Гамлет как "христианский воин"

Гамлет как "христианский воин" 

В. К. Кантор.

  

Вопросы философии, 2008,  № 5, с. 32-46 

  

"Век расшатался" 
 

           Как показывает заглавие предлагаемого  читателю текста, образ Гамлета  рассматривается в контексте  реформационных и предреформационных  идей, прежде всего текстов друга Томаса Мора, Эразма Роттердамского ("Воспитание христианского государя" и "Оружие христианского воина"), хорошо известного английским интеллектуалам того времени. Сошлюсь на замечание специалиста: «Основной политический трактат Эразма "Христианский государь" появился в том же 1516 г., что и "Утопия" Т. Мора, и через два года после того, как Макиавелли закончил своего "Князя". Это три основных памятника социально-политической мысли эпохи, однако весь дух трактата Эразма прямо противоположен концепции Макиавелли. Эразм требует от своего государя, чтобы он правил не как самовольный хозяин, а как слуга народа, и рассчитывал на любовь, а не на страх, ибо страх перед наказанием не уменьшает числа преступлений. Воли монарха не достаточно, чтобы закон стал законом. <...> В век нескончаемых войн Эразм, возведенный в ранг "советника империи" Карлом V (для которого он и написал своего "Христианского Государя"), не устает бороться за мир между государствами Европы. Его антивоенная "Жалоба Мира" <...> была в свое время запрещена Сорбонной. <...> В XVI-XVIII веках читатели особенно ценили также религиозно-этический трактат Эразма "Руководство христианского воина" (1504), переведенный на ряд европейских языков» 1. 
 

         Н. Акимов указывал, что строфы Гамлета пропитаны внутренними реминисценциями из "Разговоров запросто" Эразма. Некоторые авторы замечают, что даже образ флейты взят из "Похвального слова Глупости" Эразма. С точки зрения Эразма Роттердамского, человеческая жизнь представляет собой непрерывную борьбу с пороками, ибо "...кто примирился с пороками, тот нарушил союз, торжественно заключенный с Богом при крещении". Каждый истинный христианин является членом воинства Христова. "О христианский воин, - обращается к нему Эразм, - разве ты не знаешь, что уже тогда, когда ты животворящим омовением был посвящен в таинства, ты вручил себя военачальнику - Христу? Ему ты дважды обязан жизнью - Он даровал ее и возвратил вновь, - ему ты обязан больше, чем самому себе"2. 

-------------------

1 Пинский Л.Е. Эразм Роттердамский и его "Похвальное слово Глупости" // Пинский Л.Е. Ренессанс. Барокко. Просвещение. Статьи. Лекции. М.: РГГУ, 2002. С. 66-67.

2 Эразм Роттердамский.  Оружие христианского воина // Эразм Роттердамский. Философские  произведения. М.: Наука, 1986. С. 92.

© Кантор В.К., 2008 г. 

32 
 

         Этот акцент поиска подлинного  христианства, чистоты первых евангельских  эпох весьма важен для интеллектуалов  тех лет. И для Шекспира в  том числе. Поэтому начну с  того, что Гамлет - искренний и сознательный христианин 3. Это определяет всю систему его поведения. Пожалуй, впервые в мировой литературе такого класса в качестве героя нам явлен христианин. Строго говоря, до Достоевского ничего подобного словесное искусство не знало. Если говорить о проблеме христианского управления государства, то до Шекспира с его историческими хрониками не было в Англии, да и в Европе, поэта и мыслителя, который столь подробно рассмотрел грехи и взлеты английских государей. 
 

          Гамлет - тоже государь. Не забудем, что он - законный наследник трона, таковым его признают и Клавдий, и Гертруда, у которых нет общих детей. Они не хотят отъезда Гамлета в Виттенберг, где куется евангельская чистота, они хотят, чтобы он оставался здесь, чтоб сызнова приучался к полуязыческому образу жизни, о чем с иронией говорит Гамлет другу Горацио: "Пока вы здесь, мы вас научим пить". И далее приговор его языческим нравам родной страны весьма жесток: 
 

Хоть я здесь  родился  

И свыкся с нравами, - обычай этот  

Похвальнее нарушить, чем блюсти.  

Тупой разгул на запад и восток  

Позорит нас  среди других народов;  

Нас называют пьяницами, клички  

Дают нам свинские; да ведь и вправду - 

Он наши высочайшие дела  

Лишает самой  сердцевины славы 4.

  

         Но Гамлет сразу является с  евангельским тезисом, что "мир во зле лежит", что владыка сего мира - зло. 
 

О, мерзость! Это  буйный сад, плодящий  

Одно лишь семя; дикое и злое  

В нем властвует. 
 

         Он спорит с великой формулой  Пико делла Мирандоллы, когда,  практически перефразируя его слова из "Речи о достоинстве человека", делает из них иной вывод: "Что за мастерское создание - человек! Как благороден разумом! Как беспределен в своих способностях, обличьях и движениях! Как точен и чудесен в действии! Как он похож на ангела глубоким постижением! Как он похож на некоего бога! Краса вселенной! Венец всего живущего! А что для меня эта квинтэссенция праха? Из людей меня не радует ни один". 
 

          А еще перед этим возникает  образ Дании как тюрьмы, точнее, худшей из темниц, если весь мир - тюрьма, как поправляет его Розенкранц. Но принц добавляет, что это его собственное размышление превращает Данию в тюрьму. И даже, играя в безумие, он проводит все тот же мотив - мира, обреченного злу: "Если принимать каждого по заслугам, то кто избежит кнута?" 
 

         Жить в этом мире не хочется.  Но он верен христианскому  запрету на самоубийство. 
 

О, если б этот плотный сгусток мяса  

Растаял, сгинул, изошел росой!  

Иль если бы предвечный не уставил  

Запрет самоубийству! Боже! Боже! 

-----------------------------

3 Можно, конечно,  вспомнить героев рыцарских романов,  искавших святой Грааль, но это  еще тексты, лишенные философской  рефлексии. Разве что Дон Кихот  близок Гамлету, но об этом  чуть позже.

4 Текст трагедии  цитируется в статье по переводу М.Л. Лозинского, в случае надобности автор приводит английский первоисточник.

33 
 

       А раз самоубийство невозможно, то надо обнаружить источник  конкретного зла, ибо зло в  каждом случае конкретно. И  обнаружить его должны мысль  и душа христианина-воина. 
 

Терпи, душа (sit still, my soul); изобличится зло,  

Хотя б от глаз в подземный мрак ушло. 
 

          До этого он сообщает, что видит  отца глазами разума, он протестант  и любое видение пропускает  через разум. Не случайно Горацио  говорит о явлении Призрака, ставя под сомнение зрение: "Соринка, чтоб затмился глаз рассудка". Герцен замечал о Шекспире: "Протестантский мир дает Шекспира"5. И судьбу души принц, его герой, все же должен постигать с помощью разума. Именно отсюда вырастает впоследствии классическая немецкая философия с ее культом разума. 
 

         Ведь мы не должны забывать, откуда приехал Гамлет. Этот город  несколько раз называется в  трагедии. Сообщается, что Гамлет  и Горацио - студенты Виттенбергского  университета. Напомню, что Виттенберг - город Лютера и Меланхтона. Английским театралам он был известен как место действия трагедии Кристофера Марло "Доктор Фауст" (1588). Горацио офицеры называют scholar, студент. Они оба очень прилежны в занятиях. Об этом говорит Гамлет, опровергая слова Горацио о его безделье. А дело у них одно - учиться. Иными словами, Гамлет - книжный мальчик, полный и неуклюжий ("He's fat", говорит королева о сыне), приехал на похороны отца. Кстати, Лаэрт рвется в Париж, к увеселениям, Гамлет в Виттенберг - к книгам. Но он уже пропитан протестантским пониманием Бога, он сам должен решить предвечные вопросы. Гамлет христианин, о чем говорится на каждом шагу, но в пьесе нет священника. Ему не на кого переложить свои проблемы. Но так и требует протестантизм, когда священник в душе каждого мирянина. 
 

          Пройдя школу протестантизма  в Виттенберге, Гамлет не растерян, сталкиваясь с жизнью, как полагал  Шестов. Напротив, он применяет весь  им наработанный интеллектуальный  багаж, чтобы постигнуть происходящее. Становясь на наших глазах мыслителем 6. Он и вправду стирает "все книжные слова, все отпечатки, / Что молодость и опыт сберегли". Но теперь в "книге его мозга" будет решаться новая проблема, он вполне книжно подходит к ее осмыслению: "Мои таблички, - надо записать, / Что можно жить с улыбкой и с улыбкой / Быть подлецом; по крайней мере - в Дании". Он должен отбросить искушение, понять реальность. Никакой раздвоенности, абсолютная цельность. Все подчинено единой цели.

  

Гамлет: (акт 1, сцена 2). Мне кажется? Нет, есть. Я не хочу

Того, что кажется.

('Seems', madam? Nay, it is; I know not 'seems'). 
 

           Принц не то что не хочет, он просто не знает того, что кажется. Его взгляд устремлен в реальность, в том числе и политическую. Как и взгляд его создателя, Шекспира. Разумеется, драматург, писавший о жизни государей, создавший длинный ряд исторических хроник, не мог миновать тексты Макиавелли и Эразма о государях как действующих лицах истории. Эразм, как отмечают исследователи, немало сказался в шекспировских текстах. И вот что он писал: "Никакая чума не поражает быстрее, и зараза не распространяется шире, чем зло, совершенное государем. Напротив, нет более короткого и успешного пути к исправлению нравов народа, чем безупречная жизнь государя".7

------------------------------- 

5 Герцен A.M. Дилетантизм  в науке // Герцен A.M. Собр. соч.  в 30 т. Т. 3. М.: Изд-во АН СССР, 1954. С. 36.

6 Ср. у Бицилли: "Динамизм Ренессанса, его интуиция  жизни как вечного возникновения  все новых, и новых, и новых  форм нашел свое выражение  в концепции человека деятеля, человека-творца. Но подобно своему прототипу, Богу, сам человек словно изъят из-под власти закона становления: творчески раскрываясь, он, однако, не изменяется. Новый человек, человек Монтеня, Шекспира, Сервантеса, этому закону подчинен. На наших глазах Отелло становится ревнивцем, Гамлет - мыслителем, Макбет - честолюбцем" {Бицилли П.М. Место Ренессанса в истории культуры... СПб.: Мифрил, 1996. С. 156).

7 Эразм Роттердамский.  Воспитание христианского государя. М.: Мысль, 2001. С. 28.  

34 
 

       После рассказа Призрака о  преступлении его брата Клавдия,  ставшего обманом и преступлением  королем, принц произносит свои  знаменитые слова:

  

Век расшатался - и скверней всего,  

Что я рожден восстановить его! 
 

         Время, век, вывихнувший свои суставы ("the time is out of joint"), - это время, когда на троне порочный властитель. Эту ситуацию и должен исправить принц Гамлет, законный наследник датского трона. Он ставит себе задачу не мести, а исправления мира, "вправить суставы" ("to set it right"). А это нечто более высокое, чем языческая месть. Это законное наказание зла. И в какой-то степени хирургическая операция. Хирургия сродни рыцарскому удару мечом, другая медицина походила в ту эпоху на волшбу. А хирург и рыцарь довольно суровыми и жесткими способами пытаются оздоровить организм. И бой принц собирается вести не за трон, а за справедливость. Ибо "никакая комета, никакая роковая сила так не влияет на дела смертных, как увлекает и изменяет нравы и души граждан жизнь государя".8 Нельзя забывать также, что это была эпоха религиозных войн внутри христианской Европы. Недавно отгремела Варфоломеевская ночь, прошли войны Реформации в Германии, борьба протестантки Елизаветы с католичкой Марией Стюарт, надвигалось на Англию восстание пуритан. Век требовал подлинного христианского государя. Но вот возможен ли он? В том числе и об этом трагедия Шекспира. 

  

Существо из ада 
 

          О загадочности "Гамлета" было  написано даже слишком много.  Скажем, великий поэт Т.С. Элиот  высказал мысль, что "Гамлет" - это Мона Лиза в литературе. Но надо верить тому, что пишет Шекспир, и спокойно идти по его следам, просто внимательно читая то, что он написал, без домыслов, без постмодерна, ибо искусственность и жеманство сам Шекспир высмеивал не раз. Вспомним хотя бы речь Полония перед королем о любви Офелии и Гамлета. А потому отметим главное: "Гамлет" - это пьеса искушений. Их много, и все их принц должен преодолеть. Начнем с первого.