром, в котором она признается: «Слез у меня нет, и тоски большой нет, а вот, говорю я тебе, пусто тут у сердца»),образ гораздо более упрощенный, лишенный глубокого психологического анализа. Ни Гурмыжская с Булановым, ни Аксюша с Петром и прочие герои не получают жесткой оценки: Островский обращает внимание читателей не на конкретных героев, а на те социальные типы, которые они представляют.

Улита, ключница Гурмыжской здесь выполняет роль субретки, однако она является отнюдь не антиподом, а, наоборот, двойником своей пылкой и влюбчивой хозяйки, ею также овладевают мечты («Так иногда найдет вроде как облако», - признается). Любовная связь Гурмыжской с Булановым подчеркивается влюбленностью Улиты в Счастливцева. Немало женских образов носят у Островского именно женщина играет «ведущую роль в любовном треугольнике, причем возлюбленный не всегда соответствует глубокой внутренней порядочности героини.

Русская литература всегда отличалась глубиной своего идейного содержания, неустанным стремлением  разрешить вопросы смысла жизни, гуманным отношением к человеку, правдивостью изображения. Русские писатели стремились выявить в женских образах  лучшие черты, свойственные нашему народу. Ни в одной литературе мира мы не встретим таких прекрасных и чистых женщин, отличающихся верным и любящим  сердцем, а также своей неповторимой душевной красотой. Только в русской  литературе обращается так много  внимания на изображение внутреннего  мира и сложных переживаний женской  души. Начиная с XII века, через всю нашу литературу проходит образ русской женщины, с большим сердцем, пламенной душой и готовностью на великие незабываемые подвиги.

Значительный интерес  к «женской теме» характерен также  для зарубежной литературы, произведений У. Шекспира, Ж. Расин, И. Ф. Шиллер, Золя, Флобера, Мопассана, хорошо известных  и популярных в России. Создавших  целую галерею ярких и запоминающихся женских образов, которые стали  достоянием мировой литературы.

В произведениях зарубежных писателей сначала женщина заявила  о своей воле любить того, кого велит  ей сердце, затем отстаивала свои права  в семье, а вскоре на первый план вышла и потребность активного  участия в общественной жизни.

Мастерство зарубежных драматургов  состоит в том, что в живом  и непроизвольном развитии женского характера им в полной мере показана своеобразная неповторимая идеальность  каждой из героинь. Писатели в своих женщинах подчеркивают нравственную требовательность, высокие культурные запросы, духовную глубину, решительность.

К концу XIX века, времени, когда Чехов создавал свои произведения, «женская тема» стала одной из наиболее актуальных в русской литературе. Рост интереса к этой теме был обусловлен прежде всего остротой «женского вопроса» в обществе. Положение женщины было наиболее наглядным показателем нравственности и гуманности социальной системы, заявлявшей о своей демократизации. Женская тема являлась и органичным порождением собственно литературного развития, которое стремилось к проникновению во все более глубокие зависимости между обществом и человеком, все более сложные психологические явления. Женщина, обладающая не столь явными и прямыми социальными детерминантами, не столь рациональным и аналитическим сознанием, как мужчина, открыла литературе интереснейший комплекс социальных, нравственно-психологических, физиологических детерминант.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2. Способы создания  женских образов в рассказах  и повестях А.П.Чехова

Вопрос о специфике  изображения женщины в творчестве Чехова, с одной стороны, оказывается  вписанным в контексте общей  чеховской характерологии персонажей, со свойственными ей специфическими способами сюжетных ходов и портретных характеристик. В то же время, он содержит в себе ряд особенностей, связанных  как с традицией изображения  женщины, сложившейся в русской  литературе к концу XIX века, так и со своеобразием чеховского подхода к «женской теме».

Чехов придавал большое значение присутствию в произведении образа женщины. В письме И. Л. Леонтьеву-Щеглову (от 22 января 1888 г.) писатель иронически выражает свое «кредо»: «Без женщины  повесть, что без паров машина.  […]  Я не могу без женщин!!!» [21, с.465]. Нам представляется, что в известном чеховском шутливом изречении «женщин нужно описывать так, чтобы читатель чувствовал, что Вы в расстегнутой жилетке и без галстука» (из письма А. С. Лазареву-Грузинскому от 20 октября 1888 г.) нашла отражение художественная позиция писателя. Уже в раннем творчестве Чехов выражает свое представление о необходимости деромантизации образа  женщины в литературе, приближения его к реалиям повседневного существования, в котором развиваются бытовые, семейные, любовные и социальные отношения, затрагивающие женщин.     

Устойчивый интерес к  творчеству Чехова у современных  ему критиков возник после того, как в мае 1886 года вышел в свет его второй сборник – «Пестрые рассказы». Первые критические отзывы были достаточно противоречивы и зачастую отмечены непониманием особенностей новой художественной системы, непохожей на уже существующие литературные каноны. И. Н. Сухих замечает, что «чеховский мир» продиктовал критикам один распространенный прием: «В обобщающих статьях рассматривались не столько персонажи отдельных повестей и рассказов. Критики пытались понять общий принцип чеховской художественной характерологии, сконструировать модель чеховской художественной характерологии, сконструировать модель чеховского героя, обозначить интегрирующий образ, возникающий из совокупности чеховских текстов»[17, с.24]. Подобные попытки не всегда оказывались успешными, но они содержат в себе ряд ценных замечаний, касающихся новизны художественной манеры Чехова.

Гайденко В. А., отмечая «блестящие внешние краски, выразительный язык, богатство поэтических нюансов» произведений Чехова, считал при этом, что «за легкими, бойкими, смелыми описаниями, которыми изобилуют его произведения за меткими, удачными характеристиками, которые в них рассыпаны повсюду», нет «живого художнического увлечения, […]  внутреннего кипения чувств, мыслей» [8, с.217].