Значение церкви в государстве 13-15 веков

В религиозной жизни  сначала ничего не менялось. Как  и его предшественники, Горбачев критиковал неэффективную работу антирелигиозных активистов и атеистических организаций. Он считал, что в их работе много формализма, что они боятся личных дискуссий с верующими и что составленные ими победные отчеты и статистика не имеют под собой почвы. В атеистической работе, по его мнению, нужно развивать инициативу и творческий подход. Еще в ноябре 1986 года Горбачев выступил в Ташкенте с речью, ставшей впоследствии известной, в которой он (имея в виду мусульман) резко осуждал тех, кто идет в мечеть с партбилетом в кармане.

Горбачев постоянно подчеркивал, что он не стремится к демократии западного образца. Он пытался оживить старый советский миф, что коммунизм будто бы можно очистить от темных пятен сталинизма, хрущевского "волютнаризма" и, не в последнюю очередь, брежневского "застоя". Несмотря на это, Горбачев был вынужден в некоторых областях отойти от "чистоты" учения Маркса и Ленина: он пытался обеспечить себе поддержку верующих в Советском Союзе, поскольку многие люди уходили в религию, разочаровавшись в партии и политике. Во время, празднования Тысячелетия христианства на Руси впервые было названо во всеуслышание число верующих.

Для поднятия фактически развалившейся экономики Горбачев был вынужден обратиться к Западу за помощью – ему требовалась  валюта. Одних только предложений  о разоружении не хватало, чтобы в короткое время укрепить экономику. В его внешнеполитическое наступление были вовлечены, наконец, и верующие. Если некоторые религиозные организации мира (в первую очередь Христианская 'Мирная Конференция в Праге) уже давно входили в штурмовую группу советской внешней политики, то теперь, уже в большей мере, и христиане Запада должны были сильно повлиять на свои правительства в смысле поддержки Горбачевского нового курса. Горбачев стремился создать во всем мире впечатление, что с 1987 года свобода вероисповедания в СССР входит в концепцию гласности и перестройки. В то время как в советских газетах для внутреннего потребления антирелигиозная пропаганда продолжалась в установленном порядке, в изданиях, предназначенных для Запада ("Голос Родины", "Московские новости", "Отчизна" и так далее) проявлялось толерантное и даже вполне положительное отношение к религии.

Постоянно появлялись сообщения  о регистрациях новых приходов и  других прогрессивных начинаниях, но скоро стало ясно, что в большинстве случаев речь шла об одних и тех же событиях – лишь менялись названия населенных пунктов. С весны 1987 года напечатанные специально для заграницы журналы сообщали о регистрации десятков или сотен новых приходов, в первую очередь православных, а Патриарх Пимен после года пропагандистской шумихи прямо назвал (в "Известиях" от 9.4.1988) постыдно-неловкую цифру – 16 новозарегистрированных в 1987 году православных приходов!

Во второй половине 1987 года в идеологическом рупоре ЦК КПСС журнале "Коммунист" (1987. № 12) появились статьи А. Клибанова, Л. Митрохина и Б. Раушенбаха, свидетельствовавшие о дифференцированном подходе ЦК .к религиозным вопросам. Высказанные мысли не были бесспорно новыми: "Христианство явилось религиозным, идеологическим ферментом новой цивилизации", "Введение христианства, ставшего идеологической основой единой феодальной государственности Древней Руси, сыграло в период раннего средневековья прогрессивную роль" – в исторической специальной литературе можно было и раньше натолкнуться на подобные мнения. Однако статьи были напечатаны в центральном идеологическом органе ЦК КПСС и самим этим фактом они получали особый статус: эти и им подобные статьи в других советских журналах, особенно в ведущем атеистическом органе "Наука и религия" (например в № 11, 1987 г. – К. Харчев; в № 1, 1988 г. – Б. Рыбаков), предвещали начало нового отношения партии и государства к РПЦ. Другие издания (например "Правда" от 28.1.1988) высказывались против подобных "размываний" старых коммунистических позиций, обосновывая это тем, что КПСС, Советское государство и его общество должны дорожить ленинскими традициями, и если изменить исторической "правде" (иными словами, если признать положительную роль Церкви в истории), то это приведет к подрыву идеологии и к потерям в духовной культуре.

Совет по делам религий  краткое время издавал журнал "Религия в СССР" на русском, английском, немецком, французском, испанском  и арабском языках, который в обычном  стиле пресловутой пропаганды для  заграницы рассказывал о туманных возможностях развития Церквей при Горбачеве. Патриархии "разрешили" начать издание "Московского Церковного Вестника" (также на нескольких языках мира, на прекрасной глянцевой бумаге с прекрасными фотографиями), служивший той же 'цели, что и "Религия в СССР", – мало достоверной информации, много дезинформации о подъеме религиозной жизни в СССР (также и о старообрядцах, Римско-Католической Церкви, о лютеранах в Прибалтике, баптистах, синагогах, исламе и буддизме).

В конце 1987 – начале 1988 года обозначилось новое качество советской церковной политики. Его можно охарактеризовать формулой: "Советский Союз не является режимом, преследующим религию, но это страна, в которой и атеисты и верующие совместно строят социализм". Горбачеву нужна была поддержка Церквей, особенно РПЦ. Он воспользовался предстоявшим празднованием Тысячелетия Крещения Руси, чтобы получить поддержку своей политики внутри страны (верующие) и за рубежом (общественное мнение Запада). С начала 1988 года советские газеты, в том числе и региональные, были наполнены религиозной тематикой, священникам повсюду Предоставлялось слово. Ничего удивительного нет в том, что атеистическая сторона высказывалась также. Однако в этот период ведущий атеистический орган "Наука и религия" постепенно превратился в серьезный и интересный религиоведческий журнал.

Тысячелетие Русской  Православной Церкви Вероятно, и Горбачев намеревался дать Церкви большую  свободу и одновременно сохранить  контроль над ней. Поэтому разрешил РПЦ подготовить крупные мероприятия  и честь Тысячелетия Крещения, в то время как еще при Брежневе, Андропове и Черненко Церковь тщетно пыталась получить разрешение государства хотя бы на минимальную программу празднования. В декабре 1987 года РПЦ были возвращены развалины богатой традициями Оптиной Пустыни, в которой в начале XIX века началось возрождение русского монашества. Спустя некоторое время государство веррнуло Церкви Толгский монастырь, где монахини, наряду с обычной монастырской деятельностью, занимаются уходом за престарелыми священниками. Наконец самый

73 главный подарок  – Церкви была возвращена часть  Киево-Печерской Лавры (в более  старых зданиях Лавры еще некоторое  время сохранялся музей атеизма).

В преддверии торжеств президент  Горбачев принял в Кремле Патриарха  Пимена и членов Священного Синода, но не так, как в 1943 году Сталин принимал руководителей РПЦ (они были привезены к нему в машинах с зашторенными окнами), – Патриарх и генсек, улыбаясь, жали друг другу руки перед камерами мировой прессы. Даже "Правда" (от 30.4.1988) посвятила этому событию большую статью с фотографией, однако лишь на второй странице (Док. 256). Несколькими неделями раньше Патриарху предоставили возможность высказаться в "Известиях" (от 9.4.1988) в так называемом "интервью" (Док. 255), в котором интересны даже не произнесенные слова, а неуверенность и осторожность Патриарха, проявившиеся в них. Так называемый Декрет об отделении Церкви от государства от 23.1.1918, который Всероссийский Собор, заседавший в то время, через два дня после его принятия совершенно верно охарактеризовал как "злостное покушение на весь строй жизни Православной Церкви и акт открытого против нее гонения" (Док. 10), Патриарх Пимен назвал Декретом о свободе совести. Смысл высказываний Патриарха в интервью сводился к следующей поразительной сентенции: православные, "являющиеся гражданами Советского Союза, живут в условиях социалистического общества, программа которого... действительно высокогуманна и тем близка христианским идеалам" (Док. 255). Тем не менее он все-таки сказал и о том, что верующие "тяжело пережили трудные периоды в истории нашей Советской Родины" (там же). Из речи Патриарха на приеме в Кремле в "Правде" были приведены лишь слова о "безъядерном и ненасильственном мире", о том, что "мы горячо приветствуем советско-американский договор о ликвидации ракет двух классов", а также о том, что "положительные результаты... перестройки... получают свое отражение в жизни Православной Церкви".

Однако решающую фразу  произнес М. С. Горбачев: "Наша встреча  происходит в преддверии 1000-летия  введения христианства на Руси, которое получило не только религиозное, но и общественно-политическое звучание, ибо это знаменательная веха на многовековом пути развития отечественной истории, культуры, русской государственности". Но как откровенное глумление звучат слова о том, что Декрет об отделении Церкви от государства "открыл перед церковью возможность осуществлять свою деятельность без какого бы то ни было вмешательства извне. Образно говоря, освободительный дух Великой Октябрьской социалистической революции коснулся и всех религиозных организаций нашего многонационального общества" (Док. 256). Эти полные цинизма слова заставили людей на Востоке и на Западе скептически относиться к красноречию Горбачева и сомневаться в правдивости президента. Но многие люди склонны видеть только внешнюю сторону: жесты, фотографии и телевизионные кадры, – предпочитая не задумываться над произнесенными словами.

Праздник Тысячелетия  Крещения Киевской Руси удался. Неожиданно для публичного благотворительного представления, был предоставлен Большой театр, устроен также прием для иностранных гостей у Председателя Совета Министров Н. И. Рыжкова – во время празднества программа постоянно расширялась. И неизменно происходящие события широко, в пределах всего СССР, освещало телевидение. Горбачев не фигурировал в этих передачах, но его жена Раиса посещала все нелитургические мероприятия и постоянно находилась в центре внимания телевидения.

Тысячелетие Крещения Руси обозначило подлинное изменение  советской религиозной политики. На Поместном Соборе 1988 года, в первый раз собранном не для избрания первоиерарха Церкви, был принят и новый Устав об I Управлении РПЦ, в котором отсутствовали ограничения Архиерейского Собора 1961 года, где настоятель храма был лишен руководства приходом – тогда он стал "служителем I культа" в собственном значении этого слова. Новый Устав 1988 года положил этому конец: "Во главе каждой приходской общины стоит настоятель" (Док. 263). Последний опять "мог выполнять все те обязанности в приходском управлении, которые у него были отняты в 1961 году. Если до сих пор предупредительность государства по отношению к Церкви являлась более или менее отвлекающим маневром, мистификацией либерализма, то теперь, после юбилея, начали осуществляться значительные послабления, дававшие РПЦ не только право на получение большого количества церковных зданий (храмов и монастырей), но и, прежде всего, возможность беспроблемной регистрации новых приходов, духовных заведений, обществ милосердия и братств. Сверх того, перед РПЦ, как национальной Церковью, были поставлены задачи национального масштаба: совершенно уничтоженная большевизмом-коммунизмом нравственность, еще совсем недавно имевшая свой суррогат – моральный кодекс советского человека, теперь должна была основываться на христианстве и, путем широкого распространения христианских заповедей (практически это означает катехизацию населения), снова стать духовной основой русского народа.

Возрождение Церкви после  празднования Тысячелетия Крещения Руси – Патриарх Алексий II После  длительной болезни 3 мая 1990 года скончался Патриарх Пимен. Последние месяцы жизни Патриарха Пимена были ознаменованы внешним расцветом церковной жизни, с которым в советский период отчасти можно сравнить лишь послевоенное время, когда Сталин дал Церкви определенное свободное пространство. Но из-за слабого состояния его здоровья церковное управление в течение нескольких лет было парализовано: велась борьба за наследство, имели место мафиозные дела в экономическом и финансовом отделах; кроме того, по слухам, женщина, ухаживавшая за больным Патриархом, добивалась того, чтобы взять управление церковными делами в свои руки.

Смерть Патриарха Пимена давала епископам, стремившимся вести  церковный корабль правильным курсом, возможность снова сделать Церковь  дееспособной. После смерти Патриарха Сергия в 1944 году, так же как и после смерти Патриарха Алексия в 1970 году, прошел год, прежде чем Церковь смогла созвать Поместный Собор для избрания нового Патриарха. Но в данном случае Собор был созван через шесть недель после смерти Патриарха Пимена: Поместный Собор имел место с 6 по 8 июня 1990 года.

По Уставу об управлении РПЦ 1988 года (Док. 263) Священный Синод "под председательством митрополита  старейшей кафедры РПЦ – Киевской – немедленно [после смерти Патриарха] избирает из числа своих постоянных членов Местоблюстителя Патриаршего Престола (глава IV, пункт 13)". Под председательством митрополита Киевского и Галицкого Филарета (Денисенко) на заседании Священного Синода от 3 мая 1990 года Местоблюстителем Патриаршего Престола избран сам митрополит Киевский Филарет, который явно метил на должность Патриарха.

Представители РПЦ в 1990 году постоянно подчеркивали, что  теперь Церковь свободна. Избрание Патриарха должно было доказать это  на деле. На Поместном Соборе было выдвинуто  несколько кандидатур, среди которых самые большие шансы имел бы митрополит Сурожский Антоний (Блум) в Лондоне, пользующийся в Русской Церкви большим авторитетом, если бы он имел советское гражданство (Устав 1988 г., глава IV, пункт 17е: "Кандидат в Патриархи должен... являться гражданином СССР").

Уже после первого  тура голосования митрополит Филарет, за которого было подано всего 66 голосов, выпал из предвыборной борьбы. Тайное голосование при участии нескольких кандидатов лишило митрополита Филарета всех шансов – в 1944, 1946 и 1971 годах участники выборов могли в открытом "голосовании" сказать только свое "да" (или, что невероятно, "нет") одному единственному кандидату.

В результате второго  тура 166 голосами Патриархом Московским и всея Руси был избран митрополит Алексий (Ридигер, род. 1929) Ленинградский и Новгородский; митрополит Владимир (Сабодан, род. 1935) Ростовский и Новочеркасский стал вторым (143 голоса). Митрополиты Алексий и Владимир принадлежат к тем иерархам РПЦ, которые в прошлом стремились в отношениях с советской властью обходиться минимумом сотрудничества, чего нельзя сказать о митрополите Филарете. Причиной его поражения стали тесные контакты с коммунистическими правителями, усердная их поддержка и всем известная позорная "тайна" – немонашеский образ жизни.