Попросил: «Со мною умри!

Я обманут  моей унылой,

Переменчивой, злой судьбой».

Я ответила: «Милый, милый!

И я  тоже. Умру с тобой...»

Это песня  последней встречи.

Я взглянула  на темный дом.

Только  в спальне горели свечи

Равнодушно-желтым огнем [1, c.84].

1911

Надевание перчатки – жест, ставший автоматическим, его совершают не задумываясь. И «путаница» здесь свидетельствует о состоянии героини, о глубине потрясения, испытываемого ею.

       Ахматовским лирическим стихотворениям свойственна  повествовательная композиция. Стихи  внешне почти всегда представляют собой  простое повествование – стихотворный рассказ о конкретном любовном свидании с включением бытовых подробностей:

В последний  раз мы встретились тогда 

На набережной, где всегда встречались.

Была  в Неве высокая вода,

И наводненья в городе боялись.

Он говорил  о лете и о том,

Что быть поэтом женщине – нелепость.

Как я  запомнила высокий царский дом 

И Петропавловскую  крепость! –

Затем, что воздух был совсем не наш,

А как  подарок Божий – так чудесен.

И в  этот час была мне отдана

Последняя из всех безумных песен [3, c.84].

1914

       Б. Эйхенбаум в 1923 году писал: «Поэзия Ахматовой – сложный лирический роман». Стихи Ахматовой существуют не в отдельности, не как самостоятельные лирические пьесы, а как мозаичные частицы, которые сцепляются и складываются в нечто похожее на большой роман. Для рассказа отбираются кульминационные моменты: встреча (нередко –последняя), еще чаще – прощание, расставание. Многие стихотворения Ахматовой могут быть названы маленькими повестями, новеллами.

       Многие  стихотворения Анны Андреевны Ахматовой  сюжетны. Они похожи на маленькие пьесы. Пожалуй, самым ярким примером такого рода стихотворения является «Сжала руки под тёмной вуалью…», хоть в нём нет начала. Действие начинается в кульминационный момент, в момент самого яркого всплеска страстей. Оно наполнено множеством значимых деталей: темная вуаль, терпкая печаль – овеществление чувства указывает на его силу. Она напоила его печалью – это также материализация духовного чувства, что делает его более ощутимым и реальным, но вместе с тем и более интенсивным.

       Этот  приём часто встречается у Ахматовой: «…горели свечи равнодушно-жёлтым огнём» – смешение чувств и вещей. «Как соломинкой пьёшь мою душу…», и тут же «знаю, вкус её горек и хмелен…». Выбор эпитетов тут не случаен, ведь душа лирической героини не весела и беззаботна – не сладка.

       Но  вернёмся к стихотворению «Сжала руки под тёмной вуалью…», оно само по себе очень эмоционально и динамично. В нем чувствуется движение, экспрессия, что подчеркивается риторическими вопросами. И вместе с тем печальная задумчивость передаётся многоточиями. Простые детали: «вышел, шатаяся», «искривился мучительно рот», «сбежала, перил не касаясь», не смотря на свою обыденность, ярко, метко обрисовывают события. Глаголы: «искривился», «улыбнулся» с лёгкостью заменяют целые предложения, которыми пришлось бы описывать данную ситуацию. Предельно точные эпитеты: «мучительно», «спокойно» и «жутко» дополняют функции глаголов в метком изображении событий. Стихотворение вызывает в воображении яркие, незабываемые  образы, как зрительные, так и образы главных героев. Их тут два. Но, несомненно, лирическая героиня играет в этом стихотворении, впрочем, как и во всех стихотворениях любовной лирики Анны Ахматовой, первостепенную роль. Потому что она испытывает более острые и сильные  чувства, по крайней мере, в момент, показанный в стихотворении. Герой здесь хладнокровен, он уже всё для себя решил, и тщетно она так эмоционально восклицает ему: «Шутка, всё, что было! Уйдёшь – я умру». Его ответ спокоен и хладнокровен: «Не стой на ветру», и в то же время, в нём сквозит  заботливость. И это мастерски точно передано в стихотворении, которое могло бы представлять собой целый роман. В таком маленьком объёме поэтессе удалось выразить всю напряжённость и сложность ситуации.

       Часто в стихотворения Ахматовой встречаются мотивы лестницы, перил, ступенек. Ведь лестница – это символ любви, любовного акта. ( «Я сбежала, перил не касаясь..», «…И прощаясь, держась за перила…», «Показалось, что много ступеней…»).

Помимо  вещных деталей в стихотворениях встречаются указания на дату и время описанных событий, что придаёт стихотворениям достоверность («Я сошла с ума, о мальчик странный, В среду, в три часа!»)

       Стихотворения Ахматовой, как правило, невелики по объему: она любит малые лирические формы, обычно от двух до четырех четверостиший. Ей свойственны лаконизм и энергия выражения, эпиграмматическая сжатость: «Лаконизм и энергия выражения – основные особенности поэзии Ахматовой... Эта манера... мотивируется... напряженностью эмоции», – Б. Эйхенбаум. Поэзии Ахматовой свойственны афористичность и отточенность формулировок (например: «Сколько просьб у любимой всегда! У разлюбленной просьб не бывает»), свойственна пушкинская ясность, особенно поздней ее поэзии. В стихах Ахматовой мы не находим предисловий, она сразу приступает к повествованию, как бы выхваченному из жизни. Сюжетный принцип ее – «все равно, с чего начинать».

       Поэзии  Ахматовой свойственно внутреннее напряжение, внешне же она сдержанна  и строга. Стихи Ахматовой оставляют  впечатление душевной строгости. Ахматова скупо использует средства художественной выразительности. В ее поэзии, например, преобладает сдержанный, матовый колорит. Она вводит в свою палитру серые и бледно-желтые тона, использует белый цвет, часто контрастирующий с черным (сереющее облачко, белая штора на белом окне, белая птица, туман, иней, бледный лик солнца и бледные свечи, тьма и т.д.)[11, c.126].

       Матово-бледному колориту ахматовского предметного  мира соответствуют описываемое  время суток (вечер, раннее утро, сумерки), времена года (осень, зима, ранняя весна), частые упоминания ветра, холода, озноба. Матовый колорит оттеняет трагический характер и трагические ситуации, в которых оказывается лирическая героиня.

       Своеобразен и пейзаж: приметой ахматовских стихов является городской пейзаж. Обычно все любовные драмы в стихах Ахматовой разыгрываются на фоне конкретного, детально выписанного городского пейзажа. Чаще всего это Петербург, с которым связана личная и творческая судьба поэтессы. Большую часть своей жизни она прожила в этом грандиозном и строгом городе – Санкт-Петербурге (Петрограде, Ленинграде). Её поэзия родственна духу Петербурга. Также здесь Аня Горенко встретила свою первую любовь – студента восточного факультета Петербургского университета Владимира Голенищева-Кутузова. "Даже стыдно перед Вами сознаться: я до сих пор люблю В. Г.-К. и в жизни нет ничего, ничего кроме этого чувства…" – писала Аня в одном из своих писем Сергею Владимировичу фон Штейну, мужу умершей старшей своей сестры, приват-доценту Петербургского университета. С 1911 года ее творчество неразрывно связано с городом на Неве, «городом славы и беды», как называла его сама Анна Ахматова.

А мы живем торжественно и трудно 
И чтим обряды наших горьких встреч, 
Когда с налету ветер безрассудный 
Чуть начатую обрывает речь, – 
Но ни на что не променяет пышный 
Гранитный город славы и беды, 
Широких рек сияющие льды, 
Бессолнечные, мрачные сады 
И голос Музы еле слышный.

1915

Анна  Ахматова всегда была готова разделить  судьбу Санкт-Петербурга. Вместе с городом она скорбела о Блоке и Гумилеве:

Умолк вчера неповторимый голос, 
И нас покинул собеседник рощ. 
Он превратился в жизнь дающий колос 
Или в тончайший, им воспетый дождь. 
И все цветы, что только есть на свете, 
Навстречу этой смерти расцвели. 
Но сразу стало тихо на планете, 
Носящей имя скромное... Земли.

"Памяти поэта", 1960

2.3. Особенности языка Ахматовой

       Ахматовская поэзия необычайно естественна, доверительна. Этому способствует свобода ритма  и интонации стихов Ахматовой, ориентация на разговорную речь. Ахматова стремится  называть вещи «своими именами», а потому использует обиходный словарь и разговорные интонации. Например, одно из ее стихотворений названо «Лотова жена». Форма «Лотова» (притяжательное прилагательное) ныне является просторечной, но именно она и нужна Ахматовой, чтобы перевести ситуацию в сферу быта, будничными словами передать драматизм ситуации и тем самым усилить воздействие на читателя.

       Ахматова  относится к числу «преодолевших  символизм» акмеистов, и это выразилось в том, что в ее поэзии приглушено музыкально-мелодическое звучание (что в поэзии символистов – К. Бальмонта и других – размывало смысловые очертания слов, сообщало образам туманность, расплывчатость). Стихам ее свойственны короткие предложения, частое употребление союзов и, а, но, восклицаний. Она скупо использует прилагательные. Отсутствие подчеркнутой напевности, мелодичности, а также умеренное использование прилагательных ведет к некоторой эмоциональной скупости, сдержанности.

Ахматова  пришла в поэзию в то время, когда  символизм переживал кризис, и, как  сказано в автобиографических заметках Ахматовой, она «сделалась акмеисткой». Акмеисты отказались от устремленности в потусторонние миры, в область «непознаваемого», отвергли «зыбкость слова», использование символов и обратились к реальным земным ценностям, красочности, богатству, вещности земного мира. Их поэзия – это реабилитация реальности. Ахматова не случайно оказалась среди акмеистов. В ее стихах перед нами предстает достоверно, в деталях, выписанный мир, предстает лирическая героиня в различных ее эмоциональных и психологических состояниях. Поэзия Ахматовой изысканно проста и сдержанна, конкретна, вещна.

       Как поэтический манифест можно расценивать  знаменитое стихотворение Ахматовой  «Мне ни к чему одические рати...»  из цикла «Тайны ремесла»:

Мне ни к чему одические рати

И прелесть элегических затей.

По мне, в стихах все быть должно некстати,

Не так, как у людей.

Когда б вы знали, из какого сора

Растут  стихи, не ведая стыда,

Как желтый одуванчик у забора,

Как лопухи и лебеда.

Сердитый  окрик, дегтя запах свежий,

Таинственная плесень на стене...

И стих уже звучит, задорен, нежен,

На радость  вам и мне [1, c.38].

1940

       Но  очень скоро рамки акмеистической поэзии оказались для нее тесными. Поэзия Ахматовой развивалась в  русле русской классической поэзии и прозы. Идеалом поэта, перед кем она преклонялась, был А.С. Пушкин с его классической ясностью, выразительностью, благородством. Чувство благоговения Ахматовой перед чудом пушкинской поэзии выражено в стихотворении «Смуглый отрок бродил по аллеям...» (1911) из цикла «В Царском Селе» (сборник «Вечер»). Причастной к чуду Пушкина ощущает себя Ахматова, детство и юность которой прошли в Царском Селе:

Смуглый отрок бродил по аллеям,

У озерных  грустил берегов,

И столетие мы лелеем

Еле слышный  шелест шагов.

Иглы  сосен густо и колко 

Устилают низкие пни...

Здесь лежала его треуголка 

И растрепанный том Парни [1, c.42].

1911 Царское  Село

       Прямых  перекличек с пушкинскими стихами  в поэзии Ахматовой почти не встретишь, воздействие Пушкина сказывалось  на ином уровне – в философии жизни, в стремлении идти наперекор судьбе, в верности поэта одной лишь поэзии, а не силе власти или толпы. Ахматовой, как и Пушкину, свойственно ощущение драматичности бытия и в то же время стремление укрепить человека и сострадать ему.

       Для самой Ахматовой поэзия, сознание причастности к миру вечных ценностей было спасительным в тяжелые годы унижений и гонений. Л. Чуковская писала: «Сознание, что и в нищете, и в бедствиях, и в горе, она – поэзия, она – величие, она, а не власть, унижающая ее, это сознание давало ей силы переносить нищету, унижение, горе». [14, c.19].

       Многие  ахматовские стихотворения – это обращение к трагическим судьбам России. Началом тяжких испытаний для России стала в поэзии Ахматовой Первая мировая война. Поэтический голос Ахматовой становится голосом народной скорби и одновременно надежды. В 1915 году поэтесса пишет «Молитву»: