Ирландский архетип в сюжете о Тристане и Изольде

МИНИСТЕРСТВО  ОБЩЕГО И ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО  ОБРАЗОВАНИЯ

РОССИЙСКОЙ  ФЕДЕРАЦИИ

НИЖЕГОРОДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ  УНИВЕРСИТЕТ

ИМ. Н.И. ЛОБАЧЕВСКОГО 
 
 

Кафедра зарубежной литературы 
 

ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ  ФАКУЛЬТЕТ 
 

ФОЛЬКЛОРНО-МИФОЛОГИЧЕСКИЕ АРХЕТИПЫ В СЮЖЕТЕ

О ТРИСТАНЕ И ИЗОЛЬДЕ 
 
 
 
 

                                                                  Дипломная работа

                                                                  Студентки филологического ф-та

                                                                  V курса дневного отделения

                                                                   Урняевой О.Д. 
 

                                                                   Научный руководитель 

                                                                   Д.ф.н профессор Шарыпина Т.А. 
 

НИЖНИЙ  НОВГОРОД

2006 
 
 
 
 
 

ОГЛАВЛЕНИЕ 
 

Введение                                                                                                  с. 3 – 10 

«Роман  о Тристане и Изольде» Жозефа Бедье.                                с. 11-15

Его литературные источники. Два взгляда на труд Бедье 

Архаичная концепция любви, заложенная в сюжете                     с. 16-29

о Тристане и Изольде 

Фольклорно-мифологическая архетипичность                              с. 30-40

образа  Тристана 

Фольклорно-мифологическая архетипичность                              с. 41-47

образа  Изольды 

Образ короля Марка                                                                            с. 48-49 

Символика флоры и фауны в сюжете                                              с. 50-52 

Концепция любви Кретьена де Труа. Роман «Клижес»                с. 53-55

как новое осмысление сюжета о Тристане и Изольде 

Заключение                                                                                             с. 56-57 

Библиография                                                                                        с. 58-60 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Введение 

       Актуальность выбранной темы обусловлена стойким интересом как в отечественном, так и в зарубежном литературоведении к использованию фольклорных и мифологических архетипов в художественных текстах средневековой словесности и в литературе Нового и Новейшего времени. Новизна работы определяется недостаточной изученностью темы. Удивляет, что при колоссальной популярности сюжета о Тристане и Изольде к его анализу с точки зрения фольклорных и мифологических архетипов обращались достаточно редко. Обозначенная тема не стала предметом отдельного монографического исследования в отечественной или зарубежной науке, хотя этот вопрос в той или иной степени затрагивался в трудах Н.Я. Марра, в которых содержатся концептуальные продуктивные посылки. Из современных исследователей к этой проблеме обращался А.Д. Михайлов во вступительной статье к «Легенде о Тристане и Изольде» из серии литературных памятников и в обширной статье, посвященной ирландскому архетипу в сюжете о Тристане и Изольде (там же). В своей работе «Французский рыцарский роман и вопросы типологии жанра» А.Д. Михайлов рассмотрел роман Кретьена де Труа «Клижес» как антипроизведение о Тристане и Изольде. Пожалуй, еще можно назвать статью А.А. Смирнова «Из истории западноевропейской литературы», в которой дано перечисление всех европейских средневековых произведений, написанных на сюжет о Тристане и Изольде, изученных филологом и историком Жозефом Бедье, на основе которых он создал «Роман о Тристане и Изольде». Все другие авторы, касавшиеся интересующего нас сюжете, не разработали ничего принципиально нового и в каждой их работе мы, как правило, находили ссылки только на труды Н.Я. Марра и А.Д. Михайлова.

       Из всех произведений средневековой словесности у народов Западной Европы самым распространенным и любимым была легенда о Тристане и Изольде. Начиная с 12 века, когда она получила свою первую литературную обработку во Франции, имена Тристана и Изольды стали устойчивым символом пылкой и трагической страсти, связавшей двух любящих и в жизни и в смерти. Бесчисленные параллели с этой легендой мы встречаем в других произведениях, где актуальна тема «любовь сильнее смерти». Наиболее очевидной можно считать итальянскую новеллу о Ромео и Джульетте, античную — о Пираме и Тисбо. Даже в древнерусской литературе есть схожий сюжет, который воплощен в «Повести о Петре и Февронии». Список можно продолжить.

       Первый англо-норманнский роман, задействовавший сюжет о Тристане и Изольде, повлек в дальнейшем за собой целый ряд подражаний почти на всех европейских языках: на немецком, английском, итальянском, испанском, норвежском, чешском, польском, белорусском, новогреческом. Эта легенда, без сомнений, обогатила всю европейскую культуру. Её влияние было столь велико, что, например, имена влюбленных давали в качестве личных имен, не смущаясь тем, что церковь не знает таких святых. Отдельные сцены из романа множество раз воспроизводились на стенах зал в виде фресок, на гобеленах, резных ларцах, кубках и пр. Этот сюжет воплотился и в музыке: вспомним знаменитую оперу Рихарда Вагнера «Тристан». Есть балет «Тристан и Изольда». Таким образом, вся Европа знакома с легендой о Тристане и Изольде.

       Возникает вопрос: у какого народа она возникла впервые? На какой земле родился столь продуктивный сюжет? Все исследователи, так или иначе занимающиеся этой проблемой, единодушны в своем мнении: корни сказания о Тристане и Изольде уходят в глубокую древность. Французские поэты и рассказчики получили его непосредственно от кельтских народов (бретонцев, уэльцев, ирландцев). Наиболее авторитетной можно считать точку зрения известного знатока средневековой литературы А.Д. Михайлова¹. По его мнению, романы «бретонского цикла» (к коим принадлежит «Роман о Тристане и Изольде») своим появлением обязаны сюжетам и мотивам кельтских эпико-мифологических сказаний и их сказочным вариантам, переосмысленным и обработанным в феодально-рыцарской среде. Кельтские легенды и предания проникли во Францию, во-первых, из англо-норманнской Англии, где их традиционным очагом были Уэльс и Корнуэлл, а, во-вторых, непосредственно с континента из кельтской Британи. Эти легенды были известны французам с 11 века, однако никакой литературной обработки они в то время не получили. Ранний этап бытования кельтских лиро-эпических сказаний зафиксирован в стихотворных новеллах (лэ — от фр. «lai» — жалоба), принадлежавших англо-норманнской поэтессе Марии Французской². Это произведение рассказывает только об одном эпизоде легенды: тайно приехавший в Корнуол Тристан оставляет на пути Изольды ветку со своим именем, и она спешит на свидание. Поэтесса сравнивает влюбленных с орешником и жимолостью, что и дает название лэ. Подобные лэ представляли собой обработанные переводы бретонских народных песен и отражали именно фольклорный, долитературный этап бытования кельтских легенд.

       Письменным источником для формирования рыцарских романов бретонского цикла послужила латинская хроника валлийского клирика Гальфрида Манмаутского «История королей Британии» (1136 г.), переложенная на французский язык англо-нормандским поэтом Васом (автор «Брута», 1155 г.). У Гальфрида-Васа излагается легендарная история королей Британии, которая начинается с происхождения бриттов от псевдоисторического Брута, внука самого Энея. Центральной является мифологизированная фигура Артура, могущественного короля Британии, владычествующего над половиной Европы. Имя короля Артура по значимости и известности в европейской культуре можно поставить рядом с именами Александра Македонского и Карла Великого. Легенда об Артуре и его рыцарях стала той рамкой, внутри которой осуществилась циклизация большинства романов бретонской тематики. Перу Васа принадлежит знаменитый мотив Круглого стола, за которым собирались 12 рыцарей короля Артура и который впоследствии послужил символом рыцарского братства и равенства. Отсюда возникло популярное название бретонских романов — артуровские романы, или романы Круглого стола.

Внутри  бретонского цикла отчетливо выделяются два стадиально-различных типа романов:

1. ранний, докуртуазный. Представлен различными  версиями сюжета о Тристане  и Изольде. 

2. более  поздний, собственно куртуазный, классический, воплощающий рыцарские идеалы. Представлен творчеством великого средневекового поэта Кретьена де Труа.

       Однако интерес к легенде о Тристане и Изольде не ограничивается лишь указанием на ближайший источник, породивший этот архизнаменитый во всей мировой литературе сюжет о роковой любви. Для нас важно определить причины, обусловившие столь широкую известность сюжета. А для этого целесообразно выделить фольклорные и мифологические напластавания, которые, несомненно, присутствуют в нем. По поводу фольклорных архетипов Е.М. Мелетинский высказался следующим образом: «С возникновением феодальной культуры элементы фольклора становятся достоянием господствующего класса; на базе этого фольклора создаются циклы героических сказаний, как «Тристан и Изольда», «Песнь о Нибелунгах» и т.д.»³. Затем он продолжает: «Явление всемирного сходства фольклорных сюжетов объясняется сходством материальной жизни. Сходство это шире и глубже, нежели на первый взгляд»⁴. Эти цитаты важны для данной работы по двум причинам: во-первых, авторитетное мнение Мелетинского делает целесообразными усилия по отысканию фольклорных архетипов в сюжете о Тристане и Изольде. Некоторые архетипы лежат на поверхности и легко прочитываются (например, бой с драконом или поиск невесты на чужбине), другие же требуют более тщательного изучения. Для системного анализа сюжета нам будет полезна классификация действующих лиц сказки и их функций по работе В.Я. Проппа «Морфология сказки»⁵. Все фольклорные архетипы выделены мною, т.к. в своих многочисленных трудах В.Я. Пропп не касался интересующего нас сюжета.

       Во-вторых, высказывание Е.М. Мелетинского о природе сходства сюжетов подводит нас к необходимости рассмотреть сюжет о Тристане и Изольде (еще раз повторюсь, что он чрезвычайно распространен в мировой литературе!) и с точки зрения мифологической составляющей. Например, было бы некорректно объяснять сходство иранской любовной повести о «Висе и Рамине» с сюжетом о Тристане и Изольде заимствованием. Вообще очень сложно представить заимствования между Ираном и Европой. И дело здесь не только в географическом положении названных регионов. Вопрос о сходстве сюжетов решился благодаря трудам К.Г. Юнга⁶, который ввел и обосновал понятие архетипа. Ученый в каждой своей работе давал несколько определений архетипа, однако нам подойдет наиболее общее. Итак, под архетипом К.Г. Юнг понимал основу структурированного бессознательного, которая имеет общую психофизиологическую природу, не детерминированную средой и обществом, лежащую глубже индивидуально-бессознательного и несущую память нации и расы. Таким образом, мифы народов мира потому схожи между собой, что основные элементы мифа — продукт психики человека, а психика универсальна. Е.М. Мелетинский близок к этим взглядам, только сходство сюжетов объяснял через сходство материальной жизни.      

       Подведем итог вводной части. Итак, цель данной работы заключается в нахождении всех возможных фольклорных и мифологических архетипов в сюжете о Тристана и Изольде. Достичь поставленной цели возможно с решением следующих задач.

       Задача № 1: анализ сюжета с точки зрения наличия в нем мифологических архетипов будет сделан с большой опорой на важнейший труд, называемый «Тристан и Исольда. От героини любви феодальной Европы до богини матриархальной Афревразии»⁷. Этот сборник статей представляет собой комплексный подход к сюжету о Тристане и Изольде и выполнен видными учеными, последователями академика Н.Я Марра. Надо отдать заслуженное уважение научным исследованиям академика. Возглавляя Сектор семантики мифа и фольклора, он сплотил вокруг себя талантливых ученых, которые совместными усилиями издали этот уникальный труд в 1932 году. В сборник вошли статьи О.М. Фрейденберг («Тристан и Исольда в мифологемах Средиземноморья»), И.Г. Франк-Каменецкий («Иштарь-Исольда в библейской поэзии»), В.А. Брим («Иштарь-Исольда по германским материалам»), Б.В. Казанский («Античные аспекты сюжета Тристана и Исольды»). Это была первая работа такого высокого качества и глубины всестороннего исследования сюжета в отечественной науке. Все последующие ученые, которых интересовал сюжет, обязательно ссылались на эту работу, однако о мифологических архетипах в нем не было написано практически ничего после издания сборника в 1932 году.