Западники и славянофилы

Западники и славянофилы

Западничество – это общественное движение , сторонники которого считали , что общественное развитие России должно идти по европейскому пути. П.В. Анненков, В.П. Боткин, А.И. Гончаров, Т.Н. Грановский, К.Д. Кавелин, М.Н. Катков, В.М. Майков, П.А. Мельгунов, С.М. Соловьев, И.С. Тургенев, П.А. Чаадаев и др. По ряду вопросов к ним примыкали А.И. Герцен и В.Г. Белинский.

Славянофильство- это общественное движение , сторонники которого считали , что развитие России должно происходить патриархально- самобытным путём.  И.В. Киреевский, А.С. Хомяков, Ю.Ф. Самарин.

Российские  либералы 40-х гг. XIX в.: западники и  славянофилы

В условиях реакции и репрессий  против революционной идеологии  широкое развитие получила либеральная  мысль. В размышлениях об исторических судьбах России, ее истории, настоящем  и будущем родились два важнейших  идейных течения 40-х гг. XIX в.: западничество  и славянофильство. Представителями славянофилов были И.В. Киреевский, А.С. Хомяков, Ю.Ф. Самарин и многие др. Наиболее выдающимися представителями западников выступали П.В. Анненков, В.П. Боткин, А.И. Гончаров, Т.Н. Грановский, К.Д. Кавелин, М.Н. Катков, В.М. Майков, П.А. Мельгунов, С.М. Соловьев, И.С. Тургенев, П.А. Чаадаев и др. По ряду вопросов к ним примыкали А.И. Герцен и В.Г. Белинский.

И западники, и славянофилы были горячими патриотами, твердо верили в  великое будущее своей России, резко критиковали николаевскую Россию.

Особенно резко славянофилы  и западники выступали против крепостного права. Причем западники  — Герцен, Грановский и др. — подчеркивали, что крепостное право — лишь одно из проявлений того произвола, который  пронизывал всю русскую жизнь. Ведь и “образованное меньшинство” страдало от беспредельного деспотизма, тоже было в “крепости” у власти, у самодержавно-бюрократического строя. Критикуя российскую действительность, западники и славянофилы резко  расходились в поисках путей  развития страны. Славянофилы, отвергая современную им Россию, с еще большим  отвращением смотрели на современную  Европу. По их мнению, западный мир изжил  себя и будущего не имеет (здесь мы видим определенную общность с теорией  “официальной народности”).

Славянофилы отстаивали историческую самобытность России и выделяли ее в отдельный мир, противостоящий западу в силу особенностей русской  истории, религиозности, русского стереотипа поведения. Величайшей ценностью считали  славянофилы православную религию, противостоящую рационалистическому  католицизму. Славянофилы утверждали, что у русских особое отношение  к властям. Народ жил как бы в “договоре” с гражданской системой: мы — общинники, у нас своя жизнь, вы — власть, у вас своя жизнь. К. Аксаков писал, что страна обладает совещательным голосом, силой общественного  мнения, однако право на принятие окончательных  решений принадлежит монарху. Примером такого рода отношений могут стать  отношения между Земским собором  и царем в период Московского  государства, что позволило России жить в мире без потрясений и революционных  переворотов, типа Великой французской  революции. “Искажения” в русской  истории славянофилы связывали  с деятельностью Петра Великого, который “прорубил окно в Европу”, нарушил договор, равновесие в жизни  страны, сбил ее с начертанного богом  пути.

Славянофилов часто относят  к политической реакции в силу того, что их учение содержит три  принципа “официальной народности”: православие, самодержавие, народность. Однако следует отметить, что славянофилы  старшего поколения истолковывали  эти принципы в своеобразном смысле: под православием они понимали свободное  сообщество верующих христиан, а самодержавное  государство рассматривали как  внешнюю форму, которая дает возможность  народу посвятить себя поискам “внутренней  правды”. При этом славянофилы защищали самодержавие и не придавали большого значения делу политической свободы. В  то же время они были убежденными  демократами, сторонниками духовной свободы  личности. Когда в 1855 г. на престол  вступил Александр II, К. Аксаков представил ему “Записку о внутреннем состоянии  России”. В “Записке” Аксаков  упрекал правительство в подавлении нравственной свободы, приведшей к  деградации нации; он указывал, что  крайние меры могут только сделать  в народе популярной идею политической свободы и породить стремление к  ее достижению революционным путем. Ради предотвращения подобной опасности  Аксаков советовал царю даровать свободу мысли и слова, а также  возвратить к жизни практику созыва Земских соборов. Идеи предоставления народу гражданских свобод, отмены крепостного права занимали важное место в работах славянофилов. Неудивительно поэтому, что цензура  часто подвергала их преследованиям, мешала свободно выражать свои мысли.

Западники, в отличие от славянофилов, русскую самобытность оценивали  как отсталость. С точки зрения западников, Россия, как и большинство  других славянских народов, долгое время  была как бы вне истории. Главную  заслугу Петра I они видели в том, что он ускорил процесс перехода от отсталости к цивилизации. Реформы  Петра для западников — начало движения России во всемирную историю.

В то же время они понимали, что  реформы Петра сопровождались многими  кровавыми издержками. Истоки большинства  самых отвратительных черт современного ему деспотизма Герцен видел в  том кровавом насилии, которым сопровождались петровские реформы. Западники подчеркивали, что Россия и Западная Европа идут одинаковым историческим путем, поэтому  Россия должна заимствовать опыт Европы. Важнейшую задачу они видели в  том, чтобы добиться освобождения личности и создать государство и общество, обеспечивающие эту свободу. Силой, способной стать двигателем прогресса, западники считали “образованное  меньшинство”.

При всех различиях в оценке перспектив развития России западники и славянофилы  имели схожие позиции. И те, и другие выступали против крепостного права, за освобождение крестьян с землей, за введение в стране политических свобод, ограничение самодержавной  власти. Объединяло их также и негативное отношение к революции; они выступали  за реформистский путь решения основных социальных вопросов России. В процессе подготовки крестьянской реформы 1861 г. славянофилы и западники вошли  в единый лагерь либерализма. Споры  западников и славянофилов имели  большое значение для развития общественно-политической мысли. Они являлись представителями  либерально-буржуазной идеологии, возникшей  в дворянской среде под влиянием кризиса феодально-крепостнической  системы. Герцен подчеркнул то общее, что  соединяло западников и славянофилов — “физиологическое, безотчетное, страстное чувство к русскому народу” (“Былое и думы”).

Либеральные идеи западников и славянофилов пустили глубокие корни в русском  обществе и оказали серьезное  влияние на следующие поколения  людей, искавших для России пути в  будущее. В спорах о путях развития страны мы слышим отзвук спора западников и славянофилов по вопросу о том, как соотносятся в истории страны особенное и общечеловеческое, чем является Россия — страной, которой уготована мессианская роль центра христианства, третьего Рима, или страной, которая представляет собой часть всего человечества, часть Европы, идущая путем всемирно-исторического развития.

Чаадаев П. Я. - историк

     Петр Яковлевич Чаадаев  (1794 – 1856) - русский философ и  публицист, автор философского  трактата, в котором с точки  зрения идеалистических философских  воззрений проводится резкая  критика отсталости исторического  развития России.

   Петр Яковлевич в возрасте трех лет лишился родителей и вместе с братом Михаилом был взят под опеку князем Д.М. Щербатовым совместно с графом Толстым. Оно окончил Московский университет. В годы учебы он прежде всего отдавал предпочтение поэзии, особенно русской, римскому праву, истории, дипломатии, красноречию, философским, политическим и экономическим наукам. Во время Отечественной войны он служил в Семеновском полку, позже был назначен адъютантом командира гвардейского корпуса Васильчикова в Царском Селе. Именно с этих лет началась тесная дружба Чаадаева с Пушкиным, в основе которой лежало общее стремление к познанию, к осмыслению русской действительности.

В петербургском и московском обществе он был заметной, значительной фигурой. К нему были милостиво расположены  великие князья Константин и Михаил Павловичи, он был отмечен также  и самим Александром I.

     В русской общественной  жизни 1830-х годов Чаадаев был  знаменитой фигурой. Его первое  “Философическое письмо”, вышедшее  в московском журнале «Телескоп»  в 1836 году, по словам Герцена,  явилось потрясением для всей  мыслящей России. Обладая отвагой  мыслителя и мужеством военного, Чаадаев на протяжении четверти  века был активным участником  идейных споров, поднимая в них  острые и неоднозначные вопросы.  Участники этих дискуссий отзывались  о Чаадаеве, как о человеке  с просвещенным умом, художественными  чувствами и благородным сердцем.  Даже его оппоненты были благодарны  ему за то, что он, не позволяя  умам общественности погрузиться  в сон, пробуждал и мысли,  и чувства . 

     Он устраивал приемы  в своем доме в Москве, был  желанным гостем в салонах  и гостиных. Вяземский называл  его “преподавателем с подвижной  кафедры”, отдавая дать выдающемуся  уму и умению облечь свои  идеи в изысканную форму. Имя  Чаадаева было хорошо известно  в те годы среди русской  просвещенной аристократии. Пушкинское  «И на обломках самовластья  напишут наши имена» - это строки  из стихотворения к Чаадаеву. Великий поэт дружил с выдающимся  мыслителем.

     Чаадаев был оппозиционером  трудной николаевской эпохе, примером  для молодого поколения московской  общественности. Он выступал против  «разнузданного патриотизма», но  за «благо отечества». В своих  афоризмах, формулируя свое видение  общественного служения, он обозначал  основные постулаты любви к  отечеству. По его мнению, служить  отечеству –  значит не вводить  в заблуждение общественное мнение, не обманывать его ни стихами,  ни прозой; любить отечество в  его интересах, а не в своих;  не ставить выше истинного  блага отечества успехи в салонах;  не мириться с предрассудками  и суевериями .

     Главным трудом жизни  Чаадаева являются «Философические  письма», определившие его влияние  на историю русской философии.  Конституция России, сформулированная  в этой концепции, является  наследником воззрений Ивана  Грозного («Москва третий Рим»), Радищева («Путешествие из Петербурга в  Москву»), Пестеля («Русская правда»), Карамзина («История государства  Российского»).  Чаадаев создал  документ русского национального  самосознания, первым в истории  русской социальной мысли, в  котором осмысление роли и  истории России ведется в глубоком  историко-философском контексте. 

     Однако сама попытка  обобщить историческое наследие, объединив его философскими взглядами  и выявив определенные закономерности, сопоставимые с российской действительностью,  и подвергающая непримиримой  критике множество вопросов, была  весьма своеобразной. В этом плане  «Философические письма» для  того времени являются прорывом  в русском философском мышлении, определяющим эпоху.

                     Философия Чаадаева

   Учение Чаадаева о бытии тесно связано с его системой философских воззрений. Мир, по мнению Чаадаева, есть результат воплощения творческих идей Бога. Однако само понятие Бога у него отличается от ортодоксально теологического, свойственного православному христианству. Бог в понимании Чаадаева не является отдельной личностью, а скорее безграничным проявлением разумного творческого начала, высшим сознанием, являющимся первопричиной материального мира. В своих философских толкованиях Чаадаев подчеркивал, что понимает Бога как высший разум, воплощенную идею первоначала мира. Однако нужно отметить, что в религиозных вопросах Чаадаев понимал Бога как мифологическую личность, созданную христианством.

     Чаадаев считал, что  сущее является порождением Бога, следствием существования его  самого. Он выделял три формы  бытия: духовное,  социальное и  материальное.  Духовное бытие  является основой и причиной  двух последующих. Оно подразумевается  как активная сила, воплощение  духовного закона, проявляющегося  в единстве мира . Здесь Чаадаев довольно близко подходит к идеализму Гегеля, хотя сам он вслух отрицал всякую связь своего понимания мира с гегелевской позицией, называя себя учеником Платона и раннего Шеллинга. Это явно свидетельствует о том, что восприятие Чаадаевым философии Платона, в особенности объективно идеалистической ее линии, было не полностью глубоким.