Зарубежная литература ХХ века. Общая характеристика литературного процесса

В СССР Октябрьская социалистическая революция определила творческий путь таких больших художников-новаторов, как В. В. Маяковский, В. Э. Мейерхольд, С. С. Прокофьев, в чьём творчестве в ранний период так или иначе выявлялись черты А. Решительно преодолев авангардистский индивидуализм и субъективизм, они стали ведущими мастерами социалистической художественной культуры.

В начале 30-х гг. основная масса авангардистов на Западе теряет демонстративно-бунтарский характер своего творчества. Такие большие художники, как П. Пикассо, П. Неруда (Чили), сумели преодолеть узость социальных позиций  А., стали на путь активной борьбы с фашизмом, связав свою деятельность с коммунистическим движением. После 2-й мировой войны 1939 - 45 на Западе происходит оживление авангардистских тенденций, возникает неоавангардизм (драма абсурда, «новый роман», «конкретная поэзия», поэзия итальянской «Группы 1963», алеаторика и др.). Но все эти неоавангардистские, теперь полностью модернистские течения находятся в конфликте не столько с буржуазным обществом, сколько с идеалами коренного переустройства общества на началах социализма; они активно противостоят не буржуазным эстетическим концепциям, а лучшим демократическим и реалистическим традициям культуры, теории и практике искусства социалистического реализма. А. приобретает всё более подчёркнуто элитарный, рафинированный характер, антисоциалистическую направленность, пронизанную духом реакционной идеологии империализма, и углубляется, как правило, в формальное экспериментирование.

Иногда авангард называют модернизмом: объединенные различия направлены от символизма и кубизма до сюрреализма и поп-арта; ощущение одиночества, ориентация на будущее; стремление избавления от традиций.

Существенное влияние на авангардизм  оказала политические революции  в начала 20 в. Увлечение революционными идеями придавало оптимизм, что привлекло к авангарду революционное настроения художника, т.к. видели антибуржуазный процесс (Брехт, Элюар). Авангардисты обращались к общему приему окаррикатуривания. Ломка традиционных жанров обращала авангардистов к низовым жанрам (мюзикл, пантомима, негритянский джаз, цирк), т.к. они проще всего поддавались примитивизации. Протест авангардистов направлен против канонов устоявшихся в искусстве. Они любили говорить, что искусство не обязательно должно нравиться с первого взгляда. Узнавание привычного. Сложнее привести публику к познанию мира.

Авангардисты опираются на имманентные законы искусства, т.е. каждое явление имеет свои внутренние законы по которым они развиваются; отвергают стереотипность форм массового сознания; не приняли войну; осуждают технократизм соврем общества и закабаление человека, идеи свободы свойственны всем авангардистам и объединениям. Авангард противостоит бунт и хаос буржуазному порядку, также раздражала мораль мещан и ей они противопоставляли свободу чувств и фантазии. А обновил искусство: появление новых мотивов; техника, приемы, стили речи; оказали популяции.

Дадаизм (от фр. dada – детский лепет, бессмыслица). Течение возникло в Цюрихе (Швейцария) среди поэтов-эмигрантов из стран, которые вели военные действия Первая Мировая Война. Они издавали журнал «Кабаре Вольтс» (1916-17).

Их объединяло: протест против Первая Мировая Война; декларации абсурда, вся их деятельность связана с  различными скандалами, мим руководило стремление вывести публику от самоспокойности.

Особенности искусства/эстетичных форм: искусство аналогичное, иррациональное испытание бессмысленного набора слов, звуков, свои произведения составляли в форме коллажа. А. Жид: «Дада – эти два звука достигли звонкого бессмыслия, абсолютной незначимости».

Отношение к классическим образцам искусства – призывали оставить всякие претензии к классическому совершенству. То, чего нельзя больше воспроизвести. «Ставить перед собой прошлое, значит преграждать будущее».

Тристан Зара (1896-1963): 1924 – «Семь манифестов Дада», 1931 – «Приблизительный человек», песня Дада (популяр среди них образец абсурда, состоит из образов и ассоциаций, пародия на бульварный роман, натуралистическая поэзия).                                                                          Дадаизм рассматривался как предтеча сюрреализма.

Сюрреализм (от фр. suralite – сверхреальность). Первоначально сложился во Франции. Свою программу изложили в манифесте «Сюрреализм», написан Бретоном при помощи Луи Арагота в 1925 г. не ставили задачу изображать объективную реальность. Цель искусства – надреальность, мир подсознательного. Для этого выбрали особые средства, главный способ творения – автоматическое письмо – способ выражения совмещения несовместимого. Ими двигало стремление раскрепостить сущность человека, т.к его подавляет цивилизация. Воздействовать надо на подсознательные импульсы. Использовали открытия Фрейда и большое значение придавали грезам, т.к. важна основа психики человека. «Сюрреализм – чистый психический автоматизм, имеющий целью любым способом выразить реальное функционирование мысли…» Атмосфера безвременья, живопись Сальвадора Дали.

В конце 30-х гг. общество охватило страх перед фашизмом. Сюрреал понял свою несостоятельность перед лицом фашизма и самораспустился. Но само явление не прошло бесследно. Оно оказало влияние на поэзию Эллюара, кинематограф и др.

Экспрессионизм 1910-32 гг. ( от фр expreccion – выражение). Сложился в немецкой литературе в начале 20 века. Объединились в Дрездене – «Мост», в Мюнхене – «Синий всадник». Когда объединились, объявили о своем разрыве с прошлым. Их объединило с моралите: аллегорические фигуры (обобщение); действительность Человек, грешник, Натура Людская. Они провозгласили тезис о приоритете самого худобъект искусства, находится в экстазе, соответствие образа критика – создает внутреннее напряжение, заставляет кричать и произведение (поздний Ван Гок). Немецкий экспрессионизм тяготеет к мистицизму, определяется как левые (Голлер). Тексты насыщены гиперболой, символикой, фантастическим.

Георг Крайзер (1878-1945) – драматург, «Граждане из Кале», «С утра до полуночи», трилогия «Коралл»-«Газ 1»-«Газ два2» 1917-20.

Бержард Келлерман – «9 сентября»  – один монолог автора, публицистически и лирически обобщенные образы, отсутствие бытовых деталей.

В фашисткой Германии творчество экспрессионистов под запретом. Кафка, Гессе, Келлерман взяли у экспрессионистов стремление мыслить философскими категориями. Главная тема искусства 20 в – отчуждение как результат буржуазной цивилизации.

Главное: субъективизм, пессимистическое отношение к миру, политические взгляды – антибуржуазная настроенность, поэтика (опробовал нетрадиционные приемы и формы, которые ориентировали на свободное выражение творческой личности, этим М оказал сильное влияние на реалист искусство, именно поэтому исследования говорят, что границы между М и Р не достаточно четко проявляются). Буржуазное общество оттолкнуло авангардистов. От революции авангардистов оттолкнуло низменность. Модернизм выступает в защиту личности, провозглашает ее самоценность.

Творчество писателя-модерниста Франца Кафки.

Мастерство Ф. Кафки  состоит в том, что он заставляет читателя перечитывать свои произведения. Развязки его сюжетов подсказывают объяснение, но оно не обнаруживается сразу, для его обоснования произведение должно быть перечитано под иным углом зрения. Иногда существует возможность двойного толкования, поэтому появляется необходимость двойного прочтения. Именно этого и добивается автор. Но напрасно пытаться все внимание концентрировать на деталях. Символ всегда обнаруживается в целом, и при точном разборе произведения, возможно, воссоздать лишь общее движение, не допуская буквальности. Впрочем, нет ничего более трудного для понимания, чем символическое произведение. Символ всегда превосходит задуманное автором. В этом отношении самый верный способ понять произведение — это начинать его чтение без заранее принятой установки, не стараясь отыскать в нем тайные течения. Для Ф. Кафки, в частности, правильным будет принять его условия и подходить к драме и роману с точки зрения их облика и формы.

Непосвященного читателя, прежде всего, увлекают необычные приключения героев, дрожащих от страха, но упорных в поисках вопросов, которые они сами никогда точно не формулируют. В романе «Процесс» Йозеф К... должен предстать перед судом, но он не знает, в чем его обвиняют. Адвокаты считают его дело сложным. Между тем К... продолжает любить, есть или читать газету. Потом начинается суд. Но в зале суда очень темно, и К... мало что понимает. Он лишь предполагает, что осужден, но едва ли спрашивает себя, какое его ждет наказание. К тому же он сомневается, будет ли наказан, и его жизнь идет своим чередом. Спустя довольно большой промежуток времени два хорошо одетых и вежливых господина приходят к К... и приглашают его следовать за ними. С величайшей учтивостью они ведут К... в безлюдное место за городом, приказывают ему положить голову на камень и перерезают ему горло. Перед тем как умереть, осужденный говорит лишь: «Как собака».

Мы видим, что трудно говорить о символе в романе, самым характерным свойством которого является естественность. Но естественность — это категория, трудная для понимания. Есть произведения, где события кажутся естественными читателю, но есть и другие (правда, они встречаются реже), в которых сам персонаж считает естественным то, что с ним происходит. Имеет место странный, но очевидный парадокс: чем необыкновеннее приключения героя, тем ощутимее естественность рассказа. Это соотношение пропорционально необычности человеческой жизни и той естественности, с которой он ее принимает. Видимо, естественность эта присуща Ф. Кафке. Роман «Процесс» в данном отношении особенно показателен. Мы уже говорили об образе человеческого существования, но «Процесс» одновременно проще и сложнее. Я хочу сказать, что смысл романа одновременно более необычен для Ф. Кафки и вместе с тем более ему свойствен. Герой Ф. Кафки осужден. Он узнает об этом в начале романа. Судебный процесс преследует его, но если Йозеф К... и пытается прекратить дело, то все свои попытки он совершает без всякого удивления. Мы никогда не перестанем изумляться этому отсутствию удивления. Именно такое противоречие и является первым признаком абсурдного произведения. Сознание через конкретное отражает свою духовную трагедию; оно может сделать это лишь при помощи вечного парадокса, который позволяет краскам выразить пустоту, а повседневным жестам — силу вечных стремлений.

Роман «Замок» можно  назвать теологией в действии, хотя, прежде всего это описание странствий души человека в поисках спасения, который пытается выведать у предметов мира их верховную тайну, а в женщинах найти печать бога, который сокрыт в них. Рассказ «Превращение» в свою очередь является воплощением этики ясного ума, но это еще и продукт того безграничного удивления, которое испытывает человек, почувствовав себя животным, когда он им становится без каких-либо усилий. Именно в этой двойственности состоит секрет Ф. Кафки. Через все его творчество проходит постоянное балансирование между естественным и необычайным, личностью и вселенной, трагическим и повседневным, абсурдом и логикой, определяя его звучание и смысл. Нужно помнить об этих парадоксах и заострять внимание на этих противоречиях, чтобы понять абсурдное произведение.

Действительно, символ предполагает два плана, два мира идей и ощущений, а также словарь соответствий между ними. Труднее всего установить лексику для такого словаря. Но осознать наличие этих двух миров — значит уже начать разгадывать их тайные связи. У Ф. Кафки эти два мира — мир повседневной жизни и фантастический. Кажется, что писатель постоянно находит подтверждение словам Ницше: «Великие проблемы ищите на улице». Тут точка соприкосновения всех литературных произведений, трактующих человеческое существование, — вот в чем основная абсурдность этого существования и в то же время его неоспоримое величие. Здесь оба плана совпадают, что естественно. Оба отражают друг друга в нелепом разладе возвышенных порывов души и преходящих радостей тела. Абсурд в том, что душа, помещенная в тело, бесконечно совершеннее последнего. Желающий изобразить эту абсурдность должен дать ей жизнь в игре конкретных параллелей. Именно так Ф. Кафка выражает трагедию через повседневность, а логику через абсурд.

Актер тратит тем больше сил на изображение трагического героя, чем  больше он опасается переиграть. Если он сохранит чувство меры, ужас, который он вызовет, будет безмерен. В этом отношении особенно поучительна греческая трагедия. В трагическом произведении судьба всегда лучше чувствуется под личинами логического и естественного. Судьба Эдипа известна заранее. Сверхъестественными силами решено, что он совершит убийство и кровосмешение. Все движение драмы состоит в том, чтобы показать логическую систему, которая от вывода к выводу завершит несчастье героя. Объявить нам заранее об этой необычной судьбе — совсем не ужасно, потому что она неправдоподобна. Но если необходимость показана нам в рамках повседневной жизни общества. государства, семейных отношений, то ужас становится правомерным. В том возмущении, которое охватывает человека и заставляет его говорить: «Это невозможно», и есть безнадежная уверенность, что «это» может произойти.

Вот в чем весь секрет греческой  трагедии, по крайней мере, один из его  аспектов. Однако имеется еще один, который позволяет понять Ф. Кафку  иным способом. Человеческая природа имеет скверную привычку называть судьбой лишь то, что песет смерть. Но счастье также в своем роде беспричинно, потому что оно неизбежно. Современный человек, однако, ставит его себе в заслугу, не понимая его истоков. Более того, судьбы избранных в греческой трагедии и излюбленных героев легенд, таких, как Улисс, складываются так, что из самых скверных историй они выпутываются самостоятельно.

Во всяком случае, нужно запомнить, что в произведениях абсурда  скрытое взаимодействие соединяет  логическое и повседневное. Вот почему герой «Превращения» Замза по профессии коммивояжер, а единственное, что угнетает его в необычном превращении в насекомое, — это то, что хозяин будет недоволен его отсутствием. У Замзы вырастают лапы и усики, позвоночник сгибается в дугу. Нельзя сказать, что это его совсем не удивляет, иначе превращение не произвело бы никакого впечатления на читателя, но лучше сказать, что происшедшие с Замзой изменения доставляют ему лишь легкое. беспокойство. Все искусство Ф. Кафки в этом нюансе.

В романе «Замок» — основном произведении Ф. Кафки — детали повседневной жизни берут верх, однако главным в этом романе, где ничто не доводится до конца и все начинается снова, являются странствия души в поисках спасения. Этот перенос проблемы в действие, совпадение общего и единичного можно сразу узнать по тончайшим приемам, свойственным любому великому творцу. В романе «Процесс» герой мог бы иметь имя Шмидт или Франц Кафка, но его зовут Йозеф К... Это не Ф. Кафка, и в то же время это он. Это средний европеец. Он такой же, как все, но своеобразие К... все-таки требует разгадки этого индивида.