Сленг в Руссом языке

ВВЕДЕНИЕ 

1. К ИСТОРИИ  СУЩЕСТВОВАНИЯ СЛЕНГА

2. СЛЕНГ КАК  ЯВЛЕНИЕ В СОВРЕМЕННОЙ ЛИНГВИСТИКЕ.  СЛЕНГ И ЖАРГОН.

3. СЛЕНГ И ФОЛЬКЛОР

4. МОЛОДЕЖНЫЙ СЛЕНГ

5. ЗАКЛЮЧЕНИЕ 
 

ПРИЛОЖЕНИЕ. 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 
 
 

                                  ВВЕДЕНИЕ 

      Судьба русского языка – тема, которая не может оставить  равнодушным ни

одного словесника.  Очевидно,  что  язык  существенно  изменяется  прямо  на

глазах  нашего  поколения.  Радоваться  этому или огорчаться?  Бороться  с

изменениями или  принимать их?

      Десять–двадцать лет — ничтожный  срок для развития языка, но  в  истории

бывают  такие  периоды,  когда  скорость  языковых   изменений   значительно

увеличивается. Так, состояние русского  языка  в  семидесятые  и  девяностые

годы  может  служить  прекрасным  подтверждением  этого   факта.   Изменения

коснулись и самого языка, и в первую очередь условий  его употребления.  Если

использовать лингвистическую  терминологию, то можно  говорить  об  изменении

языковой ситуации и появлении новых  типов  дискурса.  Общение  человека  из

семидесятых годов  с человеком из  девяностых  вполне  могло  бы  закончиться

коммуникативным провалом  из-за  простого  непонимания  языка  и,  возможно,

несовместимости языкового поведения.  В  качестве  подтверждения  достаточно

указать наиболее заметное, хотя и не самое интересное  изменение:  появление

огромного  количества  новых  слов  (в  том  числе  заимствований)  и  также

исчезновение  некоторых  слов  и  значений,  то  есть   изменение   русского

лексикона.

      Очевидно, что и сами языковые  изменения, и их скорость в  данном случае

вызваны не  внутренними причинами,  а внешними,  а именно  – социальными

преобразованиями  и пертурбациями, или, иначе  говоря,  изменениями  в  жизни

русскоязычного  общества. Прежде чем говорить о  современном  языке,  следует

вспомнить его  недавнюю историю.

      Николай Глазков когда-то написал:

                 Я на мир взираю из-под столика:

                 Век двадцатый, век необычайный.

                 Чем он интересней для историка,

                 Тем для современника печальней.

      Двадцатый век оказался чрезвычайно  интересным не только для историков,

но  и  для  лингвистов.  По  существу,  над  русским  языком  был   проведен

потрясающий по масштабам  и результатам социолингвистический  эксперимент.  В

нынешнем столетии с ним сравним,  пожалуй,  лишь  эксперимент  над  немецким

языком, но это  предмет отдельного разговора.

      Две крупные социальные встряски  — революция и перестройка  —  затронули

не только  народ,  но  и  язык.  Под  влиянием  происходящего  русский  язык

изменялся  сам,  и,  кроме  того,  на  него  целенаправленно  воздействовала

власть, ведь язык был ее мощным орудием. Изменения  в  языке,  их  социальные

причины и последствия  — одна из интереснейших тем современной  науки.

      Язык революционной эпохи блестяще  описан по горячим следам русскими  и

западными славистами: С.И. Карцевским,  А.М.  Селищевым,  А.Мазоном.  А  вот

русскому языку  следующих периодов повезло значительно  меньше.  Лишь  в  60-е

годы было  проведено  серьезное  исследование  русского  языка  в  советском

обществе. Руководил им М.В. Панов. Зато в конце 80-х и в 90-х годах хлынул

поток публикаций о русском  языке  в  советскую  и  постсоветскую  эпоху.  В

большинстве своем они крайне непрофессиональны, и суть их сводится  к тому,

что в советский  период дело с языком обстояло очень  плохо, но  «сейчас»  все

еще хуже.

      Причины  же  выдвигаются   следующие.  В  советскую   эпоху   язык   был

обюрократизирован и зажат в тиски цензуры и самоцензуры и к тому  же  служил

инструментом  манипулирования  сознанием  и  промывки   мозгов.   Ну   а   в

постсоветское время  все как-то разом стали  абсолютно  безграмотны,  никаких

вам правил или  норм, так что впору говорить о  распаде  языка.  К  внутренним

проблемам  добавилась  экспансия  английского  языка  и  как   следствие   –

порабощение некогда  великого и могучего его чужеземным собратом. В  качестве

рецептов спасения рекомендуется возвращение к  корням  и  истокам,  повышение

общей культуры, курсы  риторики для депутатов и премьер-министров.

      Со сказанным трудно  не  согласиться,  но  согласиться,  пожалуй,  еще

труднее. И вот  почему. В советское время возникла любопытная,  но  никак не

уникальная ситуация, которая  в  лингвистике  называется  диглоссией  (греч.

двуязычие), то есть сосуществование двух языков или  двух форм одного  языка,

распределенных по разным сферам  употребления.  Рядом с обыденным русским

языком возникла (или была создана) еще одна его  разновидность.  Ее  называют

по-разному: советским  языком, деревянным языком  (калька  с  французского  —

langue  de   bois;   ср.   с   деревянным   рублем),   канцеляритом   (слово

К.Чуковского),  но  лучше  всех  (и  лучше  лингвистов)  про   это   написал

английский  писатель  Дж.  Оруэлл.  И  поэтому  его  «новояз»  (в  оригинале

newspeak)  стал  самым  привычным  названием   лингвополитического   монстра.

Диглоссия случалась  и раньше и на самой Руси, и  в других обществах.  Так,  в

Древней Руси соседствовали  разговорный русский язык и литературный церковно-

славянский. Позже  в  восемнадцатом  веке  русскому  языку  пришлось  делить

собственный народ (точнее, только дворянство)  с  пришельцем  —  французским

языком.  В  Древней  Индии,  например,  сосуществовали  разговорные   языки,

пракриты, с религиозным  языком, санскритом. Диглоссия вообще характерна  для

некоторых религиозных  обществ, где «высокий»  религиозный  язык  обслуживает

только  религиозное,  ритуальное  и  тому  подобное  общение.  В  других  же

ситуациях  используется  «низкий»  разговорный язык.   Функции   советского

новояза близки к функциям религиозного языка, не  зря же  философ Б.Рассел

называл коммунизм  религией.

      В действительности в советском  обществе употреблялись и   другие  формы

языка,  например,  просторечие,  сленг  и  т.п.  Все  эти  формы  почти   не

взаимодействовали между собой, поскольку относились к разным слоям  общества

и к разным ситуациям  общения. В речах,  газетах  и  на  партсобраниях  царил

новояз,  на  кухнях  и  во  дворах  —  разговорная  речь,  литературная  или

просторечная в зависимости от речевой ситуации и ее  участников.  Советский

человек отличался  тем, что умел вовремя переключать  регистры,  «двоемыслие»

(по Оруэллу)  порождало «двуязычие», и наоборот. 

      В настоящее время  сленг   является  одной  из  интереснейших   языковых

систем современной  лингвистики. 

            В  данной  работе  предлагается  освещение  ряда  проблем,

связанных с существованием такого явления, как сленг.

      Задачи предложенной работы  сводятся  к  определению  сферы   бытования

сленга, исследованию функционирования  его  как  системы,  отслеживанию  его

истоков, разновидностей.

      Цели работы: отстаивание  предположения, что сленг -

явление в языке  самостоятельное и  его  должно  рассматривать  в

современном языкознании не иначе как отдельную категорию.

      В практической части исследования  предложены материалы по  молодежному

сленгу, в приложении приводится глоссарий молодежного сленга. 

               1. К ИСТОРИИ СУЩЕСТВОВАНИЯ СЛЕНГА

      Итак, неверно,  что  русский   язык  в  советскую  эпоху   был  неуклюж,

бюрократичен и  малопонятен. Таким была только одна из  его  форм,  а  именно

новояз, но другим новояз быть и не  мог.  Его  устройство  определялось  его

предназначением.   Еще   А.М.   Селищев   сформулировал   ключевое   правило

(сославшись, впрочем,  на газетный текст): если говорит  непонятно  –  значит,

большевик.  Здесь  надо  сказать,  что  новояз  не  был  чем-то  мертвым   и

неизменным. Сталинский и брежневский новоязы значительно  различаются  между

собой. Во многом языковые различия определяются функциями языка  и  задачами

«пользователя», то есть власти. На смену прямому обману и промыванию  мозгов

пришли ритуал и забалтывание.  В  этом  смысле  оруэлловский  новояз  списан

скорее со сталинского  времени. Менялись эпохи, менялись дискурсы.  Диглоссия

же сохранялась, разве что наметилась определенная экспансия новояза.  Сфера

его употребления постоянно расширялась. Уже к  любой публичной  речи  властью

предъявлялись жесткие  требования. Переход на «чтение по бумажке»  становился

почти обязательным.

      Горбачевская перестройка изменила  не сам русский  язык,  она   изменила

условия его употребления. Исчезли границы  между  разными  формами  языка  и

между сферами  их употребления. В публичной речи,  например,  М.С.  Горбачева

или  Б.Н.  Ельцина  причудливо  сочетаются  элементы  литературного   языка,

просторечия и  все еще не умершего новояза. Несмотря на  первое  впечатление,

нельзя сказать, что они  говорят  безграмотнее  Л.И.  Брежнева,  просто  они

говорят, а тот  читал. То же самое верно и для  депутатов, и для  телевидения,

и для газет, и  вообще для современной публичной  речи. На смену грамотному  и

перенасыщенному  готовыми  шаблонами новоязу пришла  взрывоопасная смесь.

Результат  отчасти  парадоксален:  ошибок  стало  значительно   больше,   но

говорить в целом  стали интереснее и лучше. Конечно, не все. Кто умел  только

«по новоязу», лишился  всего. К примеру, В.С. Черномырдин иначе не  мог,  а

на новоязе вроде  бы уже  неудобно  (тем  более  правоцентристскому  лидеру).

Результат налицо.

      Языковая стихия обрушилась и  захлестнула весь народ. Оказывается,  что

почти каждый может  выступать публично, а некоторые  еще  и  обязаны.  Сегодня