Зимняя война

       Действительно долговременным решением могло быть возвращение России юго-восточных районов Выборгской губернии. Это означало бы, что за Россией остается форт Ино, а граница отодвигается от Петрограда. Уже в начале 60-х годов прошлого века идеолог финского национального движения Ю. В. Снельман предостерегал, что в случае отделения от России Финляндии придется поступиться некоторыми территориями, так как Россия никогда не допустит прохождения границы в двух десятках верст от Петербурга [17].Зимой 1918 г. между представителями РСФСР и финляндской революционной власти начались переговоры по конкретным вопросам, возникшим в связи с тем, что Финляндия стала независимым государством. В. И. Ленин дал советской делегации строжайшее указание идти навстречу финляндским пожеланиям, но не в вопросе о форте Ино. В § 16 договора, подписанного 1 марта 1918 г., сказано, что Финляндия «немедленно отчуждает в полную собственность РСФСР территорию форта Ино и обеспечивает необходимый транзит к этому форту»[18].Тогда же Ленин высказывал мысль о том, что советско-финляндскую границу на Карельском перешейке необходимо отодвинуть от Петрограда на 50—60 км как минимум и оставить за Россией всю систему ближней береговой обороны столицы [19].

       Вследствие поражения революции в Финляндии возникла необходимость вернуться к обсуждению пограничных вопросов с представителями новой власти, но переговоры о нормализации отношений, состоявшиеся в июле 1918 г. в Берлине (по предложению Финляндии, Германия взяла на себя функцию посредника), вскоре были прерваны. Военный путь урегулирования разногласий с Советской Россией в первые годы ее существования не принес Финляндии успеха, и 14 октября 1920 г. в Тарту (тогда Юрьев) был заключен мирный договор. Финляндия настояла на сохранении на Карельском перешейке стратегически опасной для России границы, установленной в 1811 году. В 1946 г. президент Финляндии Ю. К. Паасикиви, бывший в 1920 г. главой финляндской делегации в Тарту, согласился с одним из финских политиков, назвавшим этот «успех» финской дипломатии «роковым» для своей страны[20].

     Финляндская политика в отношении РСФСР (а затем СССР) нередко принимала враждебный, а подчас и воинственный характер.  В 1921 г. была предпринята неудачная попытка вооруженным путем «пересмотреть» те статьи Юрьевского договора, которые признавали исконное право России на Восточную (Русскую) Карелию. В 1921—1923 гг. финляндское правительство апеллировало к Лиге наций и Международному суду в Гааге, пытаясь добиться благоприятного для себя решения «карельского вопроса», но безуспешно.

       Недружественная по отношению к СССР политика официального Хельсинки объективно поощряла экстремистскую деятельность националистов. В 1922 г. было образовано так называемое Карельское академическое общество (АКС), целью которого было создание «Суур-Суоми» («Великой Финляндии») путем аннексии ряда советских территорий.

       К середине 30-х годов соотношение сил СССР и Финляндии было далеко не таким, как в 1918—1920 гг., и изменилось оно не в пользу последней.  Однако финляндское правительство дало основание совершенно серьезно считать, что оно не прочь «поживиться за счет СССР в случае нападения на него со стороны Японии или в случае интервенции против него вообще»[21]. Это мнение было высказано в секретном письме Народного комиссариата иностранных дел полпредству СССР в Хельсинки от 5 июня 1934 г.. То, что такие расчеты существовали, подтверждается письмом министра иностранных дел Финляндии В. А. Таннера шведскому премьер-министру П. А. Ханссону от 26 октября 1939 года. «Раньше,— сообщал Таннер,— когда мы думали о возможности нашего вовлечения в войну с Советским Союзом, мы всегда считали, что это произойдет при других обстоятельствах— что Россия будет воевать где-нибудь еще»[22].

1.2. К вопросу о неизбежности военного конфликта

    С середины 30-х годов, когда  на политической карте Европы   появилось «новое» государство - фашистская Германия, в Москве все более вероятным считали вариант использования потенциальными противниками территории Финляндии для нападения на Советский Союз. Самыми неутешительными были результаты анализа финляндской ситуации. Она характеризовалась наличием территориальных претензий к СССР, лишь слегка прикрытых ширмой не- и полуофициальности; развитием тесных отношений Финляндии с Германией и ростом профашистских и шовинистических настроений внутри страны; активными выступлениями против попыток Советского Союза и Франции создать систему коллективной безопасности в Восточной Европе.В 1932 г. между СССР и Финляндией был подписан пакт о ненападении, но первоначально — по требованию финской стороны — только на три года. В результате настойчивости советской дипломатии в 1934 г. он был продлен на 10 лет.

         В 1935 г. Финляндия была провозглашена нейтральным государством. Несмотря на это президент Финляндии П. Э. Свинхувуд неоднократно заявлял: «Россия — единственный постоянный враг Финляндии»; «Гитлер с финляндской точки зрения лучше, чем Штреземан»; «любой враг России должен быть всегда другом Финляндии».

          Финская пресса, особенно правая, приветствовала желание Германии найти себе жизненное пространство в Восточной Европе, а с СССР разговаривала преимущественно языком оскорблений и угроз.

      Показательно, что первый и единственный в межвоенный период визит министра иностранных дел Финляндии в Москву состоялся только в 1937 году.  Этому визиту был придан чисто протокольный характер. В беседе с германским посланником Свинхувуд заверил его, что визит в Москву — это «формальность», «ничто не может изменить внешнеполитическую ориентацию Финляндии» [23]. Все это ставило под сомнение объявленный нейтралитет Финляндии.В Швеции, например, утвердилось представление, что «Финляндия готовится к войне против Советского Союза», о чем шведский король Густав V заявил тогдашним финским руководителям .

     Многие факторы политической жизни довоенной Финляндии вызывали у Советского правительства сомнения в подлинности финляндского нейтралитета. Еще меньше правительство СССР могло на него полагаться в своих стратегических расчетах после того, как в марте 1938 г. Германия поглотила Австрию. Схема ликвидации австрийского суверенитета, включавшая организацию фашистского путча и последующий ввод германских войск, могла быть, как считали в Москве, испробована и в Финляндии.

         События в  Австрии означали, что Германия приступила к реализации своих внешнеполитических планов, едва ли не главной целью которых было уничтожение СССР. Поэтому месяц спустя после австрийских событий Советское правительство сочло необходимым обратиться к правительству Финляндии с предложением обсудить проблемы безопасности, поставленные угрозой германской агрессии. Обращение носило конфиденциальный характер и было сделано через второго секретаря полпредства СССР в Хельсинки Б. Н. Ярцева.

       По свидетельству Таннера, оставившего наиболее обстоятельный отчет об этих переговорах, Советское правительство выражало готовность и дальше уважать суверенитет и территориальную целостность Финляндии, однако было убеждено, что Германия планирует широкое наступление на СССР, а левое крыло германской армии при этом может попытаться высадиться в Финляндии и оттуда продолжить движение в направлении Ленинграда. В этом случае СССР не станет пассивно ожидать выхода войск на государственную границу, проходящую всего в трех десятках километров от города, и двинет свои войска навстречу германским войскам; Финляндия превратится в поле боя.

     Довольно скоро обнаружилось нежелание Хельсинки подписывать военное соглашение с СССР,  в связи  с чем было внесено новое предложение финскому правительству: подписать обязательство оказать сопротивление германской агрессии. СССР был готов оказать Финляндии помощь в форме поставок вооружений и прикрытия ее с моря силами своего военно-морского флота. Для поддержки его действий было запрошено согласие финского правительства на создание на о. Гогланд (Сур-Сари) в Финском заливе военно-морской и военно-воздушной базы СССР. Предложение было отклонено. Ссылались на то, что его осуществление нарушило бы финляндский суверенитет и нейтралитет.

       В начале октября 1938 г. советское предложение было несколько изменено: финны осуществляют строительство базы собственными силами, лишь согласуя его с СССР; задача обороны острова осуществляется Финляндией и переходит к Советскому Союзу только в том случае, если Финляндия не справится с ней. Но в Хельсинки отвергли и это предложение.

В сентябре 1938 г. в Мюнхене Германия добилась от Франции и Великобритании согласия на расчленение Чехословакии. Для СССР это означало потерю единственного союзника из числа западных соседей и фактический выход Германии на советскую границу. Таковы были ближайшие последствия мюнхенского сговора, однако его значение выходило далеко за эти рамки. С точки зрения Советского правительства, Мюнхен был рубежом двух эпох. Надежды на политическое решение вопросов безопасности, вера в международное право, характерные для домюнхенской Европы, были убиты сентябрьским соглашением с Гитлером. После Мюнхена наступила эпоха торжества грубой силы и национального эгоизма. Фактически европейским странам был дан сигнал: спасайтесь, как можете. «Надвигавшаяся буря,— писал об этим времени У. Черчилль,— была готова вот-вот разразиться. Россия должна была позаботиться о себе»[24].

Именно это заставляло Советское правительство проявлять настойчивость в отношениях с Финляндией. 5 марта 1939 г. Литвинов через Ириё-Коскинена внес предложение: сдать Советскому Союзу в аренду на 30 лет четыре острова в Финском заливе. Подчеркивалось, что на этот раз речь идет не о создании военной базы, а об использовании островов в качестве наблюдательных пунктов на пути к Ленинграду. Однако уже 8 марта последовал отказ. Новое советское предложение — обменять эти четыре острова на любую приграничную советскую территорию севернее оз. Ладога — также было отклонено, вновь со ссылками на финляндский суверенитет и нейтралитет.

     Об очередной неудаче договориться с Финляндией Сталин высказался следующим образом:  «Германия готова ринуться на своих соседей в любую сторону, в том числе на Польшу и СССР. Финляндия легко может стать плацдармом антисоветских действий для каждой из двух главных буржуазно-империалистических группировок — немецкой и англо-франко-американской. Не исключено, что они вообще начнут сговариваться о совместном выступлении против СССР, а Финляндия может оказаться здесь разменной монетой в чужой игре, превратившись в на-уськиваемого на нас застрельщика большой войны» [25].

     Третий и последний тур советско-финляндских переговоров начался 12 октября 1939 г. в еше более сложной обстановке, когда в Европе уже разразилась большая война. Эта новая реальность, однако, практически никак не отразилась на позиции Финляндии. Инструкции, которыми должен был руководствоваться Паасикиви — глава делегации, прибывшей в Москву для новых переговоров, гласили: нет — договору о взаимопомощи, нет — переносу границы на Карельском перешейке, нет — советской военной базе. И только в одном вопросе — о некоторых островах в восточной части Финского залива — правительство А. Каяндера готово было пойти навстречу возможным советским предложениям на условиях компенсации .

     Еще одной новой реальностью был советско-германский договор о ненападении от 23 августа 1939 г., секретный протокол к которому относил Финляндию к сфере советских государственных интересов.

Переговоры в Москве начались с варианта заключения договора о взаимопомощи, но, руководствуясь инструкциями, финляндская делегация отказалась обсуждать этот вопрос. 14 октября Финляндии было предложено сдать СССР в аренду на 30 лет порт Ханко для устройства там военной базы, а также передать СССР несколько островов в восточной части Финского залива, часть Карельского перешейка и часть полуострова Рыбачий — всего 2761 кв. км в обмен на 5529 кв. км советских территорий в Восточной Карелии . Включение Финляндии в сферу интересов СССР означало, что «советское руководство со времени подписания секретного протокола располагало ультимативными средствами давления на Финляндию»[26]. Советско-финляндские переговоры в Москве осенью 1939г. явились критическим рубежом в развитии отношений между двумя странами в условиях уже начавшейся мировой войны.  При всей твердости, проявлявшейся советской стороной, стремившейся в ходе переговоров решить проблему обеспечения безопасности Ленинграда с суши (за счет уступки Финляндией СССР части Карельского перешейка) и с моря (путем создания советской военно-морской базы на полуострове Ханко и передачи Советскому Союзу на компенсационной основе нескольких небольших островов в Финском заливе), руководство СССР хотело, как считают многие исследователи, добиться компромисса и избежать войны [27].

        23 октября был получен меморандум финляндского правительства. В нем говорилось, что для Финляндии неприемлема сама мысль о постоянном или долгосрочном размещении на ее территории вооруженных сил другого государства. Соглашаясь на пересмотр отдельных участков границы на Карельском перешейке, правительство Каяндера вместе с тем заявило, что оно «не сможет обсуждать вопрос о перенесении границы так далеко, как это предлагалось в советском предложении». Конкретно финляндское правительство было согласно выправить границу лишь на участке в районе Куоккала, где она вдавалась в советскую территорию. Это означало бы увеличение расстояния от Ленинграда до границы с 32 до 45 километров.

В ходе дальнейших переговоров выяснилось, что центральным был вопрос о Ханко и сооружении там советской военной базы. От решения его зависел успех всех переговоров. Учитывая это, советская сторона стремилась придать гибкость своей позиции. Так, был снижен срок аренды порта с 30 лет до момента окончания войны в Европе, сокращена численность советского персонала базы с 5 до 4 тыс. человек. Поскольку финляндское правительство считало неприемлемым сдать в аренду под иностранную военную базу часть своей территории, ему было предложено продать или обменять ее. Затем, учитывая, что идея размещения советских войск на материковой части Финляндии вызывала неприятие финской стороны, были выдвинуты альтернативные варианты — сооружение базы на трех близлежащих к Ханко островах, а затем, после получения очередного отказа, на о. Юссаре. Судя по воспоминаниям Маннергейма и Таннера, последний вариант они рассматривали как вполне допустимый , но и он был отвергнут. Нерешенными остались также вопросы о границе на Карельском перешейке и об островах в восточной части залива. 13 ноября делегация Финляндии сообщила советской стороне, что она сочла «целесообразным вернуться в Хельсинки», и прервала переговоры. Ни одна из проблем, относившихся к обороне советского северо-запада и Ленинграда, решена не была. В этих условиях на Военном совете Сталин сказал: «Нам придется воевать с Финляндией».