Молодежный сленг: пути формирования и условия развития

    Народ дал характеристики своим героям: дружной шеренгой прошествовали  пламенные большевики "Лыска" (он же "Картавый", "Дохлый Вова"), "Отец Усатой Конституции", "Крупа", "Клара Целкин", "Бомж-Бруевич". Лидеры последних лет получили свое: Брежнев - "бровеносец в потемках" и "Неолит Ильич с широкоэкранной грудью"; Андропов способствовал образованию нового предмета "андропология", переименованию Кремля в "Андрополь" и Ленинграда - в "Питекандроповск". Ушли в прошлое президиумные старики, прошедшие путь от сперматозоида до члена Политбюро, из-за которых расстояние от Дома Союзов до Красной площади назвали "трупопроводом". На горизонте возник Горбачев - "Горби", "Минеральный секретарь", "безалкогольная бормотуха"; остров Форос после великого сидения был переименован в "Михал-Сергеевский Посад"; сама его фамилия стала расшифровкой аббревиатуры: "Граждане! Обрадовались рано. Брежнева, Андропова, Черненко еще Вспомните!"; венчала горби-фольклор частушка:

    По  талонам - горькая.

    По  талонам - сладкая.

    Что же ты наделала,

    голова  с заплаткою?¹

    Ельцин  дал повод для появления городов  "Ельцинбульк" и "Нижний Ельц"; сторонников его назвали "ельциноидами"; Зюганов превратился в "Красного Папу Зю", а также "Зюгзаг удачи" с кличем "Зюг-хайль!". Тезки по отчеству, пламенные коммунисты Егор Кузьмич Лигачев и Иван Кузьмич Полозков обусловили появление термина "время Кузьмичей". Благодаря Тарасу Бурбулису появился термин "бурбулизация", причем каждый вкладывает в него тот смысл, какой ему заблагорассудится. Бывший вице-президент Руцкой получил убийственную кликуху "Голенище с усами". Возникла должность "спикер Всея Руси", почему-то ассоциирующаяся до сих пор с песней: "Хас-Булат удалой, бедна сакля твоя..." Один из претендентов в президенты "депутант" Брынцалов стал "Маленьким Брынцем". Конституционный Суд стал "Зорькиной квартирой" (по имени своего бывшего председателя г-на Зорькина). "Выбор России" с его "выбороссами" был переименован в "Выброс". Все "диссиденты, досиденты, отсиденты, сиденты, пересиденты, ожиданты, послесиденты, вновьсиденты" стали "демшизой": блейзеры от Кардена, евангелие от Гайдара: "Шестидесятники родили семидесяхнутых, семидесяхнутые родили восьмидерастов, восьмидерасты родили девинистов..." Аббревиатуру "Яблоко" оппоненты переименовали в кратное "Бля", а с выходом из блока Болдырева - в "Ялик". Едва претенденты в президенты Св.Федоров, Явлинский и Лебедь заикнулись о создании совместного блока, как появились аббревиатуры "ВАФЛЯ" и "ЯФЛОКО". Партия Жириновского расшифровывается как "Люблю Дурачить Простых Ребят" (Видимо, прав окажется Аркадий Арканов, предупреждавший: "Глядишь, переименуют город Владимир во Владимир Вольфович".) Гавриил Попов дал повод для создания аббревиатуры "ПОПЗДИК" - "Попов - Защитник Демократии и Культуры". Страну наполнили "баркаши" и "макаши" с "калашами" наперевес. "Памятники" (члены общества "Память") стали землю пахать в бывшем колхозе "Ветхие Заветы Ильича"; в отличие от них пламенный кастрюленосный большевик Анпилов прикидывается "чучелом Ульянова" и штурмует ОРТопедический канал. Кстати, когда Анпилов был назван одним телеведущим "Шариковым", он ответил: "Шариков - хорошая русская фамилия. Она отражает сложность становления характеров в повести Булгакова. Шариков прошел путь становления от собаки до человека". ¹

    По  телеэкранам стал носиться "600-секундный Шурик" (он же - "шестерка с двумя нулями") г-н Невзоров, путая "Дикое поле" и "Поле чудес"; вот-вот должен был появиться город "Павлограчевск", но вместо него возник новый секретарь Совета безопасности генерал Лебедь и в обиход вошла сказка "Гадкий утенок, или Детство генерала Лебедя", а фразу: "Упал - отжался" не выучил только ленивый.

    Президентские выборы стимулировали создание нового фольклорного пласта, связанного с именем Геннадия Зюганова:

    И сказал папаша Зю: "Я вас всех затормозю!"

    Иногда  Папу Зю именуют "мымриком" или "мымринским философом", имея в виду тот факт, что в 1995 году философский факультет МГУ присудил ему докторскую степень. Тусовка немедленно отозвалась на это событие: по слухам, тема диссертации ГЗ была: "Сколько теряет в весе тело коммуниста, погруженное в собственный диалектический идиотизм?" Кстати, родился Папа Зю в деревне Мымрино. ²

    Россия - страна интернационалистов. Появился "Блин Клинтон" (он же - "Клин Блинтон"), "Агдам Сухейн". На карте возникли "Соединенные Штаты Армении" - США и "Федеративная Республика Грузии" - ФРГ. Как видим, сленговое и фольклорное обеспечение политической и общественной ситуации было оптимальным. В ситуации культурной, литературной, писательской дела обстоят более скромно. Идет период накопительства за счет появлявшихся и появляющихся как безымянных и студенческих приколов, так и образцов, созданных такими профессионалами, как Райкин, Жванецкий, Иванов, Задорнов, Богословский, Арканов, Кнышев, авторы Клуба 12 стульев "Литгазеты", залепушники КВН... Здесь же - приколы литературного происхождения Юза Алешковского, Владимира Высоцкого, Венедикта Ерофеева, Александра Галича и других. Уже на другой день после своего сотворения они разлетались по бескрайним просторам СССР и России, и становились неотъемлемой принадлежностью общей речи. "Больная устрица рождает жемчужину", - гласит восточная мудрость. Больное русское общество создало великое явление речевой культуры.

    Речь - о том явлении, когда разбрелись-разбежались  по свободной России брокеры, дилеры, маклеры, киллеры, фраеры, джокеры, трайлеры, шухеры, бройлеры... Потом пришли битники, фуфаисты, картузники, ностальгисты, неудавшиеся ботаны назвали себя митьками...¹

      Россия не привыкла к шаржированной  и окарикатуренной в слове - сленговом и фольклорном слове - характеристике своих кумиров.² Апокрифы о Евтушенко (как правило, в связи с его женитьбами) овеяны более мифологизированной аурой, нежели настенная эпиграмма в нижнем кафе ЦДЛ: Я недавно, ев тушенку, вспоминал про Евтушенку.

    Такое явление, как Евгений Евтушенко, составляет целый пласт литературного фольклора, как, впрочем, и Сергей Михалков. Примером этому является эпиграмма:

    Поэт  поэзией своей  творит всесветную интригу. Он с разрешения властей  властям показывает фигу. (Безымянное).¹

    Настенная эпиграмматика того же кафе Дома писателей  регулярно год за годом стиралась  бдительными администраторами ЦДЛ, дошедшими в своем рвении в конце концов до того, что была уничтожена совместная эпиграмма Маяковского и Третьякова:

    Запомни истину одну: коль в клуб идешь, бери жену. Не подражай буржую: свою, а не чужую.¹

    Не  приходится удивляться, что та же эпиграмматика - в ее более специфическом виде - продолжала расцветать в том же ЦДЛ, но уже на стенах писательского  туалета - в виде сортирных апокрифов. Но этот опыт настенных словарей писательского мира, естественно, носит слишком узкий, эзотерический и специфический характер. Более демократичны эпиграммы профессиональных писателей на своих коллег:

    Ах, у Инбер, ах, у Инбер  Что за шейка, что за лоб! Все смотрел бы на нее бы, все смотрел бы на нее б! (Приписывается Маяковскому). ²

    Мне говорят, что "Окна ТАСС" моих стихов полезнее. Полезен  также унитаз, но это не поэзия! (Николай Глазков). ³

    Михаил  Александрович Шолохов  для советских  читателей труден. Вот поэтому пишет для олухов Михаил Александрович Дудин.

    Провожая  на вокзал, меня Чуковский  лобызал. А проводивши на вокзал, "Какая  сволочь!" - он сказал. (Михаил Дудин).¹

    Ах, какой рассеянный с улицы Бассейной. (Маршак - о Чуковском).

    На  Александра Безыменского

    Волосы  дыбом. Зубы торчком. Старый чудак с  комсомольским значком! (Приписывается Ярославу Смелякову).

    Недоволен шах Ирана: нету песен  Шаферана. Отвечает Хомейни: "Не поем такой фигни!" (Безымянное).

    Свое  место в жанровом строю заняли лучшие эпиграммы Валентина Гафта:

    Чеканна поступь, речь тверда У Лелика у Табакова. "Горит, горит его Звезда" На пиджаке у Михалкова. (Табакову)²

    Национальный  вопрос, как известно, занимал и  занимает не последнее место в  умах отечественных писателей. Некоторые варианты его решения - порой на уровне констатации факта - также даются в эпиграмматическом жанре:

    Поэт  горбат. Стихи его  горбаты. Кто виноват? Евреи виноваты!

    (Дудин  о поэте С.Смирнове).¹

    Анонимная эпитафия Станиславу Куняеву 

    Здесь лежит незадачливый Стас: Бил жидов, но Россию не спас.

    Что ты татарин - не беда. Будь жид - и это  ерунда (лишь у собак  престиж - в породе). Беда, что брешешь  без стыда И, к  сожаленью, на свободе... (Прохорову – Александр Иванов)²

    Примечателен апокриф в жанре воспоминаний на тему все того же решения национального вопроса, но уже самим Вождем всех народов: "После войны между Эренбургом и Шолоховым возникла напряженность по нацвопросу. Сталин выступил в роли миротворца: "Ваши евреи проявили трусость во время войны, а ваши казаки - антисоветские настроения еще в гражданскую войну..." ³

    Нельзя  не упомянуть сонет Эммануила  Казакевича, написанный в незабвенные  годы господства теории бесконфликтности, то есть борьбы "хорошего" с "лучшим".

    Поводом послужила коллизия, произошедшая за обедом в Доме литераторов между двумя сторонниками этой теории - драматургом Суровым и Сталинским лауреатом, автором "Белой березы" Михаилом Бубенновым, во время которой один из героев ударил ресторанной вилкой своего оппонента. Поскольку оба героя относились к стопроцентным антисемитам, сонет Казакевича наряду с теоретическими вопросами решал и национальный:

    Суровый Суров не любил  евреев.

    Где только мог, их всюду  обижал.

    За  что его не уважал Фадеев, который тоже их не обожал.

    Но  как-то раз сей  главный из злодеев

    однажды где-то в чем-то не дожал.

    М.Бубеннов, насилие содеяв, за ним вдогонку с  вилкой побежал.

    Певец "Березы" в ж... драматургу,

    как будто иудею Эренбургу, фамильное вонзает  серебро.

    Но  следуя традиции привычной,

    лишь  как конфликт хорошего с отличным все это расценило партбюро.¹

    Эпиграмма Михаила Дудина. На отъезд поэта Евгения Рейна в гости к своему лучшему ученику Иосифу Бродскому в Нью-Йорк :

    Поэту русскому еврею 

    Большой в Америке почет.

    И Бродский бродит по Бродвею,

    И Рейн - в Америку течет. (М.Дудников)²

    Особенное место в литературном фольклоре и сленге занимают апокрифы, нередко выдаваемые за воспоминания.

    Поэт  Александр Прокофьев вспоминает: "Умер Горький. Вызвали меня из Ленинграда и прямо в Колонный зал. Стою в почетном карауле. Слезы туманят глаза. Вижу, Федин слезу смахивает, Погодин печально голову понурил. Вдруг появился Сталин. Мы встрепенулись и... зааплодировали". ¹

    "После  одного первомайского парада  в Кремле состоялся правительственный  прием. Писательский генерал Софронов расчувствовался, поздравил Микояна и поцеловал его от души. Следующего он поздравил и расцеловал товарища Жданова. Рядом стоял Каганович, с которым также была проделана поцелуйная процедура. На очереди - Сталин. Едва Софронов потянулся к нему губами, Вождь отстранился:

    - Ну, полно, полно!  Нельзя же за  один раз перецеловать  все Политбюро!..

    Больше  Софронова в Кремль не приглашали". ²

    "Сталин - Фадееву: 

• Ну, как Шолохов? Пьет?
• - Не больше других, товарищ Сталин!
• - Вас, товарищ Фадеев, мы не хотели обидеть". ³

    "Переводчицу  Татьяну Гнедич вызвали в органы:

    - У вас сестра  в Лондоне. Если  бы вы туда попали, то захотели бы  остаться. Поэтому  мы вынуждены вас  посадить.

• Позвольте, но это все равно, что сказать старой деве: если бы она была женщиной, то стала бы проституткой...

    Следователь засмеялся. Гнедич посадили".

    "Буденного  спросили:

• Как вам нравится Бабель?
• - Смотря какая бабель!" ¹

    "В  30-х годах сотрудники дирекции  МХАТа пришли на дом к Станиславскому:  
- Константин Сергеевич, завтра вся театральная столица будет отмечать ваш юбилей. Будут члены правительства, ваше присутствие необходимо.